Антон Карелин - Книга Холмов

Две тысячи лет спустя, зрелые создатели, уже познавшие жизнь, победившие в череде божественных войн, отгремевших вдалеке от смертного мира, обратились к своим крошечным созданиям во всем сияющем величии. «Мы вернулись, чтобы направить вас», сказали они. Объединив достигнутые сидами высоты и многоликую человеческую мощь, трое богов взяли нас, и создали нашими руками дом, который человечество искало с момента своего появления на свет. В нашем доме стало светло, тепло и чисто. В этом доме мы стали лучше, чем были, пока упорно и угрюмо, шагая по крови и грязи, шли к нему.

Мы верили нашему отцу и нашим матерям, не как самим себе — гораздо больше, чем самим себе. Ведь они были не только неизмеримо могущественнее нас, но и неизменно мудрее. В густом и буйно растущем лесу жизни, чужом для смертных, где сами мы терялись, разменивали жизнь на мелочные склоки, метались во мраке враждебной чащи, вместо того, чтобы идти вперед, меняли дружбу на вражду, страдали от болезней, голода и бедности — отец и матери наши находили путь, настолько смелый, пугающий и невозможный на первый взгляд, настолько желанный на второй. Настолько очевидный на третий. И мы шли теми тропами, которые указали Гетар, Хальда и Ардат; и вслед за первыми из нас шли остальные; и тропы превращались в просторные дороги, а из непроходимых зарослей жизни вздымались наши сияющие города.

Видят боги, как мы любили их. Любили Хальду, которая сама суть любовь, всей душой и всем разумом тянулись к Гетару, который недостижим, как наивысший из сущего, преклонялись перед Ардат, что была и пребудет самым прекрасным созданием (вернее, создателем) на свете. Подчас мы любили их больше, чем собственных отцов и матерей. Как мы верили каждому их слову — потому что их слово всегда оказывалось правым, в отличие от людского, и потому что добро, которое они привнесли в нашу жизнь, было невозможно отрицать, и чем дальше, тем становилось невозможнее.

Казалось, мы живем в чертогах света. Но счастье лишь высшая точка неровной волны. За всплеском неизбежен спад. Однажды вершины треугольника разошлись, сломав царственное триединство наших богов. Из-за чего? Почему, добившись всего, о чем мечтал, Гетар покинул своих жен, бросил империю, оставил свой народ?

«Из высшей необходимости», ответил владыка, вернувшись годы спустя. Из высшей необходимости он решил сотворить небывалое: подчинить все сущее своей воле. Направить весь мир на достижение Цели, скрытой от понимания смертных. Но бывшие жены отвергли Гетара и впервые не приняли его идей. Темный гений не отступился, и разгорелась величайшая война.

Три империи, не имевшие равного врага, воевали между собой. Тьма, огонь и свет расплескались по континенту; все могущество цивилизаций, все открытия, созидавшие жизнь, теперь созидали смерть, и это удавалось им с не меньшим размахом и величием. Мы позабыли, что еще вчера жили в безмятежности, теперь жизнь в любой момент могла оборваться, каждый из нас повис на волоске судьбы над пропастью, в которую падали одна за другим страны и регионы, армии и города.

Ардат и Хальда объединились и сокрушили того, кто всегда был на шаг впереди. Он привык быть лучшим из сущих, но даже лучший не может противостоять всем остальным. Тьма рассеялась и забрезжил свет, смерть отступила.

Казалось, ужасающая война окончена и вновь возвращаются годы совершенства. Но что-то надломилось в великих сестрах, они не были рады победе. Что-то надломилось в народах, населявших империи, и победившие, и проигравшую. Безмятежное счастье ушло из нашей жизни, словно горя стало слишком много, и оно вытеснило все остальное из сменявших друг друга опустевших дней и ночей.

Мы не знали этого, боги не знали этого, но надломился сам мир. И когда жизнь начала медленно возвращаться на круги своя, жажда жизни преодолела горечь опустошения, во всем происходящем вновь появился смысл — мир дрогнул. Раскололся в тысячах мест. И хаос выплеснулся на поверхность.

Пришло Нисхождение.

Все произошло в один день, месяца цвета, двадцатого дня. Хотя агония длилась гораздо дольше, но миропорядок пал за одни сутки. Дрожь прошла по всей земле, от заснеженных просторов Нордхейма до джунглей Гефар. Все сущее дрогнуло в страхе. И мир раскололся. Земля терзалась, вскрываясь лавой, уничтожая все живое. Радужный сок хаоса падал с неба дождем, меняя саму сущность вещей, смешивая все вокруг: горы скручивались в жгуты и лопались от напряжения, взрываясь дождем из скал, леса превращались в танцующие миражи из легионов насекомых, реки становились каменными и застывали; капли радуги обращали зверей в чудовищ, а людей в уродливых искаженных калек, неспособных прожить больше дня, недели или месяца — причудливый хаос каждому отвел свой срок.

Невиданные бури обрушились на просторы империй и остальных государств, разрывы пространства и выплески мировых стихий захлестнули нашу землю: огненный смерч вставал против огромной морской волны, возникшей из ниоткуда и сметающей города. Торнадо высотой до неба крутились вокруг грохочущих гор, воздвигающихся к солнцу. Очертания континента менялись, моря иссыхали за минуты, и взбухали в новых местах. Природа обезумела с такой яростью, что, даже не обращая внимания на смертных, кричащих у нее под ногами, растоптала их и все, что они создали.

В крупнейших городах вспухли радужные пузыри хаоса; все, попавшее в них, переставали быть людьми и на долгие столетия становились врагами рода человеческого. Остальные пытались спастись, но магия отказала служить нам, заклятья разрывали магов на части и обрушивались на людей вокруг. Здания раскалывались нам на головы, мы видели, как рушится наш мир.

Как огненным градом падают на землю летающие города.

Боги исчезли, оставили нас. Погибли или спрятались — мы никогда не узнаем, но в самый страшный день некому было вести нас, некому было заслонить и спасти. Погибли лучшие из нас, бессмертные, их сила была так велика, что привлекла первозданный хаос, и он исказил их, превратив в чудовищ или разметав на элементы. Только Эйрканн удержал магию мира в своих руках, только он сохранил себя, и встал перед Хаосом, ненадолго упорядочив рушащийся мир. Ценой своей жизни позволив выжившим бежать из городов.

Наутро следующего дня не осталось почти ни одного государства, большая часть крупных городов была уничтожена, меньшая искажена, и порченые твари оттуда начинали расползаться, мучимые безумием и ненавистью к тем, кто уцелел.

Нисхождение уничтожило все, чем был наш мир, все, чего предшествовавшие народы и цивилизации, древние боги, наши родители и мы сами достигли за тысячи лет. Связь поколений стерлась. Мир откатился в век камня и дерева, в простейшую магию, которую так трудно обуздать заново, в полную анархию. Не только вселенский хаос клокотал в местах заражений, но и хаос мыслей, поступков, событий бесновался повсюду, где были выжившие, сохранившие человеческий облик.