Андрей Валентинов - Рубеж

— Как думаешь, пан Рио не предаст?

— Он?! Бурсак почесал стриженый затылок, поправил окуляры. — Не такой он, Яринка! Он вроде лыцаря, а такие предавать не умеют… Лыцарь! Девушка улыбнулась. А и вправду — лыцарь! В броне да еще с мечом. Дивный меч! Такой она только на картинках видала.

— …Так я понял, обет у него — без службы не жить. Как у Дон Кишота. Помнишь книжку?

Ярина кивнула и невольно улыбнулась. Хорошо еще пан Рио с ветряками не воюет! То-то бы хлопоту было!

— И домой он попасть не может. Говорит, чародейство требуется. Вот Приживник этот… Думает пан Рио, что и в наших краях такой Приживник может обретаться. Оттого и…

— Хведир! Прекрати! — маленький сапожок ударил об пол. — Все тебе байки да сказки!

— Кто ведает? — бурсак усмехнулся. — Может, и сказки, а может, и тонкие материи, о коих учитель мой…

Ярина засопела от возмущения, но не выдержала — рассмеялась.

Что тут поделать? Фольклорист!

Скрипнула дверь. Вошел пан Рио, скинул шапку, головой покачал. Присел, снова головой мотнул.

Ярина отвернулась — чтоб улыбку не показать.

— Так что, пан лыцарь, не вы ли у пана Крамольника на свадьбе дружкой будете?

Сердюк — косая сажень в плечах, голубые глаза навыкат — вытянулся, щелкнул каблуками:

— То прошу, пан сотник! Ждут!

Каблуками греметь да фрунт показывать я его не учил. Не положено здесь спрашивать, кто и откуда, но сказывают, будто служил этот парень в гвардии самого прусского короля. Служил да сбег — прямиком к пану Станиславу.

Нашел куда бежать, дурень!

Я кивнул гвардейцу и открыл знакомую дверь. Если пан Мацапура уже здесь…

— Добрый день, пан Юдка!

Я оглянулся — в библиотеке было пусто. Откуда же…

— Я тут!

Пани Сале появилась из-за кресла, в руках — большая книга в переплете, обшитом бархатом.

— Пан Станислав обождать просил, скоро будет. Присаживайтесь, пан Юдка!

Я еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Не знал бы, кто она, точно решил бы — княгиня! Жесты, улыбка… А как голову держит! То-то она пану Станиславу по душе пришлась! Это вам не сельская девка, что только воет от страха да о невинности потерянной плачет. Эта себя показать сможет.

Дама! Говорят, пан Станислав ей уже ключи от дома доверяет. Не все, конечно, но все-таки…

— Нам с паном Станиславом может понадобиться ваш совет…

Ага! «Нам с паном Станиславом!» Вэй, быстро это она! Хотелось спросить о важном, но стены, как известно, имеют уши. Особенно эти.

— И что пани читает?

Она молча протянула мне книгу. Я взглянул на открытый лист. Ага!

Это даже не книга, это альбом. Странно, его я ни разу не видел.

Рисунки были хороши. Хоть и не велит Святой, благословен Он, изображать нас, адамовых потомков, но хорошие портреты мне всегда нравились.

Как тот, что висит совсем рядом.

В альбоме, понятно, было не масло — акварель. Незнакомые лица, улицы, дома, морские волны… Рука пани Сале осторожно прикоснулась к моей, пальцы перелистнули страницу. Так-так!

Старый знакомый! Да не один!

Я поднял голову, сверяясь с картиной на стене. Хороший глаз у пани Сале! Сразу заметила! Да, это он, тот самый неведомый пан, только не в испанском камзоле, а в рединготе и шляпе. И рядом… Второй был мальчик — лет двенадцати. Тут и гадалка не нужна, чтобы понять — сын. И лицо, и глаза… Подписи не было, но сбоку темнели маленькие, еле заметные буковки.

Я всмотрелся: Paris.

Париж! Жалко, что ни года, ни имени. Но если на большом портрете — батюшка пана Станислава, то и здесь, конечно, он. А вот мальчик… Неужто сам пан Станислав?

Вэй, да зарежьте меня, глупого бестолкового жида, если это он!

Пани Сале поднесла пальчик к губам, закрыла альбом, отложила в сторону.

Значит, не один я что-то заметил!

Ладно!

Рискнуть?

Рискнуть!

Язык Исключения, наречие, неведомое ангелам…

— Успешны ли поиски ваши, госпожа? Нашли ли вы путь?

Она задумалась, поджала губы.

— Почти. В книге «Задея» описан один обряд. Его называют «Багряные Врата»…

Внезапно я почувствовал: воздух в комнате загустел. Не нужно даже гнать Тени, чтобы понять — нас подслушивают. Покинуть Рубеж для Малахов почти невозможно и сопряжено со страшным риском — но уловить отголосок вибраций, вникнуть, разобраться… Одно благо: слушают — и не понимают. Да, не все доступно даже Рубежным Малахам! Потому и сотворил Святой, благословен Он, смертного Адама…

— Это очень странный обряд — и очень страшный. В книге что он открывает дорогу в Шеол, но, по-моему, это и есть нелегальный путь через Рубеж к нам. Я невольно усмехнулся. Чтобы попасть в Шеол, не нужны никакие обряды. Да и глупость все это — сказки для сапожников и портных. Шеола нет, как нет и Рая. Есть другое, совсем другое…

— Только… — пани Сале нахмурилась, качнула головой. — Там сказано, что для обряда нужна «чистая кровь». Господин Станислав считает, что это кровь детей. Он говорит, будто такая кровь нужна для всех обрядов связанных с выходом за пределы этого Сосуда…

Точно, считает. Теми детьми, что в замок попали, можно целый пригород заселить. И не просто младени ему нужны! лишь те, что совсем крохи, только от бабки-повитухи. А нас, жидов, еще обвиняют, будто мы замешиваем мацу на крови христианских младенцев!

— Я сделала большую глупость, господин Юдка. Когда мы переходили Рубеж, стража… Малахи едва не задержали господина Рио. Я решила откупиться и отдала свой амулет — крючок, ловящий чужие заклинания. С ним было бы легче.

Двойника не хотели пропускать? Так-так, запомним! Выходит, Малахам не по душе лишняя душа! Значит, и мне через Рубеж не пробраться — обычным путем.

Обычным — но есть и другие.

— И вы решились, госпожа?

Пани Сале не ответила, и я понял — решилась.

Ее не страшат «Багряные Врата».

И кровь — тоже не страшит.

— Мой господин, кажется, собирается пойти с вами? Она улыбнулась — легко, чуть снисходительно.

— Он очень любопытен, господин Станислав. И жаден. Но что он там сможет сделать — один? Даже если возьмет с собой своих воинов…

Я не стал возражать, хотя и мог. Сотня хлопцев с мушкетами в Сосуде, где не знают, что такое порох! Да и одному всегда есть что делать. Жизнь спасать, например. А ко всему еще — ребенок, чумаков брат.

Пленник!

Не зря пану Рио велели его найти!

Послали его — а вернется с Пленником пан Мацапура-Коложанский. Вернется — и просто так не отдаст. А может, и вовсе отдавать не станет.

Умен пан Станислав! Чтобы отхватить руку, ему не нужен палец — хватит и тени пальца.

— А ваши друзья, госпожа?

Снова улыбка, такая же снисходительная. Понимай как знаешь: то ли обмануть пана Станислава задумала, то ли пана Рио тут оставить — черкасам на съедение.