Андрей Валентинов - Рубеж

Женщина не видела, что маленький ублюдок выбрался из своего угла, юдобрав по дороге зазубренный кусок стекла, и сейчас ползет к очнувшейся девушке, тщетно дергающей тонкие, непрочные на вид «уздечки».

Изнутри «уздечки» порвать невозможно.

А маленький ублюдок все полз и полз, кропя полировку паркета янтарной, светящейся влагой.

Кровью из порезанных пальцев.

За окнами — снежная мгла. Стемнело. Совсем. Приходится не скупиться, чтобы мой герой сумел хоть что-то различить в этой пурге, доверху наполненной колючей белой крупой.

Приглушенный посвист ветра.

Охряные шары горящих факелов.

Охра? багрянец? пурпур?

Рио цветов не различает, и я убираю лишний подарок.

Просто огонь; герою вполне достаточно.

Буран рвет пламя мерзлыми когтями, пытаясь унести добычу прочь — в ночь, которая еще не до конца ночь, но очень старается. Месяц-лютый, лютый месяц… Пламя отчаянно сопротивляется, трепещет на ветру растрепанными шевелюрами.

Не гаснет, упрямое.

Слово пана Мацапуры — золото.

Ненавижу золото; ненавижу, ненавижу, не…

Конский топот. Трудно сказать, сколько человек скачет, но изрядно. На нас хватит.

У бойниц засели сердюки с рушницами — трое. Всего трое. И то, что у каждого — по три рушницы, да еще по паре пистолей в придачу, дела не меняет. Людей в замке мало, поэтому на стены пан Юдка никого ставить не стал. «Это правильно», — думает Рио, и я с ним соглашаюсь. Наверное, правильно. Беда в другом: сам замок не очень-то приспособлен для обороны — стены низковаты, часть вообще щербата, будто стариковская челюсть, рва с подъемным мостом нет и в помине, из башен только одна и годится для стрелков… похоже, когда отец пана Станислава отстраивал эти руины, он меньше всего думал о серьезной осаде.

Горе, не крепость.

Мы с Консулом стоим неподалеку от сердюков, в галерее верхнего перехода; у окна. У обычного, двустворчатого окна. Смешно: нам даже бойницы не досталось!.. нам надо держаться. Держаться до того, как Сале с Маца-пурой откроют «Багряные Врата». Способ их открытия мне неизвестен, ветру никогда раньше не было нужды в костылях, но людям для таких игр всегда нужна кровь. Хорошо, что об этом не знает мой герой — наверняка кинулся бы сломя голову спасать жертву… все испортил бы…

Нет уж, пусть лучше оборону держит, вместе с привычным ко всему паном Юдкой!

…Не думать! Не думать так громко!.. Я уже ни в чем не уверен…

~ Ну что, пан Рио, видать, гости к нам? — кривая усмешка трещиной раздирает бороду надворного сотника. — Гостей у нас песней встречают! Вэй, черкас, не рвися к бою! Старый жид на всем скаку срежет шаблею кривою…

— У меня Запрет. Запрет на убийство, — Рио без стеснения портит песню. — Там, когда мы… когда мы спасались бегством, кажется, обошлось.

А сейчас… Мои палач и лекарь погибли.

— Лекарь тебе, мостивый пан, сейчас без надобности. А вот палач… Я подойду? Или побрезгуешь?!

Снова трещина усмешки.

— Да, вполне. Благодарю, — Рио серьезен и, как всегда, безукоризненно вежлив.

Он не врет. Он действительно благодарен Юдке за это предложение.

Жаль…

— Тогда — по рукам, мостивый пан! Хорошая у нас пара получается: вам губить нельзя, а мне — миловать!

Герой по имени Рио резко вскидывает взгляд на бородатого насмешника-и отворачивается, так ничего и не ответив.

— Эй, пан Станислав, открывай!

Это от ворот.

Глухие удары. Звук сносит ветром.

Внешние ворота крепки — с налета не высадишь. А полезут через стену — тут уж сердюки из окон и начнут пальбу. Видно только плохо, гребень стены еле освещен — целься, не целься!

— Пан Мацапура! Открывай по-доброму! У нас бумага от полковника полтавского! Повеление — на суд тебе явиться! Открывай, пока честью просим!

— Приготовьтесь, хлопцы, — тихо, но внятно произносит Юдка. — Ежели над стеной хоть шапка покажется — стреляйте.

И вдруг, без всякого предупреждения, распахивает окно настежь. Снежный вихрь ударяет в лицо, метет по полу, вихрится белой поземкой…

— А кто вы такие, что на ночь глядя в ворота зацного пана ломитесь да хозяина на суд требуете? — от зычного рыка у нас с Рио разом закладывает уши.

Герой морщится, отступает в сторону.

Подальше от громогласного Юдки и рвущегося в замок бурана.

— Сотник Логин со своими черкасами, вот кто! Думаешь, не ведаем, что тут у вас за бесчинство творится?! Это ты, Юдка? Зови пана Мацапуру, или сам вели открывать! Если доню мою сей же час выдадите, живую да здоровую, — Христом-Богом клянусь, никого не тронем! Даже тебя, жида некрещеного! А пана Мацапуру к полковнику на суд в целости доставим. Без цепей, слово даю. А там уж — как суд решит.

— А что, пан сотник, говоришь, и бумага от полковника у вас имеется? — в вопросе Юдки сквозит неподдельный интерес.

Будто и не подступают к воротам вооруженные черкасы, будто и не предстоит с минуты на минуту Заклятому биться насмерть…

Впрочем, ему не привыкать.

Он себя давным-давно похоронил, ему терять нечего.

— Имеется! Имеется бумага!

— И что таки в той бумаге написано?

— Ты что, издеваешься, клятый жид?! Написано там, что полковник велит пану Мацапуре-Коложанскому немедля к нему в Полтаву явиться для судебного разбирательства! По поводу разбойных действий, имевших место со стороны пана и его людей!

— Разбойных действий? Это каких еще разбойных действий?!

— Ты мне москаля не крути, пейсатая морда! Думаешь, не знаем? Все знаем! И Хведир-писарчук нам все рассказал, и зрадника вашего мы тут прихватили, Гриня-чумака, с невестой его краденой! Знатно вы на свадьбе у девки погуляли, нечего сказать!

— А не брешешь, сотник? Ежели и впрямь не брешешь, может, пан и велит открыть!

Юдка уже издевался в открытую.

Но и у сотника, видать, тоже было на уме нечто свое, потому как, вместо того чтобы обложить «клятого жида» сверху донизу черкасским загибом, Логин продолжил переговоры.

— Я — брехун? Я, боевой сотник, — брехун?! Да я после с твоей спины велю ремней нарезать! Гринь, сучья твоя рожа! Иди подтверди ему!

— Пан Юдка… пан Юдка, я им всю правду рассказал! И про село, и про Оксану… И про те слова, что вы Ярине Логиновне, дочке пана сотника, через меня, иудину душу, передать велели! Все сказал, как на духу! Сдавались бы вы лучше, пан Юдка, а? Живы б остались… и братик мой… живой бы… Вьюга играла слабым, заискивающим криком чумака, как кот с мышью.

Попустит, попустит, и снова — лапой…

— Сдаться, говоришь? Ну, то зацному пану, не мне, решать. Ждите. Эй, вы слышите там? — жди-и-ите! Пойду скажу ему.

— Долго ждать не станем! — рявкнул снизу Логин. — Вышло ваше время, христопродавцы, все как есть вышло! Ежели через три минуты не откроете да не вернете мне мою Яринку в целости-сохранности — взорвем ворота к чортовой матери и вашу бесовскую ватагу вщент порубаем!