Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая

При воспоминании о василиске промелькнула какая-то мысль, но я не успела за нее зацепиться. Что же это было? Василиск из бестиария, в ту самую ночь скакавший под окнами ректора? Нет, вряд ли. Тот был обычный, болотный. А реликтовый… Голова в стеклянном ящике и табличка с подписью. Если яд такой сильный, что его действие не проходит ни со смертью чудовища, ни со временем, то стекло — нелишняя предосторожность. Только где я видела эту голову? Кто мог открыть стеклянный ящик и отодрать кусочек мумии, чтобы выделить яд?

— Мисс Миле, — подсказал из коридора Эд.

Ну, да, точно! Именно на ее кафедре я видела эту голову, когда двое парней тащили ящик в хранилище. А кафедра мистических существ расположена в одном корпусе с факультетом прикладной некромантии, и хотя для студентов входы отдельные, внутри наверняка существует дверца для своих. И с Камиллой они работали… в этой реальности во всяком случае…

Стоп!

До меня наконец-то дошло, что Эдвард не мог отвечать на мои мысли.

— Что ты говорил? — спросила я громко, выглянув в коридор. — При чем тут…

В дверь позвонили.

— Это мисс Миле, — Эд вышел из спальни, на ходу застегивая легкий домашний сюртук. По скоростному одеванию мой доктор бил все рекорды. — Я видел в окно, как она несется к нам через лужайку. Наверное, что-то случилось.

Звонок повторился.

— Подожди здесь, — велели мне. — Или хочешь на правах хозяйки принять первую

гостью?

Он улыбался, а у меня язык прилип к небу от волнения.

Мисс Миле. Она ведь действительно подходила. Я сразу сказала, что она подходит, и если бы не принцип, по которому Оливер отбирал членов своей комиссии, не уверенность в том, что библиотекарь обязательно изменил свою жизнь к лучшему, если бы не Саймон, из-за которого не хотелось думать плохо о его матери…

Но из-за Саймона профессор Миле подходила на роль библиотекаря еще больше. Она знала, что мы с ее сыном достаточно близки, и могла легко воссоздать его личину, воспользовавшись личными вещами, зубной щеткой, кровью, оставшейся на полотенце после бритья. При этом она не боялась бы навлечь на него подозрения, зная, что сам ректор обеспечит алиби.

Из ступора меня вывел звук открываемой двери. Не заботясь о каких-то там эфемерных приличиях, я кинулась в прихожую. Успела как раз к тому моменту, когда названная гостья, непрерывно всхлипывая и вытирая глаза рукавом распахнутого пальто, переступила порог.

Ее слезы оказались для меня полной неожиданностью и заставили забыть о подозрениях.

— Это ужасно, — причитала женщина. — Просто ужасно.

Эд растерянно обернулся ко мне. Наверное, тоже не видел мисс Миле такой.

— Успокойтесь, пожалуйста, — он осторожно погладил бросившуюся ему на грудь женщину по спине. — Проходите в комнату, уверен, что ничего ужасного…

— Нет, — затрясла она головой. — Ужасно…

Вдруг Эдвард отшатнулся от нее, наткнулся спиной на стену и стал медленно оседать на пол. Мне показалось, что тот день повторяется, и сейчас он снова начнет каменеть.

Воздух застрял у меня в горле. Ноги подкосились, а стены, чтобы опереться, не нашлось, и я просто рухнула плашмя на живот и осталась лежать так, не в силах шевельнуть даже мизинцем.

— Надо же, как все просто, — раздался над головой удивленный голос, в котором еще слышались остатки рыданий. — Что же наш инспектор так сплоховал? Неужели думал, что вы тут до утра будете чай пить?

Мозги парализовало вместе с телом: я ни слова не понимала из того, что она говорила. В чем инспектор сплоховал? И где, во имя Мэйтина, этот самый инспектор? Как же защита, которой, если ему верить, я обвешана, что та новогодняя елка гирляндами?

— Никто уже не помнит основ? — продолжала удивляться мисс Миле. Она присела рядом и погладила меня по голове, зная, что я неспособна сейчас уклониться от этой непрошеной ласки. — Никто? — переспросила уже удрученно. — Это действительно ужасно… Что, доктор? Вы помните? Стоило вспомнить ночью… Хотя о чем я? До того ли вам было? А теперь поздно, — она снова погладила меня по волосам, будто и правда жалела. — Поздно, Элизабет. Не только единороги замечают изменения в ауре девушки, которая становится женщиной. Некоторые наложенные заклинания теряют силу в таких случаях. Особенно те, что настроены на жизненные параметры. Поэтому, если вы ждете, что сейчас появится ваша бравая охрана, не мучьте себя напрасными надеждами. Осталась только одна сеть — та, что непосредственно отслеживает, живы ли вы. А вы живы. И будете жить… Если наш дорогой доктор сделает все правильно. Я даю вам уникальный шанс убедиться в искренности его чувств, Элизабет. Не каждой влюбленной дурочке предоставляется такая возможность… увы…

Видимо, я должна была быть ей благодарна за это. Ладно, буду. Отблагодарю, как только закончится действие парализующего заклинания.

— К делу, мистер Грин, — тон женщины стал сухим и строгим. — Если мисс Аштон, неважно в каком качестве, нужна вам живой и невредимой, придется постараться. Достаньте мне книгу — ту, которую писала Элизабет. Кровавая книга, вы ведь знаете о ней, Эдвард? Вы же позволите называть вас так? Так вот, Эдвард, сейчас вы сможете говорить Но берегите дыхание, не тратьте впустую слова. Я дам вам свободы ровно столько, чтобы вы поклялись мне кровью и жизнью, что никого не поставите в известность об этом разговоре. Это в ваших интересах. Книга, которая мне нужна, хранится либо у инспектора Крейга, либо у Оливера Райхона, а вы знаете этих людей. У них свои, высшие, так сказать, цели. Думаете, их волнует судьба Элизабет так, как она волнует вас? К слову, клясться вам предстоит ее жизнью. И ее кровью, естественно.

Я услышала тихий лязг металла, почувствовала, как мою руку резко выдернули вперед и острое лезвие рассекло запястье. Из пульсирующей раны потекла на пол кровь. Обездвиживающие чары не притупляли боль, но вскрикнуть или хотя бы застонать я не могла. Даже поморщиться…

— Порез… нужно перетянуть… — прохрипел Эд, которому драконша вернула

голос.

— Я говорила, экономьте дыхание, доктор. Сначала клянитесь.

Но первое обещание он дал мне:

— Все будет хорошо, Бет. Ничего не бойся.

Затем повторил слова навязанной клятвы: кровью этой женщины… не выдам ни словом, ни буквой… жизнь моя станет залогом…

— Это так трогательно, — умилилась мисс Миле. — Не ожидала от вас, Эдвард. — И тут же поправила жестко: — Ее жизнь станет залогом, доктор. Повторите: ее жизнь. Не нужно принимать меня за дурочку.

Нет, она не дурочка. Просто сумасшедшая.

Съехала с катушек осенью, после ритуала, когда реальности столкнулись. Саймон рассказывал, что у матери именно тогда начались проблемы с нервами.

Почему я не обратила внимания на это «совпадение»?