Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2

— Хорошо, я буду вас сопровождать, мессир Артиморус, — покладисто согласилась я. — Право же, вы не из тех господ, которым я могу отказать.

— Полно, дитя мое, — старый чародей вновь принялся вкрадчиво улыбаться, явно опасаясь того. Что я задумала какую-то каверзу и взбрыкну в самый неподходящий момент. — Неужто вам никогда не хотелось побывать при дворе? Прекрасное платье, драгоценности — не хотите ли вы сказать, что равнодушны ко всему этому и никогда не мечтали очутиться в блестящем обществе, будучи не последней из приглашенных?

Тут, признаться, он заставил меня несколько растеряться, поскольку я всегда невольно воображала, что при нашей следующей встрече с Каспаром я окажусь вовсе не исцарапанной лохматой девицей, наряженной в случайное тряпье, несмотря на протесты голоса разума. Вот и сейчас мне на мгновение показалось, что крестный, учитывая его склонность появляться в моей жизни лишь при драматических обстоятельствах, может ждать меня на княжеском приеме.

— Отправляйтесь-ка с Констаном в свои покои, — Артиморус остался доволен тем, как явно замешательство отразилось на моем лице. — Я пришлю к вам пару дам, сведущих в вопросах моды, красоты и прочего, в чем я, признаюсь, не силен. Будьте с ними любезны, госпожа Брогардиус, и они сотворят множество чудес.

«Еще бы, — с досадой подумала я, вспомнив, как выгляжу. — Без нескольких больших чудес и пары дюжин мелких див, допустить меня в княжеский дворец не представляется возможным». Должно быть, при других обстоятельствах, я бы воспротивилась тому, что меня собираются наряжать, точно куклу, но в тот момент я думала лишь о том, что вскоре могу повстречать Каспара… я лишь покорно кивнула, попрощалась с Артиморусом и отправилась вслед за Констаном, сохранявшим важный и печальный вид, порядком меня тревоживший. Слишком уж разительно отличалось это скорбное и таинственное выражение лица от азарта, с которым Констан еще недавно измывался над Искеном. Впрочем, я хорошо помнила, что мой бывший ученик легко переходил из одного состояния ума в другое, и не могла уверенно сказать, что его нынешняя грусть — всего лишь маска. Расспрашивать его не имело смысла, я лишь могла надеяться, что Констан не смог искоренить свою былую болтливость полностью и при случае обронит какое-то словечко, что поможет мне разобраться в происходящем.

Однако меня ждало разочарование и здесь — стоило мне только войти в комнату, предоставленную мне хозяином дома, как Констан, попрощавшись со мной, исчез. Не успела я решить, что осталась в одиночестве, как две женщины, в которых сразу угадывались чародейки — так гладки и свежи были их совершенные лица, — появились в дверях и заверили меня, что не выполняли доселе задания приятнее. Но от меня не укрылось, как одновременно они вздохнули, смерив меня взглядами.

Судя по тому, как они со мной обращались, им было поручено не только улучшить мой внешний вид, но и обратить мое внимание на то, как много благ может извлечь из магии сведущая женщина.

— Ну разве не хотели бы вы узнать, бедняжка, как бы вы могли выглядеть, сложись ваша жизнь чуть благополучнее? — спрашивала одна с истинно материнским сочувствием.

— Это ужасное солнце сожгло вашу кожу! Не работай вы так много под его палящими лучами, разве были бы вы лицом столь темны? Разве обветрились и огрубели бы ваши щечки, если бы вы имели возможность беречь их от суровых зим и жаркого лета? — подхватывала другая, всячески демонстрируя ужас от того, как неприглядна была моя жизнь до сих пор, и как сурово она со мной обошлась.

— Ужасные рубцы над бровью! Разумеется, их нужно сгладить!

— Мне кажется, милая моя, вас должны порядочно беспокоить боли в спине. При такой осанке это неизбежно, но так быстро поправить эту беду не получится… Для начала попробуем вот это заклинание… Вот видите? Вы уже держитесь ровнее! Однако вам потребуется длительное лечение, чтобы исправить полностью этот недочет.

— Вы безжалостно обошлись со своими волосами, дорогая! Хорошо, что вы воспользовались заклинанием, пусть даже и кривовато наложенным, а не ножницами. Мы отменим его и… О!.. Тут нужно будет поработать чуть дольше, чем я полагала…

На меня обрушилась лавина изящных заклинаний, каждое из которых было ароматизировано и украшено сверх меры различными эффектами вроде осыпающихся цветочных лепестков или мерцающих искорок вперемешку с радужными пузырями. Я никогда не увлекалась этой частью магической науки и лишь слышала о том, как своеобразно оформлены заклинания, относящиеся к этому разделу магии. Украшательства эти не являлись простой прихотью — они были призваны отвлечь внимание клиента от болезненных ощущений, которые, увы, неизменно сопровождали действие каждой формулы. Я стойко терпела жжение и покалывание, но уже после первого десятка формул я начала неудержимо чихать — то ли от смешения разнообразных запахов, то ли от светящейся пыли, окутывавшей меня. Чародейки подмечали все мелочи, и неустанно исправляли недостатки, из которых я состояла.

— К сожалению, — в очередной раз, словно невзначай, напомнила мне одна из магичек, — большая часть этих заклинаний будет иметь временный эффект. Для полного исправления всех изъянов потребуется время и долгая кропотливая работа, но даже сейчас вы можете посмотреть в зеркало и без труда вообразить, как хорошо вы сможете выглядеть в будущем!..

Разумеется, то был весьма прозрачный намек — если я хотела в дальнейшем сохранить ту красоту, которой меня наделили сегодня, то мне следовало сохранять теплые отношения с Артиморусом, предоставившим к моим услугам этих искусниц, явно имеющих дело с заказами самых богатых изгардских дам. Уловка старого мага не была столь уж хитрой, но, вне всякого сомнения, действовала — я чувствовала это каждый раз, когда бросала взгляд на услужливо поданное зеркало. Да, осознание утраты ранит — а я теперь ясно видела, как много утратила, не имея возможности сберечь. В зеркале отражалось вовсе не то смуглое, грубоватое лицо, к которому я привыкла. Хоть черты его и не изменились, но оно стало куда яснее и свежее, точно старый портрет, с которого стерли вековую пыль. Жесткие волосы, погубившие столько гребней, теперь свивались в блестящие точно шелк локоны, и глаза, внезапно оказавшиеся светло-голубыми, сияли на фоне матовой, чуть тронутой золотистым загаром кожи. Никогда я не была так хороша, и если мне хотелось сохранить этот дар, следовало оставаться при Артиморусе и более не пытаться бунтовать против Лиги, покорно и слепо выполняя все приказы. О, это был коварный подкуп!

Когда чародейкам показалось, что они достаточно поработали над столь неблагородным материалом, мне было предложено посмотреть на себя в большое зеркало, украшавшее дальний угол комнаты. Мне доводилось видеть не так уж много предметов, изготовленных эльфами — не считая надгробий и склепов на злополучном эльфийском кладбище около Эсворда — но я сразу поняла, из-под чьих рук могло выйти подобное произведение искусства. Из одежды на мне к тому времени осталась только простая рубаха, но тем сильнее оказалось впечатление, произведенное на меня моим же отражением. Возможно, измени чародейки меня до неузнаваемости, я бы заставила себя испытывать пренебрежение к дару Артиморуса, но в зеркале несомненно отражались именно мои лицо и тело, ставшие в одночасье куда привлекательнее.