Руслан Шабельник - Песнь шаира или хроники Ахдада

- Чего тебе? - по чубу и конопатой физиономии, Панас распознал в нем сына Панько пасечника.

- А город этот - Ахдад, он, как... как... Миргород! - хлопец выдохнул слово и сам испугался собственной смелости. Мало кто на хуторе мог похвастаться тем, что бывал аж в самом уездном Миргороде. А если и бывал, вон как Охрим Голопупенко, так цельный рик, а то и два после ходил, высоко задравши чуприну.

- Миргород! Скажешь тоже. Не, таких городов, как Миргород - раз, два и нету. Разве только Петенбург. Да и то - вряд ли. Точно - Ахдад, словно наш хутор, ну в... два раза больше.

- Ух ты! - дружно выдохнули остальные слушатели - детинчата разных возрастов и чумазости.

- И был в том городе султан, - продолжил рассказчик.

- Дядьку Панас, а султан кто это?

- Как бы тебе... это кто-то, навроде нашего старосты, только у них...

- А он тоже горилку хлещет?

- А как напьется с голым задом по хутору бегает - чертей ловит!

- Или за теткой Мотрей с ухватом.

- А она кричит: "Люди добреньки, рятуйте!"

- А он ей: "Убью, сука!"

- А ну цыть! - прикрикнул на расшалившихся слушателей рассказчик.

- Такой султан, да? - сын пасечника вновь тряхнул золотой чуприной.

- Ну, навроде... - пальцы вновь затеребили ножку вуса. - А может, не такой... у бусурман энтих, все не как у людей. Как бы то ни было, было у бусурмана этого вещей всяких ценных, дорогих, цельная камора.

- Вроде, как у Ицхака - корчмаря?

- Ну, вроде...

- А колбасы в ней были?

- Жареные и шоб жира побольше!

- А сало?

- С прорезью!

- Дурак! В сале самое смачное - шкурка!

- Нет - прорезь!

- Нет - шкурка!

- А я люблю, шоб потолще, и соломой смолено!

- Не, самое ценное, шо в каморе может быть - это конфеты!

- Конфеты - это да! Ее в рот и на языке катаешь.

- А она сладкая, как вишня спелая!

- Дурак! Сравнил тоже. Слаще!

- Сам дурак!

- У тетки Наталии, шо за большой балкой живет - вишни сладкие, - со знанием дела заявил сын пасечника Панько.

- Ага, только Сирко кусючий.

- А ленты у султана того были? Цветные, - робко спросила малолетняя Оксанка и часто заморгала черными оченятами.

- И колбаса домашняя, и колбаса кровяная, и сало с прорезью и со шкуркой, и конфеты, и ленты, и еще много чего, шо мы и видать не видывали, и знать не знаем, - говорю ж - бусурман, да еще и султан.

- Ух ты!!! - снова выдохнули слушатели.

- И задумал он камору эту, а точнее будет - богатства, что в ней, от воров уберечь.

- Так это - известное дело - замок нужен!

- И засов!

- И дверь железом оббить.

- Вакула-кузнец - батькин брат, враз сделает!

- Созвал он, значить, умельцев и мудрецов всяких к себе, шоб они ему что присоветовали. Один говорит - вот как ты - замок навесить, а то и два, другой советует - дверь покрепче, третий - охрану выставить...

- Можно еще грабли поставить. Тать заходит, а они его р-раз по лбу!

- Можно и грабли, - пряча усмешку, согласился рассказчик. - Только был среди советчиков один... как бы это вам... колдун!

- Навроде нашего Пузатого Пацюка? - спросил все тот же рыжий Панько.

- Не, колдун, но их - бусурманский. Да такой шо, говаривали, как ночь, к нему черти гурьбой прилетают - горилку вместе пить.

- А они потом голые по городу бегают?

- Друг друга ловят?

- И ухват...

- А ну цыть! Может бегают, может не бегают, откуда я знаю, у бусурманов этих все не как у... Словом, предложил колдун наложить на камору с сокровищами заклятие.

- Дядьку Панас, дядьку Панас, а заклятие это чего?

- Заклятие, это вроде как, помните на прошлый покос Параска с Палажкой поругались, а Параска соседке в очи плюнула, сказала, шоб ее дидько лысый забрал, а ту и перекосило.

- Я помню!

- И я!

- Тетка Палажка еще потом ходила к тетке Параске и все глечики на плетне поразбивала.

- А тетка Параска ходила к тетке Палажке и шибки ей попрокалывала.

- А тетка Палажка жабу на порог подбросила, дохлую.

- А тетка...

- А ну цыть! Словом, уразумели шо за штука - заклятие.

- Он тоже камору дохлыми жабами забросал?

- Не, сперва плюнуть надо!

- Цыть, я сказал! Не плюнуть и не жабами. Врать не буду - не знаю как, но наложил на камору колдовство, да такое, что с того дня ни охрана, ни замок...

- А грабли?

- ... ни грабли не нужны.

- Не знаю... грабли - верное средство. Моя мамка, как горилку от тата ховали, так завсегда грабли...

- Такое колдовство - всем колдовствам колдовство! Теперь в камору эту, с сокровищами мог войти только сам султан, ну или тот, кому он передаст эту силу, сыну там, или еще кому, но только одному, и сам он после этого силу теряет.

- Тю! А ежели кому потребуется за колбасой там.

- Или за салом со шкуркой!

- Или за конфетами!

- За лентами, - вставила большеглазая Оксанка.

- Сказал же - только султан! А ежели кто, кроме него, в тот же миг, человек тот обращается в камень, то есть падает и шевельнуть ни рукой, ни ногой не может.

- А головой?

- И головой тоже! Не дышит, и глазами вертит, и все слышит и понимает.

- Тю! Какой же это камень.

- Не нравится, не слушай! - цыкнули на умника. - Ну а дальше, дальше-то что?

- А дальше так и будет лежать, пока не помрет от голоду, или пока не придет султан и не выволокет его оттуда.

- Это шо ж, султану первым делом, как встал - иди в камору и тягай ворье всякое.

- Дурак! Зато сокровища целые!

- Тоже мне - сокровища. Больно надо колбаса его! Вот у батьки моего сапоги есть - юфтевые. Вот где сокровище, так сокровище.

- И у моего есть!

- У твоего! Да откуда, все знают - Голопупенки голодрабцы из голодрабцев...

- Сам ты голодрабец!

- А ну повтори!

- И повторю!

- А ну цыть! - в который раз возвысил голос рассказчик. - Досказывать, али нет?

- Досказывайте, дядьку Панас. Только пусть этот не обзывается.

- Ты сам первым начал!

- Нет ты!

- Нет ты!

- Да я тебя!

- Цыть, я сказал!..

Было это, не было. Если было - то когда? И где тот хутор? Где тот Миргород?

Мы же, волею Аллаха всемилостивого и всезнающего, вернемся в Ахдад.

Ахдад, в котором немногим, или многим ранее происходило следующее:

20.

Продолжение рассказа о Шамс ад-Дине Мухаммаде - султане Ахдада, о жене его Зариме и о трех набегах

Бритый полководец так и не смог поднять армию на четвертый приступ. Увы, увы, похоже, на этот час, пушка истратила все свои заряды. А ведь, говорят, предок Шамс ад-Дина - великий и могучий Мусса-аль-Хади в лучшие годы производил до десяти выстрелов за ночь, да и в старости... О, Аллах, где, где времена славных героев прошлого!

- История твоя, о муж мой, удивительна и преисполнена мудрости, и поучительности, и наставления для последующих, и будь она даже написана иглами в уголках глаза, она послужила бы назиданием для поучающихся! Но ты обещал, что я попаду в сокровищницу, и все, на что ни укажу, станет моим. Мои мысли так же далеки, как колодцы в пустыне для умирающего от жажды, от того, что светоч мира бросил слова на ветер, что обещания его - пустой звук, подобный шелесту песка, но как же, о султан моих помыслов, ты исполнишь свое обещание, в котором поручительством выступила доблесть твоих предков.