Микки Нильсон (Нельсон) - Испепелитель (ЛП)

Таелан Фордринг вчитывался в строчки письма, которое знал наизусть, и которое было дорого ему как последняя память об отце. Неимоверно дорого, но в этом он не признается никогда и никому.

"…Я хочу, чтобы ты знал", - значилось на потрепанном листе пергамента, оставленным Тирионом сыну незадолго до изгнания его с земель королевства, - "что я очень люблю тебя и ты всегда пребудешь в моем сердце. Твоя жизнь и деяния станут моим искуплением, сынок. Ты - моя гордость и моя надежда. Будь хорошим человеком. Будь героем. Прощай".

В покои Таелана, слабо освещенные свечами, неслышно ступил Датрохан, приблизился к юноше, погрузившемуся в чтение знакомых до боли слов. "Письмо твоего отца…" - с ноткой неодобрения заметил он. - "Я слышал, что ты все еще носишь его с собой. Мы никогда не говорили о суде над Тирионом. Я был так, когда выносился приговор. Я был более, чем кто-либо изумлен, когда он отказался признать свои ошибки и просить суд о милосердии. Казалось, будто он вновь предает всех нас. Пусть мне больно говорить об этом, но твой отец заслужил изгнание. И сейчас он - отшельник, в то время как ты воплощаешь в жизнь волю Благого Света. У меня на тебя большие планы… Таелан. Я хочу, чтобы ты занял место Рено в качестве командующего в Алом Монастыре".

"Я?" - растерянно произнес Таелан. - "Ну, конечно, это было бы честью для меня". "Так пусть ею и будет", - произнес Датрохан. - "Твои возможности бесконечны, пока ты смотришь в будущее и не пытаешься жить прошлым. Я советую тебе сынок… сожги письмо".

С этими словами Сайдан Датрохан вышел за дверь, а Таелан поднес пергамент к пламени свечи… но в последний момент крепко прижал его к груди, склонил голову. Нет, это часть его наследия, и не расстанется он с нею за все блага этого мира.

"Охотясь, я заметил следы. Орочьи следы", - рассказывал Тирион Фординг молодому Дариону. Они сидели на склоне холма у лачуги, неотрывно взирая на низвергающийся водопад, и опальный паладин заново переживал всю боль, все моральные дилеммы… и сделанный им судьбоносный выбор…

"Кстати говоря, в ту пору орки были нашими злейшими врагами", - продолжал Тирион. - "Мы считали их злобными чудовищами… Следы привели меня к обрушившейся башне, где я обнаружил орка. Он был далеко не молод, но орк - он и есть орк. Мы сразились, и я с удивлением обнаружил, что умения одного не уступают другому. Поединок привел к тому, что башня окончательно обрушилась, и я лишился чувств. Позже я пришел в себя в собственной постели. После я узнал, что орк вытащил меня из-под обломков, привязал к седлу. Мой верный конь Мирадор привез меня домой. Я вернулся, чтобы поговорить с орком. Я узнал его имя - Эйтригг, ровно как и то, что "зеленокожие", которых столь истово ненавидят люди, ценят честь меня меньше нас. Он лишь хотел, чтобы его оставили в покое. Я поклялся, что сделаю все, чтобы исполнить его желание, но судьба обратилась против нас… Лорд-командующий Датрохан проведал об Эйтригге и приказал мне привести его и отряд воинов к тому месту, где скрывается орк. Эйтригг яростно сражался, но был взят под стражу. Я пытался вмешаться, но… было уже поздно. Меня обвинили в измене. И все же я не отказался от клятвы, данной Эйтриггу. Меня объявили предателем, с котором запрещено всякое общение. Эйтригга собирались казнить в Стратолме, но повесить не успели, ибо я спас его жизнь так же, как он ранее спас мою. А вскоре появился военный вождь Орды, Тралл, и увел Эйтригга с собой. Больше я его никогда не видел… То было делом чести. Без чести человек - ничто. Конечно, Утер, Датрохан и иные по-другому смотрят на это. Несмотря на мой статус "отверженного", я следил за мирскими событиями последних лет. В тот день, когда Таелана принимали в орден паладинов, я тайно присутствовал на церемонии. Я был так горд им… Но теперь, когда он яшкается с этими Алыми Крестоносцами… Извращенное сборище, которое такой же гнойник на наших землях, как и чума Плети".

"Таелан не такой, как они", - осторожно заметил Дарион, все еще находящийся под впечатлением от исповеди опального паладина. - "Я бы сказал, что он, скорее всего, просто сбился с пути… Хотя я понимаю, что он делает. Я знаю, каково это… потерять отца. Спасибо за рассказ, брат Тирион. Теперь я понимаю, что ты встал перед сложнейшим выбором и принял единственное верное решение. Я тоже принял решение, и сейчас должен встретиться с остальными в Часовне Надежды Света и продолжить свои поиски".

Дарион поднялся на ноги, устремился к мирно пощипывавшему травку коню… "Любовь", - неожиданно промолвил Тирион, и юноша в растерянности обернулся к нему, не понимая, о чем говорит седовласый воин. "Я поразмыслил над твоими словами", - пояснил Тирион, с лица которого не сходило задумчивое выражение, - "и думаю, что лишь деяние во славу любви более великое, нежели деяние во славу зла, запятнавшее порчей меч, будет достаточно могущественно, чтобы освободить душу твоего отца. Но предупреждаю: подобное деяние порою - истинное испытание веры".

"Деяние со славу любви…" - тихо повторил Дарион. - "Спасибо. Тебе следует присоединиться к нам. Ты вдохновлял моего отца; ты можешь вдохновить и других. Серебряной Заре нужны такие люди, как ты". "Я видел, как все хорошее в моей жизни увядает", - отрицательно покачал головой Тирион. - "И все чего ради? Нет, твое предложение мне неинтересно".

"Когда-то ты был живым воплощением Света", - произнес Дарион, вскочив на коня. - "Вера, мудрость, доблесть… честь. Эти идеалы что-то для тебя значили. Ты можешь вновь стать таким человеком. Будь паладином. Будь вдохновением для других. Будь силой… Будь героем". И с этими словами

Дарион устремился прочь, а Тирион еще долго неподвижно стоял, глядя ему вслед. Юноша и не подозревал, что, сам того не ведая, всколыхнул чувства старого воина.

На закате лазутчики спешно доставили лорду Тирососу донесение в Часовню Надежды Света о том, что с севера и запада приближается неисчислимое воинство Плети, и оплота Серебряной Зари мертвяки достигнут в худшем случае на следующее утро, а то и еще раньше.

"Петля затягивается", - склонил голову лорд Максвелл; даже он на мгновение предался отчаянию. "Еще не поздно тебе и остальным спасти свои шкуры, сир", - прошептал брат Бриггс, склонившись к нему. - "Есть еще немного времени". "Ты хорошо хранил тайну Часовни Надежды Света, брат Бриггс", - грустно улыбнулся Максвелл. - "Но, похоже, тайна стала известна нашим врагам. Теперь нам предстоит… защитить то, что лежит под землею".

Объявив всеобщий сбор паладинов Серебряной Длани, Максвелл Тиросус терпеливо дождался, когда несколько сот воинов построятся у подножья холма, на котором и возведена скромная часовенка… имеющая столь великое значение для паладинов, и вовсе не из-за стратегических соображений. "Вы все знаете, что стоит на кону", - обратился лорд Тиросус к внемлющим ему паладинам. - "Если кто-то из вас хочет уйти, сейчас самое время это сделать… Никто? Встаньте рядом со мной, братья и сестры… и вместе - Орда, Альянс, Ночные эльфы, Кровавые эльфы - мы одержим победу! Ибо каждый из вас обладает тем, чего нет у врага - живым и доблестным сердцем воина!"