Элизабет Норрис - Неуязвимый (ЛП)

Я хватаю металлические прутья и начинаю восхождение. Все, что Элайджа должен сделать, это держать продолжать держаться.

Я продолжаю подниматься, управляя нами в темноте в сторону маленького кусочка света в верхней части тоннеля, и я молюсь, чтобы Барклай на самом деле был там. Потому что если его там нет, я больше не знаю куда идти.

– Я вижу что-то, - говорит Элайджа. Затем он фыркает, и тут слышится скрежет металла о металл.

Вес Элайджи снят меня, и я быстро взбираюсь на последние ступени.

– Поторопись, или мы никогда не сможем выбраться отсюда, прежде чем они заметят нас, - говорит Барклай.

Элайджа падает на землю, кашляя. - Неужели мы сделали это? - говорит он.

– Почти. - я смотрю на Барклая, и я никогда не была так рада видеть его.

Он тянет меня остаток пути из канализационной трубы, и мы оба хватаем Элайджу.

Барклай держит мой рюкзак на спине и достает квантовое устройство из кармана. Он видимо уже задал пункт назначения, потому что нажимает одну кнопку, и я слышу, как он открывается.

Портал открывает перед нами, и что-то в моей груди поднимается, когда прохладный воздух и запах моря окружает нас. Держа Элайджу под руки, я киваю на Барклаю, и мы втроем шагаем в портал.

В конечном итоге мы свалились в кучу на земле, пытаясь отдышаться. Мое тело болит, моя кожа чувствуется ободранной, будто у меня действительно плохой загар, а мой рот так пересох, что это причиняет боль.

Я смотрю вокруг, но требуется только секунда, чтобы понять, что мы находимся в том же самом заброшенном мире, в который Барклай привел меня на нашем пути сюда.

Значит мы в безопасности.

Мои глаза горят, теплые слезы скатываются по опаленной коже.

После того, как портал закрывается за нами, Барклай хватает меня за плечи и поворачивает к себе лицом. - Тебе больно? - спрашивает он, дергая мою мокрую одежду, чтобы проверить кровь.

Я никогда не была так рад видеть его лицо во всей моей жизни. Эти голубые глаза, высокие скулы и сильные челюсти. Он самое прекрасное, что я когда-либо видела. Я хочу обернуть руки вокруг него, спрятать лицо на его плече и никогда не отпускать.

По крайней мере на секунду, затем я вспоминаю, что это Барклай и это был его план, в первую очередь, и это помогает мне справиться с этим.

– Джаннель, тебе больно?

Его хватка усиливается и боль пронзает мои плечи. Я качаю головой и пытаюсь оттолкнуть его, но он держит слишком крепко.

– Что случилось?

– Это не моя кровь, - говорю я, наконец говоря то, что он хотел получить от меня.

Но это напоминает мне. Я смотрю вниз и все, что я вижу это кровь. Большинство из этого уже смыло, но она все еще в моих волосах и под ногтями. Даже мои руки выглядят запятнаными.

– Чья она? - он говорит, глядя на Элайджу.

– Охранника, - говорю я, хотя не могу поверить, что это мои слова. - Я убила его.

Когда я говорю это, это действительно впитывается. Прошлой осенью я видела как кое-кто умер прямо передо мной, и я думала, что это было достаточно плохо. Но теперь я убила кого-то. Своими собственными руками я воткнула зубчатый кусок металла в его шею, я чувствовала как его кровь хлынула на мои руки, впитываясь в мою кожу.

Я думаю о его лице, и мой живот сжимается. Я отворачиваюсь от Барклая, сгибаясь в талии, и меня рвет на траву.

– Она в порядке? - спрашивает Элайджа, когда я снова поднимаюсь. - Охранник, он черт возьми стрелял в меня. Он задел ее тоже?

– С ней все в порядке, просто шок, - говорит Барклай. Он потирает рукой мою спину и говорит: - Не волнуйся, это всегда происходит в первый раз, это нормально.

Я не могу себе представить, что эти слова когда-либо заставили кого-то чувствовать себя лучше.

И если он не мог стать еще хуже, он добавляет, - Это станет легче.

Я втягиваю достаточно воздуха, чтобы сказать: - Боже, я надеюсь, что нет, - прежде чем выплескиваю остаток кислоты из моего желудка на траву.

Барклай проверяет раны Элайджи и дает каждому из нас сменную одежду из моего рюкзака.

Затем он приседает рядом со мной. - Он в плохом состоянии, - шепчет Барклай. - Я думаю, что пуля прошла насквозь, но я не могу быть уверен, что там не остался фрагмент чего-либо.

На секунду я просто смотрю на него. Я не уверена, что он от меня хочет.

Барклай должно быть чувствует это, потому что добавляет, - Ему нужна больница.

Я киваю. Прямо сейчас я чувствую, что мне тоже может понадобиться больница.

– Я знаю одну хорошую, - говорит Барклай. - Это мир, похожий на ваш дом, где нет путешествий между вселенными и не много нестабильностей. Там мы будем в безопасности пока не останемся слишком надолго.

Я ничего не говорю, и Барклай хватает меня за плечи и трясет. Мой взгляд падает на его шею и почему-то, я представляю зеркало, врезающееся в его шею, и стекающую кровь.

– Посмотри на меня, - говорит он, его хватка крепнет на моих плечах.

Я поднимаю свои глаза к нему.

– Что бы ни случилось, это не твоя вина, - говорит он. - После того, как это закончится, ты можешь плакать, но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты завязывала с этим.

Это не большая вдохновляющая речь, но она заставляет меня двигаться. Я не думаю о том, что слишком тяжело вспоминать, у нас осталось только три с половиной дня, чтобы закрыть рынок торговли людьми и сохранить всех, о ком я забочусь.

Больница находится в захудалой части города - где бы мы ни находились - который Барклай называет Небольшой Пекин. Приемная заполнена детьми с насморком и кашлем и парнем, у которого острый инфекционный конъюнктивит.

Как мы подходим к стойке регистрации, женщина за ней краснеет, ее кожа цвета слоновой кости, становится ярко-розовой когда она видит Барклая, а затем опускает глаза. Она не может подавить улыбку уже формирующуюся на ее губах.

Барклай наклоняется к ней, быстро говоря на языке, которого я не узнаю. Это может быть китайский или это может быть нечто совсем другое. Я понятия не имею.

Но это работает.

Она встает, машет Эладже и мне, затем провожает нас троих обратно в пустую комнату.

Доктор входит, и регистратор говорит с ним на том же самом языке, который я не могу понять, тогда он жестикулирует Элайдже, чтобы откинуться назад на кровати. Доктор щелкает дополнительным верхним светом на и начинает рассматривать его ногу.

Я стараюсь думать о Бене и на что это будет похоже, когда я вижу его, когда он обернут руки вокруг меня, и все будет иметь просто немного больше смысла.

Только каждый раз, когда я изображаю его лицо, это не Бен, которого я видела. Все, что я вижу, это охранник, которого я убила, один его испорченный глаз, зубчатая часть зеркала, торчащая из его шеи и кровь, льющаяся как волны на мои руки.