Эн Варко - Повелители драконов. Книга 2. Пронзая ветер

— Ну, давай притворимся сумасшедшими, — поскучнела девушка. — Только я, как-то не очень представляю, как это сделать.

— А проституткой, значит, представляешь? — тут же насмешливо поинтересовался Шут.

Ланетта покраснела:

— Да ну, тебя! Притворяться проституткой противно как-то. Может, попробовать прикинуться больными каким-нибудь кожным заболеванием? Например, чесоткой. У нас от таких людей стараются держаться как можно дальше. А если сказать, что мы идем в город к кросскому купцу за снадобьем — может и выйдет что. Эй, Линнок, ты слышишь меня?

Но Шут не ответил, уносясь куда-то в своих мыслях. Ланетта осторожно дотронулась до его руки. Решительно тряхнув головой, Шут с воодушевлением заговорил.

— Как я уже говорил, завтра предпраздничный день и намечается Большая Игра на Центральной Арене Миотополя. Народ толпами повалит в город, и (ты абсолютно права) стража не в состоянии будет тщательно проверять каждого проходящего через ворота. Если пристроиться к кому-нибудь, например, к бродячим артистам, а твою ауру притушить (а такое бывает, если у человека, скажем, простуда)… — у Шута загорелись глаза. — А знаешь, наверно забавно покататься по миру в цирковой повозке. Давать представления и получать деньги за то, что немного скрашиваешь людям жизнь… Каждый день новые места и люди, которые тебя не знают и после представления больше никогда не увидят. Когда мы покинем город, жизнь бродячих артистов может стать для нас неплохим прикрытием.

В волнении Шут начал мерить комнату быстрыми шагами.

— Ланетта, ты что-нибудь умеешь делать… ну, что можно было бы использовать в цирке?

Ланетта задумалась, вспоминая уличные представления циркачей из прежней жизни.

— Ну, может, бросать ножи, — неуверенно спросила она. — Я немного занималась этим в свое время.

— Покажи, — загорелись глаза у Шута. Он вытащил из голенищ сапог два стилета и протянул девушке.

Та задумчиво повертела их, как будто к чему-то прислушиваясь, а затем резко выбросила обе руки. Ножи вонзились в деревянную ручку двери. Шут помолчал, скептически сжав губы.

— А куда ты целилась?

— В дверь, — засмеялась Ланетта. — Ну как, сойдет?

— Если немного потренироваться… — скучно протянул Шут, но затем весело подмигнул девушке. — Значит, завтра выходим пораньше и ищем какую-нибудь труппу, которая согласиться нас взять. А перед этим мы слегка поколдуем над нашей с тобой внешностью. Волосы мы просто сделаем темнее с помощью отвара из коры дуба. Ну а все остальное… Ты не представляешь, каких чудес можно достичь, если умело накладывать грим… Так-так, посмотрим, что у Скульптора припрятано в рюкзаке.

И Линнок начал вытаскивать оттуда различные бутылочки, кисточки и коробочки с разноцветными порошками. Крыса, соскочив с плеча девушки, с интересом обнюхала все эти предметы и снова юркнула на свое место. Шут повернул лицо Ланетты к свету и начал внимательно разглядывать его.

— И все-таки, ты права, — пробормотал он. — Отвратительно приметна. Ну, ничего. Сейчас мы сделаем из тебя нашего человека!

Он смешал краску из нескольких баночек, и уверенными движениями начал наносить ее на лицо.

Вскоре на Ланетту из небольшого зеркальца смотрело осунувшееся девичье личико с сероватой кожей и тенями под блеклыми глазами. Шут тоже неуловимо изменился. Он оставался все тем же молодым человеком, но словно потускнел весь, превратившись в неприметного обывателя большого города.

— Все, — удовлетворенно вздохнул Шут, — теперь можно опасаться только дождя и приступов чистоплотности. Обещай, что не смоешь краску! Иначе я никуда с тобой не пойду. Бродить по Миотополю с девицей, на которую пялятся все кому ни лень — такого счастья мне точно не надо.

Ланетта кивнула и перевела взгляд на крысу. Ей показалась, что мордочка зверька выражала полное согласие со словами Шута. Ланетта вздрогнула, когда в ее голове впервые прозвучал голос Корна. Она, прижав руки к внезапно застучавшему сердцу, обратилась к Шуту:

— Линнок, будет лучше, если ты продашь подвеску Тагиль и купишь мне какой-нибудь другой амулет подобного уровня. На амулете принцессы может быть метка, по которой будет легко отыскать нас.

У Шута не было ни малейших сомнений в том, чьи эти слова. Он взял крысу за шкирку и поднес к лицу — она зашипела и тотчас же попыталась цапнуть Шута острыми зубами. Линнок разжал руку, и она шмыгнула на пол.

— Он может с тобой говорить?

Ланетта кивнула. Шут с жалостью взглянул на разрумянившуюся девушку:

— Ну, ты подруга, даешь. Не успела сбросить одни оковы, как с готовностью нацепляешь на себя новые, еще более прочные. Ладно, что произошло, то произошло. А с твоим амулетом я еще за стеной разобрался. Думать, я тоже умею. Но когда мы попадем в Миотополь, я тебе действительно кое-что прикуплю.

И он мстительно усмехнулся, глядя на крысу.

Они довольно быстро нашли, что искали. Повозка была старая, видавшая виды, с накинутыми на крышу облезлыми шкурами, служившими жалкой защитой в случае непогоды. Рядом с повозкой лежал сверток из одеял и со вкусом похрапывал. По поляне около остывшего кострища в беспорядке валялись вещи, необходимые в походной жизни.

— Эй, есть кто живой? — зычным голосом крикнул Шут.

Из повозки вылез заспанный коренастый мужчина преклонного возраста с добродушным лицом:

— Что вам угодно? — пробормотал он, окончательно еще не проснувшись.

— Принимайте артистов в свои ряды, — самоуверенно заявил Шут.

Из-за плеча мужчины выглянуло свежее девичье личико, а куча тряпья, лежащая рядом с повозкой, зашевелилась.

— С чего вы взяли, что нам требуются артисты? — насмешливо осведомилась девушка.

Ее живые черные глаза и постоянно улыбающийся крупный рот должны были производить неизгладимое впечатление на мужчин.

Тряпье разлетелось в стороны, и перед Шутом и Ланеттой предстало нечто ужасное. Со скрюченного и очень плечистого туловища свисали две непомерно длинные ручищи с кривыми пальцами на огромных кистях. Ноги, напротив, были чрезмерно коротки и выгнуты колесом. Тело карлика украшала не менее жуткая голова со спутанными клочьями желтоватых волос и большими оттопыренными ушами. Чуть ли не на переносице громоздкого крючковатого носа сидели маленькие налитые кровью глаза. Этот ходячий кошмар был облачен в алую шелковую тунику и зеленые штаны. Уставившись на перепуганную девушку слезящимися глазами, чудовище сжало кулаки и недружелюбно замычало:

— Уо ааоо?

Шут миролюбиво поднял руки:

— Спокойно, друг. Мы никого не обидим!

— Уо? — угрожающе переспросил «друг», припадая на четвереньки и готовясь к прыжку.

— Успокойся, Ужик. Они на нас не нападают, — успокоил старик уродца, выбираясь из повозки.