Нина Лукинова - Два цвета неба

― Конечно, буду рада. А как ты узнала, в какой я больнице?

― Санна позвонила, рассказала о случившемся. Я была в шоке, ― говорит она. Отчего-то улавливаются тонкие нотки напряжения в ее голосе. ― Забавно, но она спросила меня, не знаю ли в каком состоянии твоя машина.

― Я люблю эту машину, купила на деньги от первой книги. А в каком? ― механически спрашиваю я, хотя ответ известен. Лично видела покореженную груду металла, встречаясь с Люционом.

― Не подлежит восстановлению, передняя часть в щепки, ― говорит Эльвира. ―У тебя не болит голова от музыки?

― Нет, включай, ― с улыбкой говорю я. ― Все равно говорить не особо хочется,…― отворачиваюсь к окну, погружаясь в разглядывание серого городского пейзажа. Высокие блочные небоскребы однотипной массой сменяют друг друга, неотличимые как однояйцовые близнецы. Люди спешат под мелким дождем взбешенными муравьями, каждый по своим делам, окрашивая серую мглу веером разноцветных зонтиков, хлюпая по начинающим скапливаться лужам. Обычный унылый питерский пейзаж, ничего примечательного. И мысли сами полетели неудержимым потоком на Фабрику Душ, к ярким всполохам цветных фонтанов посреди белого ничто.

Не замечаю, как проваливаюсь в сон, вновь оказываясь рядом с тем блондином. Шум в голове сменился четкими словами, повторяемыми раз за разом, отбиваемым ритмом заводной игрушкой. «Открой глаза, Налана! Открой глаза!» Водоворот кружит в радуге, подхватив теплым потоком ветра, а слова все повторяются сильнее и сильнее настойчивым приказом. Но внезапно все обрывается, вытаскивая из яркого сна — чья-то рука осторожно трясет за плечо.

― Налана! Проснись, приехали, ― будит Эльвира возле ворот моего дома.

― Что? Уже? Мне такой сон снился,…― сладко потягиваясь, говорю я, набирая код на электронном циферблате. Тяжелая решетка медленно отъезжает, пропуская автомобиль внутрь двора.

― Ну, уж извините! ― весело отвечает Эльвира, проезжая по усыпанной гравием дорожке к парадной двери. ― Кстати, тебя ждет сюрприз, ― удивленно поднимаю вверх брови, невидимо за широкими стеклами очков, но Эльвира догадалась о моей реакции. ―Иначе бы сюрприз не получился.

На крыльце нас встречает улыбающийся Макс.

О, да, Макс умеет быть серьезным и заботливым, когда это действительно необходимо. Под «действительно» я имею в виду ситуации, не вписывающиеся в границы понимания, как снег посреди жаркого июля или попадание любимой девушки в серьезную аварию. Конечно, наши отношения нельзя назвать идеальными, то ли виной его взрывоопасная вспыльчивость, то ли мой упрямый характер, но как-то мы смогли продержаться три года. Мы познакомились пять лет назад на той вечеринке в честь Нового года, на которую я напросилась вместо Коста-Рики. Тогда только начиналась моя писательская карьера, еще неизвестная, еще не успешная. Симпатичный парень подсел ко мне за барную стойку, протянув бокал шампанского, разговор завязался сам собой, все — таки праздники сближают одиноких людей, и остаток вечера мы провели вместе.

Дальнейшие два года были ни к чему не обязывающие встречи, все ночи мы проводили порознь, встречаясь только днем или вечером. Как только стрелка часов пересекала 23:00, я выпроваживала его или ехала к себе, объясняя тем, что наступает время творческой работы. Вначале его забавляло, затем злило, а после он привык, находя в этой странности немало плюсов — можно всю ночь перемещаться по клубам, клея девиц, а я даже не вспомню о его существовании, уйдя с головой в нереальный книжный мир.

Все изменилось три года назад, когда выпустили мою первую книгу. И, о чудо, она имела колоссальный успех — фантастическая сказка о волшебных животных чудо-страны, отражающая в аллегории жизненные проблемы. Тогда же, на презентации, он сделал мне предложение, и я естественно, согласилась, когда колечко с маленьким бриллиантом перекочевало на палец.

Он уговорил меня купить этот дом на деньги от гонорара и сумму, вырученную от продажи моей скромной квартирки, в которой раньше жила. Дом был не таким, как сейчас, многое пришлось переделывать, но это уже заслуга Макса. Я плохо разбираюсь в строительстве, поэтому положилась на мужские плечи.

Свершилось, мы стали жить вместе. Не знаю, была ли я обрадована на тот момент, понемногу начало приходить понимание, что теперь наш статус изменился — мы практически муж и жена, а значит, будем все время проводить вместе, и на мгновение захотелось сбежать из этого огромного дома. А потом дошло со скоростью медленно ползущего локомотива по темному туннелю — огромного! — дом действительно огромен для двоих! Два этажа, десяток комнат, четыре ванны и зимний сад на крыше — о таком можно только мечтать.

Выделив себе отдельный кабинет с видом на раскинувшийся перед домом сад, я поняла, что по сути ничего не изменилось. Да, мы стали больше времени проводить вместе, но ночами я также работала, а он, хотя и реже, но также уезжал, объясняя тем, что ему скучно пока я витаю в облаках. Я не виню его, иногда действительно не могу остановиться, работая до самого утра.

Странно, но об изменах я не задумываюсь, даже не приходят такие мысли. Если и есть какие-то грешки на стороне, то он очень аккуратен, старательно заметая следы. Возможно, не хочет рушить наш идеальный воздушный замок, возможно, действительно любит меня, не желая причинять боль. Причин может быть много. Но знаю одно, мне спокойно с ним, и нас обоих все устраивает.

― Зайка, как я рад тебя видеть! ― радостно восклицает Максим, нежно обнимая и целуя меня. Банальщина, но приятно. ― Эл, огромное спасибо, что привезла мое сокровище. Останешься на чашку кофе?

― Нет, спасибо, пора ехать, да и Налана, думаю, вымоталась, ― отвечает Эльвира, провожая меня до дома вместе с Максом, усадив в гостиной на широкий кожаный диван. — Завтра все вместе приедем, вот тогда и поболтаем, ― они обменялись еще несколькими словами, разбирая вещи. У Эльвиры в сумке оказался целый ворох таблеток, разномастных коробочек и пузырьков со сложными названиями. Краем уха слышу, как она методично тоном школьной учительницы объясняет ему, что и в каких дозах мне нужно принимать, параллельно чиркая что-то на бумаге.

― Вот это утром, по одной желтой, эти ― белая коробочка― обязательны три раза в день, и по две розовых на ночь, остальное…―дальше не слушаю, отключая сознание. Вновь вернулась тянущая боль в голове, гул сквозь вату, и инстинктивно вспомнилось волшебное место, ставшее спасением. И тут впервые наяву в голове послышались слова, пробивающиеся сквозь сплошной шум, тихие, едва уловимые, раздаваемые из глубины головы, словно со мной говорит внутренний голос: «Прислушивайся, улови истину».