Лесса Каури - Золушки из трактира на площади

— Ты умеешь танцевать? — лукаво улыбнулась она. — Пойдем туда!

— Девчонка… — пробормотал он, с опаской выглядывая в окно. — Ну пойдем, раз ты хочешь! — Обняв Бруни, он повел ее к двери, однако все же предпринял последнюю попытку переубедить: — Я не танцевал целую вечность! Ты можешь лишиться туфелек!

Матушка погладила его по плечу:

— Ты справишься, мой Кай! Я в тебя верю!

На небе уже появились первые звезды. Растущая луна подслеповато щурилась на веселящихся внизу человечков и ткала серебристо-зеленое покрывало для гавани. Похолодало, но в толчее этого заметно не было. На площади всем желающим раздавали куски ароматного мяса, положенные на ломти черного хлеба, наливали молодое вино из бочонков. Тут и там звучала музыка. Казалось, менестрели со всей Ласурии собрались нынче в квартале Мастеровых — то ли погостить на свадьбе, то ли проводить быстротечные Золотые дни.

Смеясь, Бруни затянула Кая в круг танцующих.

— Закружи меня, — попросила она, — закружи так, чтобы позабыть обо всем!

— Уверена? — улыбнулся он. — Ну держись!

Звучал веселый ригодон. Танцоры поочередно менялись местами, плутали в хороводе, партнеры подбрасывали дам под лихие взвизгивания последних, тут и там мелькали азартно взмахивающие ноги в разноцветных чулках. Зашипевший и задымившийся магический свиток пришлось заменить на другой, с неожиданным достоинством заигравший менуэт.

Прошли времена, когда менуэт был танцем одной пары. Нынче кавалеры и дамы из всех гильдий, всех мастей, размеров и родов занятий выстраивались в две длинные шеренги, церемонно кланялись друг другу и делали шаг навстречу.

Бруни смотрела в светлое лицо Кая так, словно шла к нему по тонкому мосту над пропастью… Да, наверное, так и было.

— Вот ты где! — прозвучал над ухом знакомый голос с властными нотками. — Нашлась, пропажа моя!

Холодея, Матушка обернулась.

Он оказался совсем близко, незнакомец в полумаске. Так близко, что она ощутила его запах — дорогих благовоний, умасливших тело и волосы, мужественности и… желания. Жгучего желания, подстегнутого выпивкой, танцами и близостью множества хорошеньких горожанок.

Спустя мгновение Кай стоял за ее спиной. Она не видела его, но почувствовала, будто оказалась на суше в самый разгар шторма.

Выражение глаз блондина изменилось. Веселье и жажда обладания превратились в изумление, а затем… в бешенство.

— Ты? — хрипло спросил он Кая. — Тебя не должно здесь быть! Ты…

— Замолчи! — негромко сказал тот.

Сказал так, что назвавшийся Аркеем отступил на шаг, легко поклонился и скрылся в толпе.

Бруни испуганно взглянула на Кая.

— А… кто он такой?

— Этот жеребец? — задумчиво посмотрел ему вслед Кай. — Известный дворцовый ловелас. Из тех, что не пропустят ни одной юбки и ни одного увеселения. Забудь о нем.

— Но я… — набралась духу Матушка, желая признаться, что ехала с ним на лошади и даже, кажется, согласилась танцевать в паре.

— Забудь! — тем же тоном, что говорил с блондином, приказал Кай. — Ты — моя! Все остальное — прах!

И отступил на шаг. И поклонился. И подал ей руку, приглашая на менуэт.

Незадолго до полуночи шафера разыскали новобрачных, уснувших, трогательно обнявшись, на пустой телеге, растолкали и с пением псалмов начали собирать свадебную кавалькаду в порт.

— Тебе обязательно ехать? — поинтересовался Кай.

Они с Бруни сидели за одним из импровизированных столиков, утоляя голод и жажду.

Матушка, с удовольствием отпивая из кружки легкое осеннее вино и заедая жареным мясом, помотала головой и пожаловалась:

— У меня ноги гудят!

Кай засмеялся.

— Я предупреждал!

— Ты мне ни разу не наступил на ногу! — отметила она и уважительно добавила, вспомнив слова Ваниллы: — Настоящий мужик! А знаешь, — Бруни поставила кружку, — я бы с удовольствием посмотрела на фейерверк, если бы так не устала!

Кай поднялся, запахивая плащ.

— Вид с моря еще лучше. Идем со мной!

— Куда? — заинтересовалась Матушка.

Он загадочно улыбнулся.

— Подожди! — спохватилась Бруни. — Я только провожу молодых!

Изрядно потрепанный экипаж выглядел так, будто лошадки самостоятельно распряглись, знатно поужинали астрами и хризантемами, а потом вернулись в упряжь. Шафера как раз загружали молодых, когда подошла Матушка. Взглянув на Ваниллу, она поняла, что говорить сейчас подруге что-либо вообще бесполезно. А вот его светлость Андроний Рю Дюмемнон держался молодцом и даже умудрялся связывать слова в предложения!

Поймав шута за рукав, Бруни поцеловала его в щеку и шепнула:

— Спасибо тебе!

— А? — он перевел на нее осоловевшие глаза. — А-а-а! Дык не за что, маменька!

— Ты едешь? — спросила, проходя мимо, Персиана. — Мы с Мархом и детьми будем во-он в той телеге, давай с нами? Или, — она хихикнула, — останешься с кавалером?

— Останусь, — улыбнулась Матушка и направилась назад.

— Готова? — спросил ее Кай, когда она вернулась.

— К чему? — удивилась Бруни.

Он обнял ее и, крепко прижав к себе, укрыл плащом. А потом что-то сделал со своим кольцом, которое носил, не снимая, на среднем пальце правой руки — то ли повернул, то ли надавил на камень. Мгновенная вспышка скрыла площадь с уже угасающими кострами. Матушке показалось, что она падает в пропасть. Вскрикнув, она уцепилась за любимого и прильнула к его груди. Затем она почувствовала знакомый запах — йода, водорослей, соли, и услышала мерный шум моря. Бруни распахнула глаза и развернулась — перед ней была та самая пристань, где стояла яхта Кая. Судно сонно покачивалось на волнах, белея в темноте кормой.

В тишине, наполненной Матушкиным изумлением и нарушаемой лишь свистом ветра и шумом волн, Кай провел ее на корабль, усадил, а сам занялся швартовыми.

— Это была магия? — наконец нашла в себе силы спросить Бруни.

Кай поднял парус и встал у штурвала. Ответил коротко:

— Да.

Потом, увидев, что она ждет продолжения, пояснил:

— В перстень вставлен портальный камень, настроенный на те места, где я бываю чаще всего. Дорого, но сильно бережет время!

— И много таких мест?.. — заинтересовалась Матушка и тут же оборвала себя: — Ой, прости! Это не мое дело!

— Казармы, магистрат, — спокойно начал перечислять Кай, будто не услышал ее последних слов, — дворец, мое загородное поместье и охотничий домик, а также трактир некоей почтенной Матушки Бруни… Вроде все!

«Почтенная Матушка» подошла к нему сзади, обняла и прижалась щекой к широкой, теплой и уютной спине. Ей захотелось уснуть стоя, лишь бы не отрываться от плотной шерсти его плаща.

Так они и плыли: он закрывал ее от сильного свежего ветра, а она грела его спину, бездумно глядя на черные волны.

Спустя некоторое время Кай развернул яхту носом к слабо светящейся подкове побережья и закрепил штурвал.