Алексей Будников - Огниво Рассвета

Боль схлынула быстро, ее словно смело одним легким мановением. Я поднялся на ноги, не сразу поймав равновесия из-за головокружения. Ко мне тут же бросился невесть откуда возникший Гранмун:

— Что с тобой? — Он предостережительно остановился в паре шагов от меня.

Я не смог расплести язык, с трудом разогнул спину, взглянул на него из-под полуопущенных век. Тогда старейшина все же решился ступить шаг в моем направлении, протянул руку, положил мне на плечо. Однако я не почувствовал касания. Пальцы старейшины, едва коснулись моего тела, вдруг расплавились, точно опустились в наполненную жидким металлом кузнечную форму. В мгновение ока они обратились испускающей пар, опавшей на землю пакостной кашей. Вслед за пальцами разложилась и остальная рука до самого плеча. Я, вскрикнув, отскочил.

— Не бойся, — сказал смотревший на меня абсолютно спокойно Гранмун, после чего его лицо потекло, кожа слезла, череп оголился. Волосы осыпались, глаза выпали из глазниц, зубы — из открывшихся челюстей. Всего спустя несколько секунд старейшина обратился лишь горячей лужицей, прикрытой сверху дорогими одеждами.

Из леса выбежала Фленора, упала на колени близ того, что только что было ее дядей, владыкой Тьенлейв.

— Ушел. Решил уйти. — Она грозно вцепилась в платье Гранмуна. На глазах не было ни намека на слезы. — Давно пора. Уж заждались мы. При нем погасло б пламя.

Вдруг она резким движением подняла на меня хищный взор. Ее лицо исказилось, глаза впали, появились и углубились морщины, поседели брови. Она раскрыла чернейшую пасть и прокричала:

— Мертвец! Прочь от плоти!!!

Ее голос накатил на меня волной, ядром ударил в грудь, отбросил, покатил кубарем. Я растянулся на земле, скалясь, уперся, с трудом поднялся обратно на ноги, глубокими рваными вдохами пытаясь восстановить дыхание. По лицу захлестал ливень. Небо моментально охватила черная грозовая мгла, прогремел громовой раскат. Сам же я очутился на палубе огромного, попавшего в шторм корабля. Людей метало из стороны в сторону, выбрасывало за борт, подхватывало и уносило ураганным ветром. Царил крик, хруп, лязг. Спиной ко мне в нескольких шагах поодаль стоял капитан — во всяком случае, это мне пришло в голову, едва я взглянул на его одежды. Недлинный плащ телепало, едва не разрывая, треуголка лишь благодаря придерживавшей ее руке с перстнями держалась на голове.

Человек обернулся, взглянул на меня из-под низких, черных бровей.

— А, ты уже здесь? — пошевелились пышные, спускавшиеся до подбородка усы, из-под которых не было видно губ.

Он хотел было что-то добавить, но я этого уже не услышал. Захрустев, пол подо мной прожгло насквозь, и он треснул, пустив меня в недолгое падение в беспросветную черноту.

Сапоги повстречались с чем-то твердым, раздался протяжный железный звон. Все озарилось рыжим пламенным светом. Теперь я стоял уже не на деревянных досках, а на огромной наковальне, конца и края которой было не видать. Вокруг — обстановка титанической по своим размерам кузницы, что трещала, пышала жаром, звенела и грохотала. А надо мной, сжимая в руке здоровущий, как и все здесь, молот навис неухоженный муж с густой, неопрятной бородой. Его серые глаза с удивлением вонзились в меня.

— Вот ты где прятался! — сказал он победным тоном, занес молот и со всего размаху ударил по мне.

Я инстинктивно занес руки над головой, словно пытаясь остановить несущуюся на меня многопудовый инструмент. Глаза зажмурились, послышался звук удара железа о железо. И все стихло.

Веки боязливо отворились. Никакая кузница меня теперь не окружала — лишь тихие, спокойные лесные заросли с невысокими вязами, замшелыми пеньками да сорной травой. Однако долго эта мирная тишина не продержалась. За спиной что-то яростно зашуршало, я обернулся и увидел выскочившего на меня неведомого зверя. Он был черный, как сама ночь, зенки его блестели, точно звезды, а тело подергивалось, будто состояло из настоящей тьмы. Тварь зарычала и, не теряя времени понапрасну, бросилась на беззащитную жертву. Ноги сами понесли меня прочь. Я не оглядывался, лишь слышал топот чудовища и его частое дыхание. Деревья выплывали из-под земли в десятке шагов впереди и тут же пролетали мимо, настолько быстрым был мой бег.

Вдруг, я услышал тихий визг и томный удар. Топот и дыхание стихли. Я остановился, обернулся. Тварь лежала на боку чуть позади меня, привалившись к древесному стволу. Из шеи под самой черепушкой выглядывала вошедшая в нее на пол древка стрела с бледным оперением.

— Есть! — услышал я чей-то приглушенный расстоянием торжествующий возглас. — Готова!.. Эй! Там еще один! Ну-ка иди сюда, куда собрался?!

Последние слова я услышал уже на бегу, пытаясь скрыться от явно заприметивших меня и пожелавших сделать своей жертвой стрелков. Но не пробежал я и десятка шагов, как они получили свое — стрела вошла мне точно в колено, подкашивая ноги и заставляя меня невольно пропахать лицом несколько ярдов вязкой земли.

Но боли не было. Я тут же вскочил, намереваясь продолжить бегство. Но это оказалось ни к чему.

Лес уступил место высокому утесу, что едва не доставал до рассыпавшихся по ночному полотну звезд. На его краю, возведя руки к небу, стоял человек в длинном темно-синем плаще.

— Вот и ты, — сказал он, не оборачиваясь, и расхохотался.

Вдруг с неба сорвалась яркая ветвистая молния и ударила ему точно в макушку. Разразился страшный грохот, и уже в следующий миг мужчина испарился, а все вокруг затянуло тьмой.

Но простояла она всего несколько секунд. Точно над моей головой возник ровный черный, окруженный лучистым ореолом круг, словно вывернутое наизнанку солнце. Откуда-то издалека по земле заструилась кроваво-красная река, что, подобно подкрадывающейся к жертве змее, принялась вилять, изгибаться. Вскоре поток добрался и до меня, тонкой, в руку шириной струйкой протек между моих ног, и устремился дальше. На горизонте выросли пышущие серо-желтым дымом, метавшие бомбы вулканы, а небо вдруг окрасилось ярко-алым. В двух десятках шагов передо мной возник белокаменный на тонкой ножке алтарь, напоминавший наполненный молоком бокал. На его поверхности, еле колыхаясь, мерцал бледный огонек, отбрасывавший длинные и плотные тени. Эти тени сгущались, поднимались с земли, приобретали форму неведомых чудовищ. Не успел я моргнуть, как эти темные твари уже подступили ко мне, стали рвать одежду, царапать лицо, рвать волосы. Боль от этого возникала такая, будто каждое их прикосновение пронзало меня насквозь, рвало мышцы, дробило кости. Я закричал, но мой крик поглощали поднявшийся железный звон, мерзкие всхлипы, гул и ор.

— Сто-о-о-о-й! — эхом забился окрест инфернальный голос. — Оста-а-анься-я! Оста-а-анься-я во тьме-е, бра-а-ат!