Алексей Будников - Огниво Рассвета

— Да-а, — протянула девушка, с кислой миной еще раз осмотрев место их пребывания. — Реши ты повести меня в подобное заведение на весь вечер, боюсь, наши отношения тут же и закончились бы.

— Если тебе так уж не нравится, мы можем и уйти. Нас здесь никто в цепях не держит.

— Ладно, — прицыкнула Син, — одну кружку можно и пропустить. Надеюсь, за то время, которое мы здесь проведем, я не подхвачу оспу или что-то вроде того.

— Ну что ты, милая жена, какая оспа? Может, лишь чесотку, но не более.

Ее глаза, стрельнувшие в его сторону, были полны неодобрения. Вильфред же лишь усмехнулся, кивком встречая подходящего к ним трактирщика: худощавого, почти наголо бритого мужика лет сорока, тщедушный стан которого охватывал подвисавший запятнанный фартук. Глубоко посаженные глаза человека не излучали ни малейших эмоций. Неестественно большие и румяные щеки подрагивали при каждом шаге.

— Добрый вечер, — стальным голосом выдал трактирщик, на одном дыхании затараторив выученное наизусть фирменное приветствие: — я рад приветствовать вас в таверне «Затуши перехмур». Здесь вы можете заказать холодное к горячему, горячее к холодному, холодное к ледяному и горячее к горячительному. Мы исполним любой ваш каприз, если только он не касается изысканных морепродуктов или борьбы за передел власти. Мы в «Затуши перехмур» за крепкие брачные узы, поэтому всегда готовы вам подыграть. Затуши перехмур, отчитайся перед женой и снова приходи в «Затуши перехмур». Мое имя Ленло, что будете заказывать?

— Я бы выпила, — опередив Вильфреда, мечтательно приложив пальцы к подбородку и глядя в потолок, заговорила Син, — скажем… Белый ром. У вас есть белый ром?

— Нет, — отрезал трактирщик, жевнув.

— Ну, тогда… — такой ответ заметно обескуражил даму, хотя архимагистр понимал, что все эти эмоции у его жены наиграны. — Тогда, может, бренди? Яблочный.

— Нет.

— Послушайте, что у вас вообще есть? Вино есть?

— Вам какого?

— Предположим, красного полусладкого. Желательно — местного. От иностранщины у меня во рту вяжет.

— Такого нет.

— А какое тогда есть?

— Никакого.

— Можно нам, — взяв за руку не на шутку разозлившуюся от этих забав трактирщика супругу, спокойно заговорил Вильфред, — эля? Лучшего, что у вас есть.

— Темного, — дернув головой и отвернувшись от мужика в фартуке, уточнила Син.

— Другого не подаем.

— Две пинты, пожалуйста, — добавил архимагистр, приостанавливая готового уходить трактирщика.

Тот смерил его безучастным взглядом и равнодушно, как и всегда, сказал:

— Разумеется. Ради вас даже кружки помою.

И широким шагом двинулся обратно.

— Ну и дыра, — откинувшись на спинку стула, на выдохе отметила Син.

— Ты слишком избалована. Вон, — Вильфред кивнул в сторону толпы, — они себя вполне неплохо чувствуют.

— Я что, похожа на жирного лысеющего дровосека-забулдыгу, между ног у которого холоднее, чем на дне Вечного Штиля?

— Вовсе нет, — архимагистр сильнее сжал ее руку, пододвигаясь поближе. — Ты у меня самая стройная, пышногривая, благоразумная и… с настоящей печкой между ног.

Последнее Форестер сказал с небольшим опасением, и поначалу холодный, смущенный, непонимающий взгляд супруги полностью оправдывал его страх, мол, сболтнул лишка. Однако не прошло и двух секунд, как Син сменила угрюмую мину на мимолетную ухмылку и громко рассмеялась.

— Спасибо хоть, что здесь доски под ногами, а не голая земля, — продолжая сиять улыбкой, решила сменить тему девушка.

— Это же тебе не село какое-нибудь, — дернув плечами, взглянул на свою жену маг. — Почти центр столицы.

— В центре ваша столица как была деревней, так ею и осталась. Вся цивилизация разрослась на окраины, ближе к стенам. Здесь же…

— Прошу, — как-то совсем незаметно рядом с ними вновь возник трактирщик, поставил на стол две полные, с объемными пенными шапками каньки.

— Благодарим, — пододвигая к себе сосуд, кивнул Вильфред.

Хозяин постоялого дома произвел в ответ неуклюжий поклон и немедленно удалился.

— И все же… — Син чуть опустила голову к кружке, вдыхая запах пены. — Мы здесь, как цветы на пепелище.

— Расслабься, мы уже уходим. — Он легонько коснулся своей канькой ее так и не поднятой, коротко проговорил: — За нас. — И, сдув пену, приложился к краю сосуда.

Девушка также не заставила себя долго ждать. За несколько секунд с какой-то опаской во взгляде осмотрев кружку со всех сторон, все же опробовала эль на вкус. Причем она вовсе не отдернулась после первого же глотка, как ожидал архимагистр, а довольно жадно и со смаком выпила за раз даже больше, чем он сам — почти половину пинты.

Син отлипла от каньки, довольно ахнула. Вильфред улыбнулся, пальцем стирая с носа супруги облачко пены.

— Неужели полюбилось холуйское пойло?

— Ну, скажем так… Оно не настолько плохо, каким мне представлялось.

Она снова, совсем буднично опрокинула кружку, на этот раз осушив ее уже до дна и по итогу громко ударив сосудом по столешнице.

— Ух! — выдохнула девушка, блаженно улыбнувшись. — Я прямо-таки чувствую, как внутри разливается тепло.

— За тем мы и пожаловали. Может, возьмем еще? Тебе, как я посмотрю, это дело понравилось?

— Нет-нет, с меня достаточно, — отмахнулась она. — Я лучше выйду на свежий воздух. А то тут вовсе дышать нечем. Да и этот хмельной смрад, исходящий от всякой грошовой бурды… — Син невольно вздрогнула.

— Как скажешь, — кивнул Вильфред. — Тогда я допиваю, рассчитываюсь и подхожу.

— Буду ждать.

Девушка встала, одернула платье и, кинув мимолетный взгляд на супруга, направилась к выходу. Вильфред же, несколькими большими глотками прикончив свой эль, вскоре тоже вышел из-за стола, подошел к трактирной стойке. Стоявший подле мужик, почувствовав чье-то плечо, тут же встрепыхнулся, словно опалившись, повернулся на архимагистра. Лица завсегдатая колдун различить не смог — его закрывали грязные, налипшие патлы, да и к тому же голова того была чуть опущена. Более-менее ясно в царившей здесь полутьме получалось различить лишь неухоженную шкиперскую бороду. Зато очень даже разборчивыми были исходившие от мужика запахи: пот вперемешку с перегаром.

Посетитель резко отвернулся от мага, посмотрев куда-то в зал, хлопнул по стойке ладонью, под которой оказалась пара серебряных и восемь бронзовых марок, и спешно покинул общество Вильфреда.

— Сколько мы должны? — обратился колдун к трактирщику, несколько мгновений побуравив уходящего взглядом в спину.

— Четыре. Серебром.

От такой цифры глаза архимагистра округлились, но торговаться он не стал. Не то время и место. Запустил руку запазуху, загремев монетами где-то внутри рясы.

— Ну-ну, — пригрозил хозяин таверны, взглядом заставив Вильфреда замереть, — ты потише будь. Для этих парней такой звук — сродни пению сирены.