Алексей Будников - Огниво Рассвета

— Конечно, откуда им такое знать? Этого вообще никто не знает. Ты же не ходишь по улицам и не заявляешь во всеуслышание о собственной неспособности?

— То есть, ты хочешь сказать, что ее могли убить из-за… этого? Из-за исступленного отвращения к нашему народу?

— Ты же заявляешь, что у нее не было никаких врагов? Да и подвеску с нее не сняли — значит, не наживы ради нападали. В таком случае, иной версии у меня не возникает. — Мужчина отошел, присел в невидимое кресло, оказавшись в так и тщившемся затянуть его целиком полумраке. — Проблема лишь в том, что нам не известно ни единой подобной банды. И каждый случай расправы, — а они случались и ранее, причем не раз — отнюдь не спланированная акция. Вероятно, мысль оборвать чью-то жизнь возникает спонтанно, когда убийца и жертва оказываются наедине в темном, безлюдном месте. Син, случаем, не могла забрести в такое?

Вильфред не ответил. Но его глаза, вдруг округлившиеся и забегавшие по темноте, выдали в нем вдруг вспыхнувшую растерянность. Собеседник вмиг раскусил этот взгляд.

— Ты запомнил их лица? — в лоб спросил он.

— Н… нет, — словно перебарывая самого себя, с трудом вымолвил архимагистр. — Он… Он… Я не присматривался. Обычный мужик. Совсем неприметный пьяница.

— Попытайся о нем хоть что-то вспомнить. Как выглядел, во что был одет. Может, в чьем-то разговоре ты ненароком подслушал его имя или род занятий?

Колдун молчал, так же бессмысленно водя взглядом в пустоте.

— Мы предадим его суду. Справедливому суду. Будь уверен, он получит сполна за совершенное деяние.

— Да уж… — оскалившись и практически не шевеля губами, процедил Вильфред. — Сполна…

И в его досель растерянном взоре блеснул озорной огонек.

Вновь пространство захлестнула тьма. Я стал озираться, крутиться на месте, в попытках выцепить из этой черноты хоть маленькую частичку движения. Но все было бесполезно. События сами нашли меня.

— Вы не опасаетесь, что ваш замысел откроется? — заговорил вдруг возникший перед моим носом высокий человек в темном плаще. Его голова была покрыта широким капюшоном, под которым разлился чернейший мрак, не позволявший увидеть ни дюйма лица человека.

— Меня сейчас мало что волнует, — отрезал стоявший от него в нескольких ярдах Вильфред. — Кроме моей… цели.

— Однако, вы представитель Певчих Лугов. Да еще и какой…

— Не переживайте, — прервал его архимагистр. — По документам наша встреча носит вполне себе официальный характер.

Как показалось, эта деталь несколько обеспокоила темного человека. Она чуть опустил голову, переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди.

— Хорошо. Ваши мотивы — это ваше дело. Я не собираюсь переубеждать самого архимагистра. Но вы должны осознавать цену того, что просите…

— Все, что угодно, — кивнул Форестер, вновь недослушав собеседника. — Любая сумма, услуга…

— Нам не нужно ваше золото. Тем более ни к чему ваши услуги. Ведь вы призываете нас выдернуть душу с той стороны. Взамен мы требуем другую душу. Свежую.

— Я… не понимаю, — подобное заявление заметно обескуражило Вильфреда, даже напугало.

Собеседник рванул руку в сторону, подзывая кого-то открытой ладонью. Тут же из мрака позади него появился средних размеров укрытый черной материей куб. Он спокойно плыл по воздуху, мерно приближаясь к архимагистру.

— Как я понимаю, — заговорил человек, едва предмет занял позицию между ним и колдуном, — вы этому парню не нотации читать собираетесь?

— Какому еще парню? — непонимающе встряхнул головой Форестер, отрывая взгляд от парившей в паре шагов от него скрытой вещи.

— Тому, чье имя собираетесь выведать.

— Но… я ничего такого вам не говорил…

— От нас невозможно что-либо скрыть. Тем более, если это касается таинства .

Пораженный Форестер понурил голову, коротко и молчаливо кивнув.

— Так вот, — тут же продолжил собеседник. — Посему, нам необходимо, чтобы его душа, после смерти телесной оболочки, не ушла в иной мир, а стала нашей. Такова цена за необходимую вам помощь.

Только человек довершил свою речь, как с куба слетел покров, и глазам архимагистра предстал стеклянный ларь, внутри которого на белой подушке возлегал вытянутый кристалл фиалкового цвета. Но если с одного конца камень был груб и туп, то с противоположного — остро заточен, причем явно не природной дланью.

— Последний удар, после которого ваша цель испустит дух, должен быть нанесен именно этим предметом. Думаю, объяснять, что это — не стоит?

Форестер помотал головой, продолжая изучать глазами каждый дюйм кристалла.

— То есть, — сглотнув, начал он, — вы хотите, чтобы я вогнал ему Эош точно в… сердце?

— Что за предрассудки, — усмехнулся собеседник. — Почему сразу в сердце? Сердце, живот, нога — без разницы. Главное, чтобы встреча с камнем стала для вашей жертвы последним, что она испытает в этой жизни.

Вильфред поколебался. В его планы явно не входило такое развитие событий. Вернее, он, конечно, не собирался оставлять убийцу своей жены в живых, но… делать это таким образом? Кристаллом, что не только кончит мирское существование его жертвы, но еще и выпьет из него душу, лишив права на посмертный покой?

Впрочем, эта мимолетная нотка сострадания к человеку, которого он теперь ненавидел больше жизни, быстро улетучилась, затмившись вновь нахлынувшей на архимагистра яростью.

— Идет, — крепко произнес он, поднимая взгляд на собеседника.

И вновь все рухнуло во мрак, чтобы, спустя мгновение, восстать в уже новом обличии. Правда, предо мной предстали все те же лица — разве что Вильфред сменил служебную рясу на легкий походный камзол.

Сквозь сковавшие ночное небо серые облака с трудом прорывался расплывчатый лунный силуэт. Ветер качал из стороны в сторону кроны больших черных деревьев, кругом обступивших приютившую архимагистра и человека в темном поляну. На земле меж стоявшими друг напротив друга людьми виднелся вычерченный знак — точно такой же, что тогда использовал сам учитель Форестер, взывая к духу Фареса эль'Массарона. Посредине круга, как и положено, заняла свое место плошка с бесцветной массой.

Человек подошел, протянул к архимагистру открытую ладонь. Ладонь, которую он всего несколько секунд назад широко полоснул ножом, и на которой теперь розовел лишь слегка заметный рубец.

— Милорд Вильфред, — пытаясь развеять охватившее колдуна оцепенение, проговорил человек, подгоняя.

— Д-да… — дернулся архимагистр.

Он с трудом оторвал взгляд от моментально затянувшегося глубокого пореза на ладони собеседника, запустил кулак в карман, изъяв на свет испачканный в чем-то темно-багровом платок. На миг задержал вдруг наполнившиеся тоской глаза на этих засохших пятнах, и рывком вложил ткань в поданную руку.