Кэмерон Доки - Правда и ее последствия[Truth and Consequences]

— Может быть, тебе не стоит относиться к людям столь пренебрежительно, — заметила Фиби. — Мы кажемся слабыми лишь на первый взгляд. Твоя концепция мне понятна и без объяснений. И хотя это видение не слишком обнадеживает, ты бы лучше позаботился о себе.

— Да, конечно, — сказал Тэушунг насмешливо. — Думаешь, тебе придает силы любовь к Коулу? Как бы не так. Берегись, Фиби! Любовь ослепляет тебя. Она не придает, а отбирает силу. Не веришь? Посмотри на Коула. Любовь к тебе привела его обратно в подземный мир, из которого он удрал. И теперь ему угрожает смертельная опасность. В буквальном смысле. А все из–за чего? Из–за любви к тебе. Это она заставила его спуститься сюда.

«Нет», — подумала Фиби, уронив пастушку на столик. Та упала с громким стуком.

Фиби изо всех сил пыталась придумать достойный ответ, но не могла. Ее противник был прав, хотя сознание и отказывалось этому верить. Отказывалось верить, что любовь — разрушительная сила.

Фиби невольно перевела взгляд на изображение Коула, своего любимого. Человека, которому она подарила сердце. Он по–прежнему шагал по безжизненной пустыне. На его лице была написана усталость.

— Правильно, Фиби, — одобрил Тэушунг. — Смотри на того, кого любишь. На Коула. Видишь его страдание и боль? Это лишь начало. Прежде чем наступит конец, их будет куда больше. И все из–за любви. Вот что такое любовь, Фиби.

— Нет, — прошептала она. — Я тебе не верю.

«Не хочу верить, — добавила мысленно. — Держись, Коул. Держись!»

Тем временем Коул споткнулся и упал на колени. У Фиби сжалось сердце. Но он быстро поднялся на ноги и зашагал дальше. Вглядываясь в его лицо, Фиби заметила кое–что, чего не видела прежде. Интересно, а заметил ли это Тэушунг?

Да, на лице Коула отражалась усталость. Но было и еще одно — целеустремленность. Он не собирался сдаваться. Не потому, что чувствовал себя героем, а потому, что ему было ради чего бороться.

«Это любовь», — подумала Фиби, чувствуя, как откатывает назад охватившая ее было паника. Страхи сняло как рукой. Уже одно стремление Коула к победе доказывало неправоту Тэушунга.

«Любовь — совсем не то, что приносит боль и страдание. Это то, что помогает их преодолеть. Точно так же, как и надежда, — подумала Фиби. — Любовь и надежда — два угла треугольника. Две составляющие для новой Силы Трех».

Но ей тут же стало ясно, что должна быть и третья составляющая. Что–то более определенное, чем надежда и любовь. Ведь они приходят бессознательно, почти инстинктивно, из самой глубины души.

Но третья составляющая представляет собой нечто особенное — сочетание инстинкта и сознания. Она помогает взглянуть в лицо страхам и преодолеть их.

Третья составляющая — это вера, доверие.

«Вот на чем нас с Коулом подловили, — поняла Фиби. — Мы забыли о доверии и открыли лазейку врагу. Сквозь нее проник Владыка тьмы со своим приспешником Тэушунгом. Они смогли вбить клин между мною и Коулом. И из–за этого возникла смертельная угроза. И не только для нас двоих. Сейчас, когда я оказалась в преисподней, Сила Трех снова распалась. Теперь под угрозой жизнь и моих сестер, и всех невинных, которых мы должны защищать. А все из–за нескольких слов, сказанных от обиды и злости. Да, лишь обида и злость разрушили доверие. Я как будто сбежала, хлопнув дверью. И разорвала треугольник. И мы с Коулом даже не успели все как следует обдумать».

Фиби снова оторвала взгляд от экрана, поглядела на Тэушунга и подумала: «Пора идти в наступление». Но тут он снова заговорил:

— Ты знаешь, что Коул проиграет, и с каждым его шагом тебе становится все труднее и труднее смотреть на него. Я понимаю — тебе хочется отвернуться. Это естественная реакция на любое тяжелое зрелище.

— Ошибаешься, Ник, — возразила Фиби как можно спокойнее, специально делая акцент на его человеческом имени. Потом демонстративно перевела взгляд на Коула. — В отличие от тебя я не боюсь смотреть правде в глаза.

— О чем это ты? — насторожился он. — И запомни: меня зовут Тэушунг.

— Я помню, — сказала она, снова незаметно поглядев на него, и подумала: «Кажется, здесь твое слабое место».

— Когда–то тебе нанесли глубокую рану, верно? — спросила Фиби негромко. — Настолько глубокую, что страдание показалось тебе нечеловеческим. Поэтому ты стал служить Владыке тьмы. Наверное, это была несчастная любовь?

Лицо Ника залилось густой краской. Фиби толком не поняла, что было тому причиной. Боль? Растерянность? Ярость? Во всяком случае, какое–то сильное чувство переполняло его.

— Что это такое? — спросил Ник, с трудом сдерживая эмоции. — Прием из учебника психологии? На меня подобные вещи не действуют. Разве ты еще не заметила?

— Но ведь я права? — настаивала Фиби. — Я знаю, что все те анекдоты о бросивших тебя женщинах, которые ты рассказывал мне в ресторане, выдуманы. Но в твоей жизни была одна подобная история. Та, о которой ты боишься рассказывать.

Он горько рассмеялся. Потом опустился в кресло спиной к экрану, как будто утратил интерес к происходящему.

— Ах, Фиби, — сказал Ник слабым голосом. — Ты рассчитываешь, что это подействует на меня, но ошибаешься. Я не отворачивался от любви. Она от меня отвернулась. В буквальном смысле. Да, я когда–то любил женщину. И она тоже меня любила, а может, мне лишь так казалось. Она любила мое состояние и мою внешность. Я потерял и то, и другое, когда революционеры сожгли мой родовой chateau дотла. И как только моя возлюбленная увидела, что огонь сделал с моим лицом, она больше не захотела на него смотреть. Она отвернулась от меня. Она отвергла меня, отвергла то, во что я превратился. И тогда я решил стать другим. Тем, кого ни одна женщина не сможет отвергнуть.

— Иллюзией, — пробормотала Фиби, поняв ужасную правду. — Тэушунгом.

Ник кивнул, и выражение растерянности сменилось на его лице гордостью, как будто он сумел доказать ей, что выбрал правильный путь.

— А как же ты, Ник? Что ты чувствуешь, глядя на себя? — Фиби не знала, почему задала этот вопрос, он словно сам сорвался с языка.

— Ты чересчур любопытна! — воскликнул Ник, вздрогнув, будто его ударили.

— Значит, ты не можешь этого сделать? — осенило Фиби. — Ты не можешь глядеть себе в лицо!

Ник вскочил с кресла так резко, что Фиби невольно отшатнулась.

— Думаешь, ты бы смогла? — заорал он. — Ты даже не представляешь, во что я превратился, не представляешь, с чем имеешь дело!

— А по–моему, представляю, — возразила она с колотящимся сердцем. Один внутренний голос приказывал ей идти в наступление, а другой советовал поостеречься.

— Знаешь, как называют того, кто не может взглянуть себе в лицо? — спросила Фиби. — Так я скажу тебе — его называют трусом. Ты думал, служба в преисподней сделает тебя сильнее, правда? А вот не вышло. У тебя появился лишь укромное место, чтобы прятаться.