Сергей Степаненко - Сила Разрушителя

Я решительно поднялся, потянулся, машинально сунул в карман Вуаль Ветра, пригладил волосы и пошел знакомиться с незваным гостем. Тот повернул голову, и я узнал Лексу. Снаряжен он был по-походному: кожаная куртка, плотные штаны, добротные сапоги. Сейчас он, обхватив руками колени, внимательно наблюдал за куховарившим Ромкой.

Я присел на траву рядом с ним, положил руку на плечо.

— Парень, ты как здесь оказался? — нейтральным тоном поинтересовался я. — Из деревни сбежал?

Лекса прямо посмотрел мне в глаза.

— Нет больше деревни, — сообщил он ровным тоном. — Нечисть всех уничтожила.

— Всех? — Я удивленно приподнял бровь.

Он резко кивнул.

— Всех. И Ундина не помогла. Прошли волной — никого не стало.

— А ты?

— Наш дом стороной обошли… Мы с отцом, как солнце встало, из дому вышли, смотрим — отрезанная голова водника лежит. Может, она и отпугнула. Мы потом всю деревню обошли — никого. — Лекса судорожно вздохнул, но продолжил все тем же бесцветным голосом: — Отец как увидел, сердце-то и не выдержало. Я вещи собрал, взял гаджей и уехал. Деревню поджег. Все равно всех похоронить не получится. В Арканар к брату еду, больше некуда. А гаджи к вам вывели.

Я слушал и кивал. Вроде все складно выходит, но что-то меня настораживало. Может, это его спокойствие — последствия шока. А может…

Ромка, сняв с огня варево, присел с другой стороны от Лексы и принялся нарочито небрежно поигрывать навахой. Самое то для создания доверительной атмосферы.

— Кстати, гаджи эти у тебя откуда? — спросил я.

— Пару дней назад отец у мужика какого-то сторговал. Гадж — скотина в хозяйстве нужная. Того же гонца в город отправить, к примеру.

— Ну да, — покивал Ромка. — Странный ты, Лекса. Рассказываешь, как будто все и не с тобой было: ни скорби, ни жалости…

— А по кому мне горевать? — выкрикнул вдруг Лекса, вскакивая на ноги. Мы тоже поднялись, а сын старейшины продолжал высоким мальчишеским голосом, звеневшим от напряжения: — Матери давно нет, старший брат в городской страже служит. Отец меня никогда не любил, эта его Инга — тем более. В деревне надо мной в открытую не смеялись только потому, что отец — старейшина! Да и он прямо говорил: за что ему такое наказание? Ни силы, мол, ни сноровки! Какая дура, говорил, за тебя пойдет, раз ты даже сеть сплести не можешь? А может, я не хочу всю жизнь рыбачить? Может, я учиться хочу? Когда другие на ярмарках сапоги да одежду покупали, я в книжную лавку бежал!

Парень подскочил к своему гаджу, расстегнул седельную сумку и вытащил… толстенную книгу.

— Вот, — снова успокаиваясь, сказал он, — все, что смог унести.

— Так ты грамотный? — удивился Ромка.

— Грамотный! — с видом оскорбленного интеллигента ответил Лекса, выпятив цыплячью грудь.

Только сейчас я заметил черные пятна на указательном и большом пальцах парня. Так бывает, если человек много пишет чернилами чем-то вроде гусиного пера или заостренной палочки. Похоже, Лекса не врет, таких белых ворон нигде не любят. Особенно в деревнях. Ладно, пусть лучше на глазах постоянно будет, меньше шансов, что в спину прилетит острый сюрприз.

— Если хочешь, — предложил я, — проводим тебя до Арканара. Далеко до него, кстати?

— Дня три верхом. — Лекса робко улыбнулся. — Спасибо, Арчи. Я с вами.

…Все же ехать верхом куда лучше, чем пешком топать! Гаджи бодренько трусили по дороге, парней я выслал вперед дозорными, а сам, покачиваясь в седле, разглядывал карту. По всему выходило, что миновать Арканар не получится, если не хотим делать громадный крюк. Да и надо ли? Конечно, лишний раз светиться нежелательно, но ведь на лбу у меня не написано, что я — Хайверг. И у Ромки тоже. Опять же, путь до следующей Твердыни неблизкий, надо бы запасов прикупить…

В том, что башня находится сейчас на месте, а не телепортировала куда-то, ясно указывал трепещущий на иллюзорном ветру рисованный флажок. Убрав карту в рюкзак, пришпорил гаджа, догоняя ребят. Те ехали неспешной рысью, переговариваясь вполголоса и не забывая следить за дорогой.

— Слушай, парень! — окликнул я Лексу. — Только сейчас вспомнил. Батя твой, покойный, что-то в мешочке перебирал. Как раз перед нашим приходом. Что там было, не знаешь?

Лекса обернулся в седле, поглядел прищурившись. А ведь и правда слеповат парнишка. Вот что значит читать по ночам при плохом освещении…

— Знаю, конечно, — кивнул он, и полез за пазуху, — вот это.

На его ладони появился увесистый мешочек из темной кожи.

— Это — камни ночи. Мы ими своих хранителей заряжали раньше, пока Ундина не появилась.

Лекса ослабил петлю, удерживающую горловину мешочка, и высыпал на ладонь горсть крупных антрацитово-черных кристаллов. Случайный лучик, пробившись сквозь густую крону ближайшего дерева, упал на камешки, которые тут же засверкали мелкими фиолетовыми искорками. Вот те на, да это же обсидовит! Парень вряд ли сам понимает, какое сокровище везет… Да с таким богатством он может купить хороший дом в этом своем Арканаре, еще и на библиотеку останутся деньги. И на учебу. Самый крупный обсидовит, виденный мной, носил в перстне Парцел, и стоил он бешеных денег, а у Лексы каждый кристалл минимум в два раза крупнее! Сомнение вновь шевельнулось в душе…

— Что за хранители у вашей деревни, Лекса? Что-то мы их не видели…

— И не увидите, они под водой. Когда озера заболачиваться стали, тогдашний староста собрал денег и нанял сильного колдуна. Тот сотворил двенадцать хранителей — это шары такие, у каждого есть выемка для камня ночи. Раскидал ночью вокруг деревни, так напасть и остановил. Все бы ничего, да только камушки эти заряжать надо каждые четыре года.

— Дай угадаю, — влез Ромка, — когда в очередной раз их достали, чтоб зарядить, появилась Ундина и к хранителям не стало доступа.

— Именно. А вчера отец решил сам нырять, хранителей будить, а тут вы появились.

— Понятно. Что с камнями делать будешь?

— Часть продам и в городе осяду.

Раздался резкий, пронзительный свист, из кустов на тропу высыпали крепкие мужики с топорами на длинных ручках. Гадж Лексы испуганно мекнул и рванул вперед, стоптав по пути разбойника. Из крупа его торчала короткая стрела. Лекса орал и бестолково махал руками, но встретил лбом толстый сук и вырубился. Я поглядел, как гадж уносит его по дороге, прочь от засады, а руки сами тянули из ножен Гелисворт.

— Аллан'к Азал! — раздалось сзади, и мир застыл.

Змей

Под ногами хрустят еще теплые угольки, ветер носит запах дыма. Почерневшие скелеты домов, кое-где рассыпавшиеся на кучи обугленных бревен. И мощный запах горелой плоти, заглушить который не смогла даже древесная гарь. Интересно, кто тут погулял так славно, уж не ты ли, старый враг? Ты ведь прошел здесь, я чую след твой ауры. Из россыпи покрытых серым налетом углей скалится в небо щербатый череп. А чуть дальше — скрученный детский скелетик. Выходит, Сила меняет тебя, враг мой? Раньше ты бы так не поступил.