Варя Еналь - Птица. Каньон дождей (часть 4 Не правила стоит выполнять...)

- И до, и немного после. Я расскажу тебе как-нибудь, но не сейчас. Сейчас, Птица, я не хочу об этом говорить. Совсем скоро мы окажемся в Тхануре. Сделаем запасы еды и постараемся уехать оттуда до темноты. Мне надо увидеть Игмагена, хотя бы издалека. Хочу понять, что задумал этот старый маг. Баймы просто так в этих местах ходить не станут, и стронг появился не случайно. Наверняка Игмагену что-то известно.

- Поковыряешься в его голове?

- Да, именно это и хочу. Задача проста, самим остаться незамеченными, чтобы не влезать в новые неприятности и не убивать новых людей, увидеть Игмагена и убраться с города. Вот и все.

- А после домой?

Саен усмехнулся, бросил на Птицу быстрый взгляд и спросил:

- Соскучилась по Каньону?

Птица кивнула.

- Я тоже. Я тоже хочу домой. Вернемся, если все сложится.

В Тханур они въехали к полудню. Высоченные городские ворота, оббитые железом и украшенные многочисленными и не очень понятными изображениями колеса, суровые стражники в железных кольчугах, железных шлемах и железных наколенниках, грязная дорога, грязные телеги, грязные люди, грязное небо. И нудный, тоскливый колокольный звон, вынимающий душу - вот что увидела и услышала Птица.

Тханур не казался ни величественным, ни красивым, ни загадочным. Древним - да, камни стен посерели, камни мостовых повыскакивали, оставляя заполненные грязной жижей окошки. Город гомонил сотнями людских голосов, но это не был радостный, живой гомон. Скорее ворчание, жалоба. Нудное сетование на суровую, злую судьбу, на немилость духов, на гнев Создателя.

Их пропустили за плату - каждый, кто попадал в город, должен был заплатить сидящему у ворот рыцарю с лысой головой и грязно-белым плащом мелкий медный грош.

- У тебя две лошади и девушка, почтенный, с тебя четыре медяка, - не поднимая головы, буркнул Саену этот почтенный служака.

Саен хмыкнул и сунул ему медяков - их наменяли по дороге в Тханур у одного торговца.

Улочки лениво забирали вверх, скалились многочисленными лужами, нависали над головой потертыми вывесками. Скрипели дверьми, постукивали ставнями. Лаяли собаки, плакали дети, ругались мужчины.

Женщин и слышно не было. А если и попадались, то Птица таращилась на них и не могла глаз отвести - закутанные в платки, темные, худые, страшные - они казались существами без пола, без красоты, без имени. Не женщинами - а фуриями казались.

Саен велел Птице закрыть голову капюшоном, надвинуть на самое лицо, чтобы не показывать голову.

- Мы смотримся состоятельными людьми, к нам претензий не будет. Но смотри, чтобы капюшон не свалился с головы, для здешних это все равно, что ты останешься голой, - велел он.

Заехали в одну из самых больших и нарядных лавочек, где у прилавка им приторно заулыбался суетливый круглый мужчина с небольшой сережкой в ухе. Тут же принялся совать на прилавок различный товар - среди них и платки и длинные юбки, и вязанные из серой пряжи носки. Саен попросил у него небольшую головку сыра, самого дорого и самого лучшего. Муки, пару колец колбасы, изюма и баночку меда.

Мед тут же открыл, попробовал, почерпнув кончиком ножа, сморщился.

- Засахаренный мед у вас, почтенный. И трав совсем не чувствуется. Откуда везете?

- Так, с юга, с наших деревень привозят его. Хороший мед, бери, господин приезжий, не пожалеешь, - мужчина расплылся в подобострастной улыбке и кинулся выискивать на полках еще что-то.

Хлопнула входная дверь, появилась на пороге худенькая фигурка, замотанная в платок. Юбки доставали до пола - грязные подолы, обтрепанные края. Поклонившись, девушка поцеловала деревянный круг на груди, подняла голову. Совсем юная, темноглазая, миловидная.

Красота ее была трогательной и беспокойной. Спрятанная под платком, под худобой и бледностью, она проглядывала в быстром движении тонких бровей, в грустно сжатых полных губах, в изящной, мягкой походке.

- Чего тебе? - мигом переменился хозяин. Вся его приветливость слетела с лица, как листья слетают с деревьев.

- Мне бы шерсти овечьей, матушка послала.

- А сама матушка почему не пришла?

- Болеет. Вот уже пятый день не встает с кровати... Очень просила. Шерсти и муки.

- А деньги? Деньги у тебя есть?

- Дала матушка. Велела к вам идти, у вас лучшая в городе шерсть.

- Вот же ленивое отродье. Шастаешь, пялишься, вместо того, чтобы работать. Лучшая шерсть у меня... Знаю я тебя, злая твоя натура, на сына моего заглядываться пришла, да? Только нет его в городе и не будет! Не для тебя мой сын, и не ходи, и не глазей. Топай отсюда, купишь в другой лавке все, что тебе надо!

Саен вмиг потемнел. Скривил презрительно губы, повернулся к хозяину и потребовал еще пару мешком муки, еще баночку меда, несколько мотков шерсти и пару буханок хлеба.

Еще раз стукнула входная дверь, выпуская понурившуюся девушку.

Саен торопливо сунул покупки в мешок и, оставив плату, вышел. Хозяину он не сказал больше ни слова. Птица заторопилась за ним. Что он задумал? Так и есть, догнал девушку и сунул ей в руки муку, мед, шерсть и хлеб.

- Зачем? Зачем вы так сделали? - девушка вытаращилась на Саена так, будто он совершил невесть какое чудо.

- Потому что захотел помочь тебе. Мы должны помогать друг другу, - коротко ответил Саен, - а продавец совершенно зря клеветал на тебя. Злой он человек.

- Так, что ж тут поделать? - ответила девушка, все еще растерянно держа в руках подарки от Саена.

- Не ходить больше в его лавку и держаться от него подальше. У него темное сердце и он может серьезно навредить тебе.

- Сын его любит меня. - Девушка вздохнула и добавила совсем тихо, - и я его люблю.

- Так пусть сын его заберет тебя и увезет из города, подальше от отца. И пусть возьмет тебя в жены, а старейшина какой-нибудь далекой деревеньки совершит обряд сочетания. И живите себе в любви. Рядом с этим человеком жизни не будет ни тебе, ни твоему любимому. Это единственный совет, Ранга, и другого не будет. Послушайся его, хорошо?

- Откуда вы знаете мое имя?

- Я много чего знаю. Иди с Богом, и да хранит тебя Создатель.

Где-то далеко раздался звон колокольчиков - высокий, нервный, долгий. Загудели трубы, низкими голосами наполняя воздух тоской и тревогой. Птица оглянулась, поежилась.

- Созывают на площадь, - проговорила Ранга и примостила холщовую сумку с покупками Саена на плечо.

- Тогда прощай, - ответил ей хозяин.

Девушка Ранга еще долго стояла и смотрела вслед удаляющимся Саену и Птице. Ее удивление, радость и смущение чувствовались слишком хорошо, и это были светлые чувства. Едва завернули в проулок, Птица улыбнулась и не выдержала:

- Хорошо, что ты ей помог. Хорошо бы она тебя послушала и приняла правильное решение. И парень ее тоже.

- Мне их жаль, Птица.

- А мужик этот из лавки просто злыдень. Его бы тоже наказать...