Генри Каттнер - Ярость (Сборник)

Крауелл пристально рассматривая свою трубку, которая к тому времени уже погасла. Потрогав пальцем остывший пепел, он медленно произнес: «Я не думаю, что тебе очень уж нужен был мой совет, малыш. Ты на верном пути. Старайся не вмешиваться больше, чем требуется. Происходит естественный процесс выравнивания уровней, и, чем дольше они будут действовать самостоятельно, тем лучше. Знаешь, что еще? Жизнь наверху сослужила этим людям очень хорошую службу. Они снова почувствовали, что такое Время».

— Там, внизу, день и ночь не имеют слишком большого значения. Зима похожа на лето, а весна на осень. А здесь все видно. Чувство времени появилось даже раньше, чем мы думали. Эти мальчишки и девчонки начинали с мыслью, что они будут жить вечно. Они смотрели далеко вперед. Они хотели работать на себя, чтобы именно они вкушали плоды колонизации лет через двести-триста. Теперь не то. Пришел час, и они как бы проснулись. Нет, на твоем месте, я бы дал этим процессам установиться естественным образом. Ты правильно сказал, что Сэм Рид сам может позаботиться о себе.

— Я собираюсь предоставить ему эту возможность, — сказал Хейл. — Послеживай за этими встречами, ладно? Я знаю, что у них полно всяких планов, но ничего не доведено до конца, так?

— Они пока выпускают пар. Они будут действовать, но немного погодя.

— Сообщи мне тогда. Я не буду вмешиваться, пока не припрет. Подожду — может, Сэм ударит первым.

Сэм ударил первым.

Как обычно, он просчитал каждый свой ход, продумал каждую мелочь так, чтобы его выступление было максимально эффектным. Как всегда, никто точно не знал, что еще припас для них Сэм. Для некоторых его тактика будет оставаться непонятной даже после того, как он разыграет свой фантастический гамбит. Это будет блестящая партия, но она кончится шахом, а не матом, и только расчистит поле для дальнейших сражений на шахматной доске, образованной, как сказал великий поэт, сменой дней и ночей. Но в таинственные планы Противника — Невидимого Игрока — никто, даже Сэм не сможет проникнуть. Кто этот таинственный игрок? Харкер? Венера? Второе «я» самого Сэма?

Он знает все обо всем… Он знает… знает…

От этой мысли его пробирал мороз, хотя Сэм понимал, что нет никого, кто «знает все». Конечно же, и будущее и настоящее настолько сложны и запутанны, что разобраться в них до мелочей просто невозможно.

Итак, он был готов. Можно было давать отсчет «ноль». Вся строго засекреченная подготовительная работа была закончена. Сэм сидел в одном из своих кабинетов в огромной башне, которую он построил для себя лично. Часть помещений верхнего этажа была полностью закрыта для посторонних. Но этот кабинет к ним не относился. Его зарешеченные окна выходили на море со стороны архипелага, сплошь застроенного хуторами и фермами, хотя сторожевые вышки по-прежнему возвышались на всех островах.

Сэм избегал смотреть Хейлу в глаза. Его внимание, казалось, было полностью поглощено маленьким кубиком, стоявшим перед ним на столе. В кубике, похожем на детскую игрушку, помещалась крохотная паутина паучихи-сирены, медленно мерцавшая то розовым, то ярко алым цветом. Сэм открыл стоящую тут же серебряную коробочку, взял оттуда мохнатую гусеницу и через миниатюрную дверцу в верхней грани кубика бросил ее паучихе. В то же мгновение раздалось низкое ритмичное жужжание, и воздух наполнился одуряющим ароматом.

— Убери, — сказал Хейл. — Я в свое время вдоволь нанюхался этой дряни. Что с Крауеллом?

Сэм отодвинул переливающуюся паутину. «Я не знал, что он работает на тебя. Он был одним из заговорщиков, вот и все. Я приказал арестовать его вместе с остальными».

— Почему ты действуешь, не посоветовавшись со мной? Почему ты выжидал, пока я уеду за сорок миль инспектировать острова?

— Ты примчался сюда в полчаса. В любом случае, я должен был действовать быстро. Я обнаружил, что с этим заговором связано гораздо больше, чем ты предполагал, когда рассказывал мне об этом. Может быть, Крауелл и работал на тебя, но, как от шпиона, от него было мало пользы.

— Я хочу, чтобы он был освобожден.

Сэм пожал плечами. «Конечно. Но ведь теперь он не нужен?»

— Как сказать.

— Это можно было бы сделать и с помощью видеосвязи. Незачем было нестись сюда, сломя голову.

— Я не хотел, чтобы произошла случайность. Крауелл должен быть освобожден. Всякое может случиться. Неточно сформулированный приказ, неправильно понятый охраной…

— Я никогда не видел, чтобы ты так о ком-то беспокоился. На что тебе сдался этот Крауелл?

Хейл замешкался. Наконец, он ответил: «Я… просто я ему доверяю».

Теперь, в свою очередь, замолчал Сэм. «Доверяешь? — сказал он тихо. — То есть ты бы доверил ему стоять за твоей спиной с пистолетом в руках?»

Хейл кивнул.

— Что ж, может однажды я тоже встречу такого человека, — натянуто улыбнулся Сэм. — Пока мне не повезло. Ладно, освободим твоего Крауелла. Скоро начнется суд.

— Ты назначил его на сегодня?

— Да. Совершенно неожиданно я обнаружил очень много. Это чрезвычайно опасно. Гораздо хуже, чем мы предполагали. Наши враги вооружены лучше, чем мы думали. Возможно, они связаны с Куполами. Я еще не выяснил. Но у меня нет времени рассказывать все это сейчас. Я распорядился о прямой трансляции суда на всю Венеру. Купола подключатся через несколько минут. Пойдем. Ты сам увидишь, в чем там дело.

Но он еще довольно долго провозился, скармливая паучихе очередное насекомое. Не скрывая отвращения, Хейл сказал: «Где ты взял эту дрянь?»

— О, это трофей.

— Еще молодая… Собираешься ее держать у себя? Она вырастет…

— Я этого и жду.

— Вырастет и станет опасной. Это паучиха-сирена, Сэм.

— Вот и здорово. Представляешь, паутина футов на двадцать. Вот здесь на стене…

— И ты с песнями шагаешь прямо ей в пасть.

— Я не очень-то поддаюсь гипнозу, помнишь? В любом случае, я приму меры предосторожности, когда она подрастет: поляризованные фильтры или стробоскопический объектив, систему подавления специально для ее песен, поглотители, чтобы ограничить ее ароматы безопасным уровнем… ага, суд начинается. Идем.

Они вышли вместе.

— Сколько заговорщиков вы захватили? — спросил Хейл.

— Около семидесяти. Некоторые еще могут быть полезными. Остальные — слишком опасны, чтобы оставлять их в живых… — Сэм оборвал себя на полуслове — он чуть было не сказал больше, чем хотел.

Освободив Крауелла, они прошли в комнату, в которой должен был проходить суд. Вдоль стен светились ряды телеэкранов. Всюду охрана, много охраны. И заключенные, около семидесяти человек, без наручников, столпившиеся за перегородкой.

Сэм начал говорить без предисловий. Он обращался не только к заключенным, но и ко всем колонистам и жителям Куполов. Сначала он описал деятельность заговорщиков, свои все возрастающие подозрения о существующей в Колонии подпольной организации: «…Колония расширялась с каждым часом, мы преуспевали в покорении континента и готовились к тому дню, когда все люди Венеры, мужчины и женщины, смогут, наконец, жить под открытым небом!»