Маргарита Бурсевич - Логово серого волка [СИ]

Я разгребала монеты онемевшими пальцами, смешивая с кровью и грязью, пока не нащупала цепочку, потянув за которую, я вытащила из этой груды свой кулон. Я не стала забирать залитые кровью монеты, их заплатили в свое время эти люди, не хочу ничего их. А этот кулон — мой. И по той же причине, по которой я не хочу брать ничего от них, я не собираюсь оставлять им ничего своего.

С трудом поднявшись не без помощи Гая на ноги, сжимая в руке свое сокровище, я наткнулась на холодный взгляд лорда. Он ничего не спрашивал, но я почему-то посчитала необходимым оправдаться. Пряча глаза под рассыпавшимися по лицу волосами, сказала:

— Он мой!!!

Ему, наверное, этого не понять. Да и откуда ему знать, что такое не иметь ничего. А у меня есть только мои добрые воспоминания о женщине, приютившей подкидыша, и вот этот подарок на память о ней.

— Только не говори мне, что ты сунулась сюда из-за этой безделушки, — с сомнением спросил Вульф.

Я лишь на мгновение почувствовала себя вздорным ребенком.

— Для меня это важно.

— Достаточно важно, чтобы отдать свою жизнь?

— Да.

Конечно, да! У меня больше ничего нет.

Растрепанные волосы, свисающие грязными лохмотьями, которые помогали мне прятать свое лицо, мешали и мне рассмотреть реакцию Вульфа на мои слова. Да и какая разница? Медальон у меня, жизнь тоже при мне, а остальное как судьба напишет.

Мужчины у ног лорда, словно очнувшись от ступора, начали выворачивать свои карманы, вынимая награбленное у барона золото. Эти идиоты решили купить свои жизни за кровавые деньги. И кому вздумали предлагать? У Грея Вульфа так исказилось злобой лицо, что я коротко пискнула и прибавила шага, боясь попасть в поле его зрения. Кажется, что от испуга это уже я вела Гая, а не он меня нес. Мне кажется, что я от страха умудрилась забыть о большинстве своих ран, лишь бы оказаться как можно дальше от этого места. В судьбе этих мужчин я уже ни капли не сомневалась.

— Видать, дорог медальон, раз такую прыткость проявила? — Хмыкнул седой оборотень.

— Клялась сберечь.

— Держишь свое слово? — похоже, ему понравилось то, что он услышал.

Я неопределенно пожала плечом, на котором чувствовалось меньше всего ссадин. Гай хмыкнул и, подсаживая меня на свою лошадь, продолжил допытываться.

— Ну, так как, держишь?

— Мне приходилось давать слово лишь раз.

— И после этого ты добровольно полезла в петлю, — проворчал себе под нос оборотень.

— Мне все равно было больше некуда идти, — никогда ни с кем не откровенничала, но Гай мог разговорить даже покойника, причем так ненавязчиво, что я поняла, что именно сказала, только когда слова уже слетели с моих губ.

В растерянности я хмуро свела брови, отчего скулу кольнуло болью.

— Дуреха, после того, что ты сделала, тебе любой в замке и угол и кусок хлеба предложит в любое время.

Я закусила губу, боясь спросить, но лучше уж сразу знать, чем мучиться неизвестностью.

— А вы им не верите, что я ведьма?

Гай громко засмеялся, похлопывая себя одной рукой по бедру, а другой все так же придерживая лошадь под уздцы.

— Доченька, ты интересуешься, боятся ли оборотни ведьм? Да нас самих боятся. Да и все равно нам, кто ты.

Так мы и шли, я старалась не совершать лишних движений, чтобы не причинять себе ненужную боль, а оборотень отвлекал, как мог от дурных мыслей. О том, что он меня просто забалтывает, быстро догадалась, а он понимал, что я об этом знаю. Вот только не было во мне ни грамма жалости к тем, кто был готов жестоко убивать безвинных. Все мои силы уходили только на то, чтобы удерживать сознание на плаву. Выматывающая боль, обезвоживание, истощение и уходящий страх, оставляющий после себя лишь усталость — это все чем была богата.

За нашими спинами еще долго было тихо. Почему? Не знаю. Может, пытались что-то выяснить, а может, хотели, чтобы эти ироды насладились минутами ожидания страшного конца. Тонкая, жестокая, но вполне заслуженная пытка.

Мы были уже на кромке леса за деревней, когда раздался жуткий волчий вой. В нем тоска об утрате смешалась с ненавистью к виновным в ней. Траурная песнь сменилась воплями ужаса и предсмертной агонии. Все было кончено.

Гай остановил лошадь и, легко запрыгнув на нее, устроился за моей спиной.

— Сейчас быстрее поскачем, — пояснил он. — Там о тебе и позаботимся.

Странное, непривычное, теплое слово, словно прорвало плотину, и я, как сидела полубоком, так и прижалась лбом к плечу седого, вздрагивая от рыданий. А он, боясь навредить еще больше, легко поглаживал по волосам.

— Так бы сразу, — шепнул он мне. — Легче станет.

Когда нас догнала остальная группа, мой плач перешел в редкие всхлипывания, и я, совсем обессилив, всем своим цыплячьим весом навалившись на оборотня, стала проваливаться в тяжелую дрему.

Одна из лошадей подошла совсем близко, и я услышала сквозь туман в своей голове приглушенный голос Грея Вульфа.

— Что скажешь, старина?

— Справится. Она сильная девочка, — ответил Гай, продолжая аккуратно меня придерживать, чтобы я не свалилась с лошади во время сна.

— Хорошо, — ответил лорд и пришпорил свою лошадь.

Усталость и равномерная качка сделали свое дело, и я потеряла связь с реальностью.

Проснулась я резко и с полной картиной воспоминаний прошедших дней. Просто вынырнула из темноты, точно понимая, что шевелиться не стоит. После проведенной самодиагностики выяснилось, что все конечности при мне. На фоне этого боль от ран оценивалась как нечто само собой разумеющееся. Внимание привлекло отсутствие жара, значит, заражения я благополучно избежала. Это хорошо, очень хорошо. Не хотелось бы умереть от попавшей в кровь заразы, когда только все утряслось. Сделав все эти выводы в считанные секунды, я открыла глаза… и увидела темноту.

Кромешный мрак окружал меня, ни единого пятнышка света или намека на него. При этом я совершенно четко ощущала теплые лучики солнца, скользящие по лицу. Сердце пустилось в галоп, неистово стуча и отдавая барабанной дробью в ушах. Дыхание участилось как у загнанной лошади, и грудная клетка заходила ходуном. Холодный пот выступил на лбу и висках. Нет, Боже! Нет. Только не это! Я начала задыхаться и ощущать первые признаки накатывающей истерики, подавив удушливый всхлип, вскинула руки к глазам, но их перехватили на полпути.

— Повязка не трогать, — высокий мужской голос со странным отрывистым выговором, словно пропускающим слова.

Но это заботило меня меньше, чем успокаивающее утверждение, что это всего лишь повязка.

— Хорошо, — шепнула я, сглатывая, чтобы смочить пересохшее горло.

Шорох, нечеткий стук, журчание, запах трав. К моим губам прикоснулся край кружки, и я с наслаждением сделала несколько глотков горьковатого отвара. По вкусу я легко определила все ингредиенты сбора и про себя согласилась с его выбором. Может быть, только пропорции смешала бы чуть иначе. Напившись, я искренне поблагодарила старика и откинулась на тюфяк. Даже такое несложное действие потребовало все имеющиеся силы. Оказывается, я ослабла больше, чем думала.