Евгений Онегин - Путь к вершине

— Сварите мне чаю, — велела Лиардис.

— Да, таэ.

И все-таки есть какой-то изъян в размышлениях Астаэлле, мрачно подумала таэтисса, вдыхая минутой позже горьковатый аромат. Чай в посольстве варить не умели. По крайней мере, эту бурду не сравнить с тахаданским напитком. И откуда только у южан такой талант к приготовлению этой травки…

В памяти всплыл образ хрупкой девушки с пепельными волосами. Ветассия Эргерион, когда украдкой бросала на нее взгляды, выглядела смущенной, оробевшей и довольно забавной. В целом, ситуация не слишком удивительная для людей-мистиков. Слишком уж долго им внушали, что трепетное почтение к родоначальникам благородного искусства мистицизма есть общеобязательная данность.

Лиардис бросила мрачный взгляд на тикавшие в углу часы. Пять утра. Птицы Рассветные, она же теперь не заснет из-за этого проклятого чая. И что слуге стоило отказаться варить ей эту бурду?

«Время действовать». Никаких других указаний очередное послание от Астаэлле не содержало. Да этого и не требовалось — давным-давно все оговорено. Кесиана иногда поражала мощь белокурой таэтиссы. Сколько раз она бесцеремонно влезала в его сны — еще спасибо, что Рассветные Птицы его миловали от какой-нибудь пошлятины! Да, в сновидениях они, разделенные сотнями лиг, могли спокойно обсудить дальнейшие планы, выработать стратегию поведения, да и просто поделиться новыми сведениями. Тем не менее, никакого удовольствия это Кесиану не приносило. Сама по себе мысль о полной уязвимости перед ледяной красавицей с васильковыми глазами чем дальше, тем больше вызывала глухое раздражение. Мало ли, что она приближена к самому Кругу — это еще не дает ей право вламываться в его мысли, как только появится такое желание!

Пригладив волосы, юноша поднес послание к пламени свечи. Огонь жадно накинулся на пахнущий васильками листок. Для него это превратилось в своеобразное состязание — успеет или нет? Стоило на мгновение отвлечься — и листок в руках рассыпался серым пеплом без его участия. Какими бреднями иногда забита голова…

Через полчаса — очередной организованный Сейнарисом прием, на котором ему, конечно же, отведена роль почетного гостя. Крысенок за прошедшие дни к «послу» привязался. Вообще-то, Кесиан его понимал — окружающие люди симпатий вызывали даже меньше, чем бывший наследник Архистратига Тагериса. Ровандисские вояки, конечно, знали толк в бранных делах. На этом их достоинства, в общем, и заканчивались. В большинстве своем они были обычной, неотесанной солдатней, пригодной для войны… И ни для чего другого. Так что наследника, запертого в Тиорте без какого-либо дела, в обществе непритязательных людей, не имеющих ни образования, ни сколько-то возвышенных интересов, было немного жаль. Тут уж хочешь — не хочешь, а будешь потихоньку спиваться да развлекаться по ночам с княжеской племянницей. Кстати, последней в роду бывших правителей Тиорты. Остальных ровандисцы прикончили — кого на Ландышевом лугу, а кого — на плахе, после взятия города.

Вспомнив девицу — хотя какая она, в бездну, девица! — липнувшую к Сейнарису на глазах у всего благородного общества, Кесиан поморщился. Большинство тиорской знати после поражения и не подумало продолжать борьбу. Более того, в массе своей они хлынули во дворец, всячески стремясь угодить победителям. Подхалимаж и примитивная лесть сменялись доносами, которые бывшие представители сословия всадников строчили друг на друга, позабыв о чувстве собственного достоинства. Дамы, в довесок, пытались добиться благоросположения ровандисской знати еще одним, старым, как мир, способом. Что и говорить, барышни имели немалую популярность. То, что за глаза их, не стесняясь, называли шлюхами, дамочек смущало мало.

Наместник пару раз пытался осторожно выяснить у Кесиана, может ли тот поспособствовать решению проблемы некоего Тельзаро Окаянного. Пришлось сослаться на ограниченность посольских полномочий и отсутствие права на вмешательство в дела суверенного государства. Помогать ровандисцам ловить человека, сохранившего верность присяге, не хотелось до тошноты. Астаэлле тоже пыталась убедить его вмешаться — это-де повысит его престиж среди ровандисцев. В конце концов, таэтисса от него отстала, охарактеризовав напыщенным болваном. Так что неведомый Тельзаро продолжал портить захватчикам жизнь, устраивая мелкие пакости — на крупные акции у него, по всей видимости, не хватало солдат.

Кесиан наградил критическим взглядом свое отражение в здоровенном зеркале, занимавшим добрую половину стены в его спальне. В Дворце Соцветий или перед императорским престолом он бы в таком виде не появился никогда, но для провинциального бала, на котором через полчаса большинство присутствующих упьется до свинячьего визга — вполне сойдет. В последнее время Кесиан сменил любимую черную накидку на человеческий костюм из синего бархата. Ну а от идеи уложить длинные волосы в сложную прическу пришлось отказаться еще в империи — здесь это и впрямь считалось сугубо женским делом. Понапридумывают же дурацких правил…

Щелкнула пряжка. Еще один дурацкий элемент гардероба, да еще и ножны с мечом оттягивают обильно украшенный золотом ремень вниз. Подавив тяжкий вздох, Кесиан отправился на прием благородного господина Сейнариса Эргериона. Посмотрим, насколько удалось расположить к своей персоне возомнившего о себе невесть что крысенка.

— Прощу прощения, друг мой, кажется я слегка опоздал, — Кесиан с легким поклоном опустился в соседнее кресло.

— Да полноте. Во-первых в этом нет ничего предосудительного, во-вторых вы не пропустили ровным счетом ничего, что было бы достойно вашего внимания, — усмехнулся в ответ Сейнарис. Сидевшая у него на коленях Тильзетта жеманно усмехнулась. В последнее время княжеская племянница начала ему надоедать. Наследница тиорского князя оказалась сущей дурой. Строго говоря, от нее и требовались вовсе не академические познания об устройстве мира, но однообразие имеет свойство приедаться.

Бал только начинался. Музыканты играли что-то куртуазное, вино лилось рекой, со всех сторон разносилось раскатистое чавканье. Ровандисские военные в массе своей лишь назывались благородными. На деле же подавляющее большинство из них — вчерашние пахари, сделавшие военную карьеру и получившие высокий титул в качестве награды. Сидевший за соседним столом сотник протяжно рыгнул. Что и требовалось доказать. Если бы не Кесиан, принц бы давным-давно свихнулся от злости и скуки.

Надежды на то, что отец смилуется и вернет его в Ровандис, потерпели полный крах. То ли он разозлился сильнее, чем показалось, то ли имел какие-то далеко идущие планы, а Сейнарису до самой весны придется сидеть в этом здоровенном, безвкусно обставленном зале, хлестать вино да обнимать очередную Тильзетту.