Иван Липунцов - В том мире света больше

— Почему ты не оставишь меня в покое!? — завопил Крисп, перевернувшись на спину.

Женщина смотрела на него и улыбалась. Тонкое порванное платье неестественно свисало на худых плечах. Она поднесла ладонь к лицу Криспа и щелкнула пальцами по его искривленному от многочисленных переломов носу.

— Ты же не оставил меня, поэтому и я не оставлю тебя.

— Вьюна, прошу…

— Ч-ч-ч. — Положила палец на иссеченные ранками губы. — Я тоже просила…

Она закричала невыносимо громко. Деревья задрожали, черные силуэты птиц взмыли в покрытое темными пятнами небо. Глаза изрезало множество красных нитей. Крисп хотел закричать, отдернуть руку, но ее палец сомкнул губы его губы навечно. Из гортани вырывались лишь стоны, а в уголках рта пузырилась слюна. Крисп попытался ее оттолкнуть.

Все вокруг потемнело.

Пение птиц впервые не раздражало. Просыпаться от очередного кошмара приятно даже под звон трубадуров. Пернатые твари орали не хуже фальшивого блеяния этих напыщенных баранов.

Боль в теле, почему-то, дала о себе знать быстрее пульсирующего затылка. Как только Крисп попытался встать, глухой крик или же стон вырвался из его глотки. Он схватился за затылок. Крови не оказалось, но от прикосновения новая болевая волна окатила весь череп. Часто дыша, Крисп перевернулся и встал на четвереньки. Постепенно, движение за движением, он смог подняться. И вновь упасть.

Казалось, голова совсем не хотела занимать свое привычное положение во главе всего туловища, возвышаясь над ним. Встав еще раз, боль заколотила в затылок с нарастающей скоростью и силой.

Крисп нежно коснулся подушечками пальцев темных, слегка седеющих волос. Ни к чему он так нежно не прикасался. По крайней мере, не припомнил такого. Пошатываясь, сделал пару шагов и оперся второй рукой о ствол дерева.

По существу, стоило бы дать волю гневу, достать меч и пойти рубить все, что попадется на пути, даже деревья, только на то сил совершенно не было. За последние несколько дней Крисп испытал два раза потерю сознания, сразу же после острой всепроникающей боли. Причем сие действие пробудило то, от чего получилось почти избавиться — от чертовой мертвой белой девки, являющейся при каждом удобном случае.

«Чертово проклятие, чертова Вьюна, чертов Мэб! Мэб?.. Паскуда!»

Искать или не искать проклятого колдуна вопрос не стоял. Осмотрев себя, нащупав эфес меча и выругавшись несколько раз, Крисп решил определить, где он находится. Гадать не пришлось — кругом лес. Простой лес, точно такой же, который сопровождал Криспа как минимум дней десять. Может больше, может меньше. Про Топь речь не идет. Ход времени терялся, да и не до ориентирования во времени было. Куда сейчас топать? «На северо-запад», — вспомнил Крисп.

Перед тем, как отправиться. Он по привычке осмотрелся вокруг еще раз и глянул на место, где, по прикидкам, проснулся. Слегка выцветшее пятно из хвоинок, видимо высушенное долго пролежавшим телом, выделялось отчетливее всего среди мрачных лесных закутков. Собираясь отвести взгляд, Крисп кое-что заметил краем глаза, нечто темное и округлое, пятнышко на периферии светлого и темного оттенка хвойных иголок.

«Откуда?»

Крисп подошел, наклонился и взял в руки черно-коричневую маску. Гладкая, как и положено, вещица издавала приятный шорох, когда палец скользил по лицевой части. Вырезанное из двух пород деревьев устрашающее лицо Крисп вертел в руках, изумленно разглядывая фактуру, каждую трещинку, каждую царапину. Сомнений вскоре вовсе не осталось — маска принадлежала ему. Крисп положил ладонь на гадкую лицевую часть, напоминавшую череп, обтянутый морщинистой кожей, провел медленно вниз — пальцы сомкнули предполагаемые веки, если бы на их месте не было дыр.

«Откуда ты? — Навел напротив лица и всмотрелся в старинную вещицу. — Я же оставил тебя».

Мысли внезапно обрушились каскадом догадок, вопросов, воспоминаний. Откуда взялась маска? Кто ее положил? Ясное дело, не сама с неба рухнула. Может ли быть она искусной подделкой? Положил ли ее Мэб? Что вполне вероятнее всего. Да черт его знает, как она попала сюда. Понять происходящее — рассудка лишиться. Впрочем, подобное уже случалось, и Крисп прекрасно помнил те совсем не славные дни, начавшиеся тут же после события всей его жизни. Воспоминания об этом жалили сильнее любого копья. После получасового стояния на месте Крисп решил вообще не думать о том, чего понять не в силах, по крайней мере, голодный, промерзший, с ноющим от боли телом и в осточертевшем лесу.

Он одел маску, завязав шнурками, продетыми в маленькие отверстия у краев, и побрел, прикинув направление по интенсивной яркости небесной пелены. Осталось одеть капюшон, чтобы скрыться от начинавшего моросить дождя.

«Прямо как в старые времена: маска и капюшон, все черное. Жаль, что всех вещичек не осталось. Мэб… Может он тоже из Нечестивой Семьи? Нет, я бы знал. К черту, я проснулся — если проснулся — и на том спасибо. Будет время все обмозговать и заполнить список имен, который внезапно начал нуждаться в своем заполнении».

Идти удавалось с трудом. Нескончаемый поток мыслей так и не остановился. Не думать о всем произошедшем было просто невозможно. Наверное, именно это не давало свалиться на землю без сил, заглушая боль в теле и затылке. Постепенно Крисп приходил к мысли, что свихнулся окончательно. Был ли Мэб реален? Находил ли он дом? Может он просто пролежал в лесу? Черт его знает. Возможно. Но откуда маска? Тоже — черт его знает. Крисп еще раз нащупал плотно прижавшуюся к лицу деревяшку. «Это реально, — сделал вывод. — Сейчас — это реальность». И это «сейчас» являлось тянущей болью. Болью в теле и в затылке. Крисп осторожно прикоснулся к нему рукой.

«И это тоже реально, твою ж мать!»

Моросящий дождь так и не переходил в свою надоедливую крупнокапельную форму. Это радовало. А радует сейчас немногое. Лес не кончался. За деревом — еще одно, за тем — другое. Голод терзал желудок. Ноги плелись, сгребая хвоинки в крохотные сопки. Крисп испуганно нащупал рукой эфес меча. Ему показалось, будто идет безоружный. У умелых воинов, особенно у мечников, всегда так — чуть что, сразу хватаешься за рукоять. Полезная привычка, но иногда раздражает.

Крисп погрузился в воспоминания. Он вспомнил, как стал главой Нечестивой Семьи, как шел до этого с самых низов, вспомнил каждый заказ. Каждый шрам будто заново жег, когда в голове прокручивались определенные моменты жизни. Моменты жизни убийцы. А живут такие люди только во время убийства. По крайней мере, об этом Криспу сказал какой-то старик, имя которого не знал. Вспомнил, как совершил поступок, определивший его дальнейшую судьбу, исполнил дог перед семьей. Вспомнил, как получил свой недуг, как был проклят Дыханием.