Ятен Тотенфогель - Затерянное пламя

— Ты, главное, возвращайся! — сказал Гуго, протягивая Авроре руку. — Мы будем ждать.

— И береги себя, — добавил Красин.

Один за другим Технические Хранители поднялись со своих мест, обступив Аврору. Каждый пожимал ей руку и желал удачи.

— Главное — берегите город, — произнесла Аврора на прощание.

На Звёздную гавань медленно опускался тихий и ясный вечер. Лучи заходящего солнца золотили стены трёхэтажного особняка, стоявшего на берегу уютной бухты, и отражались оранжевыми бликами в высоких окнах.

В изысканно оформленных гостиных и роскошном бальном зале с зеркалами на стенах и застеклёнными дверьми, распахнутыми в сторону моря, было тихо. Не горели многочисленные свечи в канделябрах, не звучали музыка и голоса. Особняк стоял притихшим и погружённым в сон. И лишь в угловой комнате, маленькой, с простым интерьером, шла жизнь.

Горел камин, в стеклянных подсвечниках-вазах трепетали огоньки свечей. Нантакет, в красном с белым мундире Гильдии, сидел на диване напротив камина, и аккомпанируя себе на гитаре, негромко напевал.

The legend lives on from the Chippewa on down

Of the big lake they called Gitche Gumee.

The lake, it is said, never gives up her dead

When the skies of November turn gloomy

With a load of iron ore twenty-six thousand tons more

Than the Edmund Fitzgerald weighed empty.

That good ship and crew was a bone to be chewed

When the gales of November came early…

В комнату вошла Мавритания. На ней было шёлковое домашнее платье с широкими рукавами. Великолепные рыжие волосы рассыпались за её спиной огненным водопадом. Подойдя, она положила руки на плечи мужа:

— Нэн, ты снова поёшь «Крушение Эдмунда Фицджеральда»… — Она поняла: — Тебя беспокоит эта история с Астраханским?

— Да. — Нантакет отложил гитару и усадил Мавританию рядом с собой. — Сегодня было собрание Хранителей в Петербурге… Чем дальше, тем больше дело принимает неприятный оборот. И самое неприятное, что двум сёстрам придётся сражаться друг против друга.

— Аврора и Паллада? — встревоженно спросила Мавритания. Она была в курсе событий.

— Да, они, — подтвердил Нантакет. — Одна — Светлая, другая — Тёмная. Обе очень сильные, обе готовы сражаться до конца. И обе любят друг друга… — Он сжал руку Мавритании в своих ладонях: — Боюсь, что Гильдии придётся вмешаться.

Мавритания погладила мягкие светлые волосы супруга.

— Нэн… Ты хочешь сказать, что вмешаться придётся именно тебе?

— Прости, Маури, — Нантакет сильнее сжал её ладонь. — Я с самого начала занимался этим расследованием. Вводить в курс дела тех же рейдеров займёт время, а времени и так мало. К тому же… Рейдеры здесь не помогут. Здесь нужно другое… Не сердись на меня. Я чувствую, что должен идти.

— Нэн… — Мавритания обняла его: — Я давно на тебя не сержусь, ты же знаешь. Просто… Будь осторожен.

— Когда я не был осторожен, Маури? — проговорил он. Она прижала его голову к своей груди и коснулась губами светлых волос.

— Такет Нантакет, изменяющий судьбы… Когда тебе выходить?

— Чем раньше, тем лучше, — невесело ответил Нантакет. Мавритания вздохнула:

— То есть, сейчас… — Она встала с дивана и взяла мужа за руки, потянув за собой: — Я буду молиться Звезде Морей за тебя. И… — она взяла гитару и подала Нантакету: — Возьми с собой. Она всегда приносит тебе удачу.

— Спасибо, Маури. — Нантакет принял гитару из её рук. — Проводишь меня?

— Конечно.

Держа в одной руке гитару, другой сжимая узкую ладонь жены, Нантакет направился к выходу. Они с Мавританией прошли через гостиную и бальный зал, и вышли на просторную террасу, откуда каменные ступени спускались к морю. Нантакет поцеловал жену на прощание:

— Не беспокойся, Маури. Я недолго.

— Доброго плавания, Нэн, — ответила она. — Возвращайся скорее.

Сбежав по ступеням, Нантакет шагнул на чуть волнующуюся поверхность воды… и вскоре вместо фигуры в мундире Гильдии Мавритания увидела небольшой красный корабль с двумя мачтами и трубой.

«Доброго плавания тебе, Нэн» — повторила она про себя, глядя ему вслед. Нантакет… Уже не один десяток лет они вместе. Когда-то, давным-давно, она устраивала скандалы, если ему вот так, неожиданно, случалось уходить. Но потом она поняла: она любила его именно таким, старающимся придти на помощь, когда это необходимо. Ведь точно так он пришёл и к ней…

Нантакет. Нэн. С ним всё будет хорошо, Мавритания в это верила. Огонь его маяка никому не удастся погасить. Во всяком случае, пока она с ним, его огонь не погаснет. А она обещала Звезде морей, что всегда будет с ним.

В Петербурге было ещё темно, а над Магнотеррой уже занимался рассвет: первые лучи солнца окрашивали здания на набережной в цвет розового золота. Беломраморные стены Серебряной Цитадели в этот час напоминали перламутр, а золотой купол Адмиралтейства острой иглой пронзал оранжевые облака.

Она появилась именно в этот час, и прохожие замерли, изумлённо глядя на море: огненно-золотой трёхтрубный корабль медленно входил в ворота Цитадели Серебряного Совета, словно живое воплощение богини зари.

Аврора поднялась по ступеням в замок. Часовые, заметив её, вытянулись в струнку, отдавая честь. Хранительнице Петербурга даже не требовалось предъявлять пропуск — её и так все уже давно здесь знали. Она прошла через главный зал, миновала холл и через длинный боковой коридор прошла в главный архив.

Сегодня дежурила Фюльгия, шведский броненосный крейсер. В антропоморфном облике она напоминала маленькую валькирию — светловолосую деву с двумя тонкими косами, одетую в военно-морской мундир. Заметив Аврору, Фюльгия поднялась со своего места и протянула руку.

— Доброго плавания, Аврора. Ты редко появляешься здесь вне собраний. Что-то случилось?

— Доброго плавания, — Аврора уверенно пожала тонкую, но твёрдую руку шведки. — Я отправляюсь в экспедицию на Беллиору, а если не повезёт, то в Аласару. Мне нужна дополнительная защита.

Фюльгия изумлённо воззрилась на Хранительницу: кто добровольно полезет в Тёмные миры, подвергаясь серьёзному риску? Для этого должна быть веская причина.

— Наверное, ты знаешь о похищении маячной мачты Астраханского? — понизив голос, спросила Аврора.

Фюльгия кивнула:

— Знаю. Маяки об этом говорили, в Гильдии большой переполох.

— Я вышла на след похитителей, — продолжила Хранительница. — Но оповещать Совет пока не стоит. Надеюсь справиться своими силами.

Оба крейсера помолчали, глядя друг другу в глаза. Корабли обладают развитой эмпатией и способны угадывать ощущения друг друга. Фюльгия поняла, что Аврора не хочет широкой огласки своего намеченного похода. Вероятно это связано с чем-то личным…

— Удачи, — кивнула Фюльгия, нажимая кнопку на пульте. — Твоё хранилище номер тысяча восемьсот девяносто шесть.