Лорел Гамильтон - Поцелуй смерти [Litres]

Син стоял чуть ближе к сцене, впереди всех, среди маленьких столиков, почти на всех – перевернутые стулья в ожидании вечера. Никки ближе всех к двери, по другую сторону от Дьявола. Натэниел у стены на дальней стороне сцены, поодаль от дверей. Его обхватил одной рукой за шею незнакомый мне человек, а другой рукой человек держал какой-то цилиндр с кнопкой, уже нажатой, и это меня удивило бы, если бы Дьявол не сказал мне мысленно: «Она взведена, но не взорвется, пока он не отпустит кнопку». Нажатие кнопки взводит взрыватель, при отпускании он срабатывает.

Я перенесла свое восприятие на Сина, и он встрепенулся.

– В чем дело? – услышала я голос бомбиста. – Где Анита Блейк? Где?

– Отпусти моего брата, – сказал Син.

– Он тебе не брат! – завопил бомбист.

– Нет, брат.

– Заткнись! Ты, лев! Вызови ее снова!

– Синрик, пожалуйста, уйди, – сказал Натэниел.

Я почувствовала, как Син мотает головой, ощутила его несокрушимое упрямство и поняла, что он не уйдет. Это не было стремление к смерти – просто осознанное решение. Он не оставит Натэниела. Не оставит – и все.

Я подумала о Натэниеле – и ощутила руку этого человека, схватившую меня за плечи. Я смотрела на Сина, видела его синие глаза, слишком широко раскрытые, побледневшее лицо. Он боялся, но уходить не думал. Я чувствовала, как тревожится за него Натэниел, как бьется у него в горле пульс – или это у меня? В какой-то миг я ощущала сразу три пульса, и ни один из них не был мой. Одна из причин, по которым я закрываюсь как бешеная, – та, что не хочу быть как Вайскопф и его мастер: единый разум в двух телах, трех телах, или четырех, или… когда были только Жан-Клод, Ричард и я, бывали моменты, когда в трех телах присутствовал почти единым разум. Сейчас я впервые почувствовала такое с ними со всеми, оставив вне этого уровня близости только Никки. Если ощущение в себе чужого пульса можно назвать близостью.

Их эмоции я ощущала как разложенные веером карты. Доходили обрывки мыслей. У Дьявола лучше получались законченные предложения, и я, просто подумав об этом, знала, что экстрасенсорную тренировку дали ему те же люди, что учили его драться. Золотые тигры воспитаны как совершенный инструмент для того мастера, который будет ими владеть. Этим мастером оказалась я, хотя, если строго следовать вампирскому закону, то не я, а Жан-Клод.

Никки придвинулся ближе к Дьяволу, ощутив мою энергию. Что ощутил – я знала.

– Сейчас ей позвоню. Только не горячись, о’кей?

– Звони ей!

Бомбист сорвался на визг.

Я подалась назад, но это как в чемодане вещи складывать – никогда на второй раз не уложишь так же аккуратно и плотно. Все-таки ощущались обрывки связи между мною и теми, кто был в клубе.

Зазвонил мой телефон, и Гордость помог мне достать его из кармана – мне не сразу удалось отличить свои руки от гораздо больших, в другом помещении. Черт, надо как-то лучше действовать. И тут я поняла, что мне не хочется полностью закрывать дверь. Если я потеряю Натэниела, потеряю их всех, это может оказаться последним прикосновением. И я не хочу его отдавать.

Дьявол у меня в голове подумал:

«Анита, обрежь связи. Мы так функционировать не можем».

Я сделала, как он сказал, но последним покинула Натэниела, медленно, будто лаская его изнутри. Принесла с собой запах его волос и кожи, ответила на телефонный звонок:

– Да, Никки.

– Он хочет, чтобы ты была здесь.

Через только что установленные щиты прорвался страх Натэниела. Он боялся, и я ощутила у него в голове мысль, что надо взорвать бомбу прямо сейчас, потому что он решил, что бомбист намерен взорвать меня, его и Дьявола. Двое зверей моего зова и я вместе с ними – это резко снижало шансы на мое выживание.

– Натэниел думает взорвать бомбу до того, как я войду. Он убежден, что бомбист пытается убить меня с двумя моими котами, чтобы уж наверняка.

– Вполне вероятно, – сказал Никки очень будничным голосом. Я почти увидела улыбку на его лице: любезная и непроницаемая.

Подумала Натэниелу изо всех сил: «Не смей!»

– Ты что это? – завизжал бомбист. – Попробуй только перекинуться – сразу сдохнешь!

– Здесь только что энергия зашкалила. Мы все нервничаем, и наш человеческий друг это уловил.

Так Никки меня предупредил, чтобы не совалась. Бомбист оказался чувствительней, чем я надеялась. Черт!

– Где ты? – спросил Никки.

– Еду пока, – ответила я.

– Дороги забиты?

– Ты не хочешь, чтобы я входила.

– Не хочу.

– Ты думаешь, он взорвет бомбу, как только я ступлю внутрь?

– Я так думаю.

– Блин!

– Верно.

– Скажи ему, что я буду, как только смогу.

– Не уверен, что это удачная мысль.

– Скажи ей, что у нее десять минут, и все, и все! – начал орать бомбист.

– Ты слышишь? – спросил Никки.

– Слышу. Скажи, пусть даст тридцать.

– Попробую.

Он повесил трубку.

– Рассказывай, – сказал Хилл.

Я рассказала им, где кто, сказала, что бомбиста начинают подводить нервы.

– Впадает в панику.

– Если бы не «выключатель мертвеца», новость была бы хорошей, – заметил Хилл.

– Насколько у Натэниела быстрая реакция? – спросил Зебровски. Я глянула на него:

– Быстрая.

– Быстрее, чем была у тебя на складе, когда ты помешала Биллингсу ударить мальчишку-вампира?

Я подумала над ответом.

– Да, он быстрее. Все они быстрее.

– Все, кто там? – спросил Зебровски.

Я кивнула.

– Анита быстра, но не так, как мы, – сказала Клодия.

– Все-таки она человек, – добавил Гордость.

– Что ты думаешь? – спросила я у Зебровски.

– Думаю, что твой бойфренд прав. Этот тип взорвет тебя и их, как только решит, что ты достаточно близко.

– Не слишком полезная мысль, – сказала я.

– Выслушай до конца. Как-то в Израиле группа мужчин играла в мяч, и появился человек в поясе смертника и с «выключателем мертвеца». Они на него набросились, прижали его руку к кнопке и держали до прихода полиции, которая его застрелила.

– Он человек, – сказал Дольф. – Его нельзя пристрелить так просто.

– Этот человек – участник группы, убившей двух копов. У Аниты ордер, который позволяет ей убивать всякого, имеющего отношение к преступлению, по поводу которого ордер выдан.

– Это когда ты на охоте, – возразил Дольф. – Не имелось в виду, что полицейский может хладнокровно застрелить человека.

– Если бы это твою жену держали за шею, прижав к спине бомбу, ты бы стрелял хладнокровно? – спросила я.

– Нет, – ответил он, хотя и не сразу.

– Погодите, – вмешался Хилл. – Вы говорите, что мы впустим туда Аниту в надежде, что они все сообразят, как им надо действовать – наброситься на этого гада и держать, пока мы не ворвемся и его не убьем?

– Ага, – ответил Зебровски.

– Натэниел не обучен рукопашной, – сказала Клодия.