. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

-- Э, с такими ранами не живут, -- фыркнул Абу Кабил. -- Я отсек ему голову.

Лицо Острона потемнело, но нари ничего больше не сказал, молча поднялся и ушел. В душе Острон понимал, что это всего лишь привычный Исан, такой, каким они его давно уж успели узнать: даже если он и чувствовал бы что-то по отношению к своему младшему брату, он вряд ли дал волю эмоциям. Все-таки в нем поднялось сдавливаемое возмущение.

...Быть может, когда темный бог будет побежден, Исан станет... более человечным.

Тем временем белоглазый говорил Сунгаю и Абу:

-- Конечно, один на один шансы более равные. Ему меня теперь не вывести из строя так легко. Возможно, мы будем брать контроль по очереди, но, во всяком случае, он не сможет контролировать время постоянно.

-- Теперь следовало бы покончить с парнем, который вызывает ветер, -- заметил Абу. -- А если в следующий раз они догадаются напустить на нас сразу и его, и долгара?

-- Все-таки мне интересно, каким образом нахуда сумел противостоять долгару, -- пробормотал Исан, но Абу только пожал плечами и ничего не ответил. -- И ведь сила Асвада растет, вы заметили? А вместе с ней и сила всех его Одаренных. Чем дальше мы будем продвигаться на юг, тем все будет хуже.

-- Ты еще не передумал идти с нами, Исан? -- хмуро спросил его Сунгай.

Белоглазый помолчал.

-- Нет, -- потом сказал он.

Остаток вечера прошел тихо. Как будто смерть одного из них напугала врагов; Исан все еще чувствовал себя дурно, у него кружилась голова, но присутствия других слуг Асвада он не ощущал, о чем и сообщал Острону, то и дело спрашивавшему его. Острон спать не мог: он задремал однажды, но темный бог так невыносимо мерзко смеялся и говорил ему такие вещи, что Острон вскочил, как ошпаренный, и остаток ночи предпочел сидеть у костра, ежась и кутаясь в бурнус. Он снова обратил внимание на то, что Сафир о чем-то с вечера шушукалась с Лейлой; видеть это было почти странно, ведь они никогда не любили друг друга. Острон не понимал, что причина лежит на поверхности: Лейла отказалась от своих притязаний на него, и у нее не осталось поводов ненавидеть бывшую соперницу.

Плохо спала в ту ночь и Алия, все думала о случившемся; она караулила в самые глухие часы, но и потом не могла уснуть, а когда под утро на караул встал Абу Кабил, Алия заколебалась, то и дело бросая на него взгляды украдкой, потом все же решилась и осторожно подобралась к нему. Кузнец сидел на краю лагеря, спиной к костру, и смотрел в темноту; легкий ветер трепал его волосы. Алия села рядом.

-- О, благородная дева меча вспомнила про благодарность? -- поинтересовался Абу; кровь гулко стукнула у нее в ушах: на самом деле она подошла к нему совсем не за этим.

-- Благородные воины о благодарности не просят, -- вспыхнула Алия, заставив ассахана негромко рассмеяться. -- Но... но... я все же благодарна тебе.

-- Ага, а еще, дай угадаю, ты хотела меня спросить о чем-то.

-- Да что ты за человек!.. -- сдавленно воскликнула она.

-- Уж какой есть! -- ехидно отозвался он. Алия помолчала, потом все-таки пересилила себя и спросила его:

-- Как у тебя получилось противостоять долгару? Ведь он наверняка заметил твое приближение!

Абу Кабил рассмеялся снова.

-- Знаешь ты или нет, дева меча, а только я жил в свое время в Тейшарке, и в те дни, когда он пал, я сражался с одержимыми, и на следующую весну отправился вместе с войском Эль Хайрана отвоевывать его! Там-то я и встретил первого долгара, от меча которого и пал наш славный предводитель Халик.

-- Только не заливай мне, что ты его убил, -- прошипела Алия.

-- Нет-нет, я не о том. В то время сила темного бога была меньше, и наш безумец прав: она растет. Хотя и тогда множество людей посходило с ума под влиянием этой твари, все же Халик не поддался ей, да и наши Одаренные, Острон и Сунгай, тоже. Для того, чтобы не поддаться влиянию долгара, должна быть большая сила воли, так-то!

-- Но теперь, когда даже Одаренные?.. -- удивилась она. -- Хочешь сказать, твоя сила воли больше, чем у них?

-- И опять нет. Просто есть еще одна маленькая хитрость, -- улыбнулся Абу. -- Ты же сама знаешь, какие люди труднее всего сдаются на власть темного бога!

-- Не слишком одаренные умом, -- пробормотала Алия. -- ...Так, это больше похоже на истину.

-- Эй, полегче. Такого я не говорил! Вообще-то дело не в уме, -- сказал он. -- Дело в душе. Душевное, эмоциональное состояние человека -- вот что имеет значение. Если ты не испытываешь ровным счетом никаких чувств, долгару очень трудно управлять тобой. Да и самому темному богу -- тоже.

-- ...Но ведь даже белоглазого остановили в прошлый раз. А он холодный, как лягушка.

-- Это так кажется, -- беспечно возразил Абу Кабил. -- Если б он был совсем холодный, он бы не принял нашей стороны. И к тому же, думаешь, встреча с братьями совсем никак не повлияла на него?

Алия помолчала, осмысливая его слова.

-- Значит, ты можешь попросту... убрать все свои чувства, -- сказала она. -- Погасить их, как свечу. И нахуда Дагман тоже, верно? Да... да, отчего-то это похоже на правду.

Абу усмехнулся и ничего не ответил ей на это.

***

Наутро среди Северных стражей царило смятение; Алия больше уж ничего не скрывала от обеспокоившегося Острона и признала, что один из них ушел в ночь, незамеченный. Его тело обнаружили быстро: воин перерезал себе горло кинжалом.

-- Ему снились сны, -- глухо сказал один из стражей. Острон горестно вздохнул и поднял голову.

-- Да пребудут с ним шестеро, -- пробормотал он; тело вспыхнуло огнем.

Другая вещь беспокоила Сунгая: во время вчерашней стычки с братьями Исана они слишком сильно отклонились к западу и были до опасного близко к Тейшарку. С утра над пустыней висела легкая дымка, и если бы не это, пожалуй, они увидели бы руины города. Потому Сунгай, когда отряд был готов отправляться в дорогу, направил своего буйвола значительно восточнее, считая, что лучше сделать крюк, нежели попасть в опасное место; к тому же, той ночью во сне с ним опять говорил темный бог, и то, что он сказал Сунгаю насчет Тейшарка, очень тому не понравилось. "Мы окажем вам радушный прием", сказал он.

Спокойным то утро, впрочем, назвать было никак нельзя. Не успели они проехать и фарсанга, как Исан предупредил их:

-- Поблизости враги.

Они приготовились к бою и какое-то время ехали быстрой рысью, в любой момент ожидая появления недруга; потом Исан сообщил Острону, хмуря брови:

-- Они держатся на расстоянии, но едут в одном направлении с нами. Скорее всего, они что-то задумали.

-- Это по-прежнему... твой брат? -- уточнил Острон.

-- Да, и человек из дома Эмин, -- кивнул Исан. -- Тот, который управляет ветром. И с ними не меньше трех десятков чистокровных слуг Асвада.

-- А долгар?

-- Я не чувствую его присутствия.

-- В таком случае наши силы даже превосходят их, -- пробормотал Сунгай, ехавший с другой стороны. -- Признаться честно, сейчас я опасаюсь только долгаров. Их еще двое осталось, верно, Исан?