Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Она помогала дракону расширять проход, вырезая камни из потолка, пока зверь, борясь, продвигался вперед, навстречу свежему воздуху, прочь от вопящих и гремящих гоблинов; Гарри и Рон последовали ее примеру, разнося потолок своими рассекающими заклинаниями. Они преодолели подземное озеро, и огромный рычащий зверь словно почуял впереди свободу и простор. Проход позади был полон бьющегося, шипастого драконьего хвоста, и огромных кусков камня, и гигантских треснувших сталактитов; звяканье гоблинов, кажется, становилось все более приглушенным, а впереди драконий огонь продолжал расчищать им дорогу…

И вот, наконец, объединив мощь своих заклинаний и грубую силу дракона, они пробились из коридора в мраморный зал. Гоблины и волшебники, вопя, разбежались в поисках укрытий, и наконец–то дракон смог расправить крылья. Повернув рогатую голову в сторону прохладного воздуха, который он чувствовал за входом, он взлетел и вместе с Гарри, Роном и Гермионой, по–прежнему прижимавшимися к его спине, прорвался сквозь металлические двери, оставив их искореженными, погнутыми, болтающимися на петлях, после чего выбрался на Диагон Аллею и взмыл в небо.

Управлять не было ни малейшей возможности; дракон не мог видеть, куда он летит, и Гарри знал, что если он резко повернет или перевернется в воздухе кверху брюхом, то они не смогут удержаться на его широкой спине. Несмотря на это, пока они взлетали все выше и выше и Лондон разворачивался под ними серо–зеленой картой, Гарри был переполнен чувством признательности за их бегство, казавшееся невозможным. Пригнувшись к шее зверя, он крепко держался за металлоподобные чешуйки, и прохладный ветер обдувал его обожженную кожу; крылья дракона молотили воздух, как лопасти водяного колеса. За гарриной спиной Рон, то ли от восторга, то ли от страха, не переставая ругался во весь голос; Гермиона, кажется, всхлипывала.

Минут через пять гаррин страх, что дракон вот–вот их скинет, поутих, ибо зверь явно сосредоточился на том, чтобы убраться от своей подземной тюрьмы как можно дальше, но в то же время вопрос, как и когда они собираются слезать, оставался несколько пугающим. У него не было ни малейшего представления ни о том, как долго драконы могут летать не приземляясь, ни о том, как данный конкретный дракон, едва способный видеть, найдет подходящее место, куда мог бы опуститься. Он постоянно поглядывал по сторонам, ему казалось, что шрам снова начало покалывать…

Сколько времени пройдет, прежде чем Волдеморт узнает, что они вломились в хранилище Лестренжей? Как скоро гоблины Гринготтса известят Беллатрикс? Насколько быстро они поймут, что именно было взято? И что будет потом, когда они обнаружат, что не хватает золотого кубка? Волдеморт наконец–то узнает, что они охотятся за Хоркруксами…

Дракон, похоже, жаждал более прохладного и свежего воздуха: он поднимался вверх, пока они не полетели сквозь пряди холодных облаков; Гарри не мог более различать внизу маленьких разноцветных точек, которые были машинами, сновавшими в столицу и из нее. Все дальше и дальше они летели над землей, состоящей из зеленых и коричневых заплаток, над дорогами и реками, вьющимися по ландшафту, словно куски матовых и глянцевых лент.

— Как думаете, что он ищет? — прокричал Рон, в то время как дракон несся все дальше на север.

— Без понятия, — крикнул Гарри в ответ. Его руки задубели от холода, но он не решался попытаться перехватиться поудобнее. Некоторое время он раздумывал, что им делать, если они увидят под собой берег, если дракон направится в открытое море. Он весь закоченел, не говоря уж о том, что ему отчаянно хотелось есть и пить. Сам–то зверь, дивился про себя Гарри, когда в последний раз ел? Наверняка очень скоро ему понадобится подкрепиться? И что если в этот момент он осознает, что на спине у него сидят три в высшей степени съедобных человека?

Солнце начало опускаться, небо постепенно приобретало индиговый оттенок; а дракон все летел, крупные и мелкие города скользили назад у них под ногами, колоссальная тень дракона плыла по земле подобно огромному темному облаку. Все гаррино тело отчаянно болело в попытках удержаться на драконьей спине.

— Это мне кажется, — крикнул Рон после весьма продолжительного периода молчания, — или мы на самом деле теряем высоту?

Гарри глянул вниз и увидел горы глубокого зеленого цвета и бронзовые от заката озера. Ландшафт, казалось, становился более детальным, когда Гарри посмотрел вниз вдоль драконьего бока. Он подивился, не угадал ли дракон наличие свежей воды по вспышкам отраженного солнечного света.

Дракон опускался все ниже и ниже, описывая огромную спираль, сходящуюся, похоже, к одному из небольших озер.

— Предлагаю спрыгнуть, когда он будет достаточно низко! — крикнул Гарри своим спутникам. — Прямо в воду, прежде чем он поймет, что мы здесь!

Они согласились, хотя Гермиона — несколько испуганно; и вот уже Гарри мог разглядеть широкое желтое драконье брюхо, отражающееся в покрытой рябью водной поверхности.

— ПОШЛИ!

Он скользнул вдоль бока дракона и рухнул ногами вниз в озеро; высота была больше, чем он оценил, и он жестко врезался в воду, камнем войдя в холодный, зеленый, камышовый мир. Он толкнулся ногами, устремляясь к поверхности, и вырвался, глотая воздух ртом. Огромные волны расходились кругами от тех мест, где упали Рон и Гермиона. Дракон, похоже, ничего не заметил: он был уже в пятидесяти футах, низко летя над озером, чтобы зачерпнуть воды своей покрытой шрамами мордой. Когда Рон и Гермиона вынырнули из глубины, отплевываясь и глотая воздух, дракон уже летел дальше, молотя крыльями, пока не приземлился наконец на дальнем берегу.

Гарри, Рон и Гермиона устремились к противоположному от дракона берегу. Озеро явно было неглубоким; скоро они уже не столько плыли, сколько пробивались сквозь грязь и заросли камыша; и наконец они плюхнулись, вымокшие, измотанные и тяжело дышащие, на скользкую траву.

Гермиона свалилась, кашляя и дрожа. Хотя Гарри с удовольствием бы упал и заснул на месте, все же он заставил себя встать, извлек волшебную палочку и принялся накладывать вокруг них обычный набор защитных заклинаний.

Закончив, он присоединился к остальным. Впервые после бегства из сокровищницы он смог как следует их рассмотреть. Лица и руки Рона и Гермионы были сплошь покрыты злыми красными ожогами, одежда во многих местах была прожжена. Они вздрагивали от боли всякий раз, когда наносили настойку ясенца на очередную из своих многочисленных ран. Гермиона подала Гарри пузырек, после чего вынула из бисерной сумочки три бутылки тыквенного сока, которые она взяла в Ракушечном Коттедже, и чистые сухие мантии для каждого из них. Они переоделись и стали жадно глотать сок.