Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

— Научили, — сказал я вслух. — Но он почти бесполезен. Я в детстве защищался им от снежков, но, когда все начали говорить, что так нечестно, прекратил.

К’арлинд подошел к шкафу с инвентарем, достал кувалду и вручил мне, а сам стал так, чтобы мне было удобно с размаху заехать ему в грудь.

— Бей.

Я не стал отказываться: если его техника подкачает, я отделаюсь от этого идиота как минимум на время лечения. Молот, конечно, тяжеловат, но мне огромная сила и ни к чему: главное, хорошо размахнуться, а дальше вес и инерция все сделают.

Замах и удар! Конечно, убить я бы не смог — силушка не та, — но кто-то сейчас огребет!

Молот вошел в соприкосновение с животом К’арлинда, его тело подернулось дымкой… И все. Мое орудие буквально замерло, и это было совсем не то же самое, что молот, ударившийся о твердую поверхность: никакой отдачи в руки. Щит поглотил энергию удара практически полностью.

— Вот так, — улыбнулся К’арлинд, — впечатляет, правда?

— Конечно, господин великий учитель с третьим уровнем, ты невероятно впечатляющ на фоне единички без перспективы, — с иронией ответил я.

К’арлинд внезапно перестал улыбаться.

— Постой, какой еще уровень? Это пустота, уровень бывает у огня или мороза, потому что их можно ощутить и измерить, но это — пус-то-та. Как вакуум, только вакуум — пустота физическая, а мы говорим о пустоте в твоей астральной сущности. Разве твои прежние учителя не объяснили тебе этого?

— Нет, — покачал головой я.

— Идиоты… не повезло тебе с учителями, в общем.

— Ты хочешь сказать, что, если я сейчас закроюсь щитом, которым спасался от снежков, — ты не сможешь убить меня кувалдой?

— Смогу, конечно, чем угодно, ведь мастерство никто не отменял, у тебя его нет, а в техниках пустоты это главное, что имеет значение. Ну и отсутствие других способностей. Мне уже очень сложно использовать пустоту, ведь я тройка, но, когда еще был единичкой и жил в Свартальвсхейме, подрабатывал в магической школе подвижной мишенью. Только подумай: при должном уровне мастерства ты сможешь защититься от удара мага четвертого-пятого уровня… Правда, только одного.

Это меня всерьез заинтересовало, хотя скепсис не пропал. Что, если я научусь делать что-то такое, чего не могут другие маги? Или вообще каким-то способом подниму свой ранг? Одно дело, если я маг только формально, так как все мои способности — зажигать свечи, и потому я никто. И совсем другое — если стану чем-то вроде двоечки… Разница невелика, но хоть какой-то статус мне бы не помешал, с учетом того, что я намылился в свободное плавание.

— Допустим. Если пустота такая сильная стихия…

— Это не стихия, а полное их отсутствие.

— Угу. Если так — почему ее все маги ни в грош не ставят?

Учитель ухмыльнулся:

— А сам как думаешь? Они не могут ее использовать. Когда я был единичкой, выдерживал удары довольно сильных магов. Стал тройкой — удар кувалды мой предел, и это при моем-то мастерстве. Кроме того, пустоту использовать сложно, это маг может творить техники, основанные на силе, а твой путь — только мастерство. Ну и наконец — у магов есть весьма эффективные и простые в использовании стихийные и кинетические щиты, экраны и обереги. Им пустота ни к чему. Кроме того, у пустоты нет атакующих техник, и она несовместима с применением любой другой техники.

— Почему?

— Потому что она — пустота. Ты можешь использовать ее, только пока держишь свою душу пустой. Стоит тебе применить новую технику — как пустота перестает быть пустотой. Пустотный щит при этом срывается сам и срывает то, что ты пытался применить. По этой же причине пустотный щит, как правило, может поглотить энергию даже очень сильного удара, но только одного. Исключение — если «влитая» энергия очень мала по сравнению с пустотой твоего астрального тела.

Я скис. Увы, но формальный статус дворянина-рыцаря сильно зависит от пользы, которую он может принести на поле боя, и тут пустота мне подняться не поможет. Ну и ладно, я ведь собирался вообще обойтись без магии. Хотя посетившая меня слабая надежда на то, что я перестану быть единичкой, была очень приятна.

— Я понял. Пустота поможет мне пережить один удар мага — только для того, чтобы скопытиться от второго? Зачем оно надо?

— Ты знаешь, что в императорской гвардии куча пустотников? Их по всей стране разыскивают. В строевых частях, таких, как штурмовая пехота и войска поддержки магов, офицерам-пустотникам зеленый свет, потому что у них выше выживаемость. Весь твой взвод лег от «огненного шторма» или улетел от «ветрового удара» — а ты стоишь себе. Были случаи, когда пустотники, хорошо экипированные защитой, выживали после прямого удара магов шестого-седьмого уровней. Разумеется, для такого мастерства нужны годы тренировок.

Я развел руками:

— Я не собираюсь делать военную карьеру. Какой мне смысл в пустотном щите? Тратить часы, дни, месяцы — только ради того, чтобы однажды выиграть две секунды жизни — до второго удара мага? Пустота бес-по-ле-зна.

К’арлинд печально вздохнул.

— Я обучал твоего отца пустоте. А именно — пустотному щиту. Благодаря этому ты хотя бы смог поцеловать его на прощанье — мало? В то время как твоего деда Нормана и всех остальных, кто был в лимузине, хоронили в закрытых гробах, словно консервы с фаршем.

Меня перекосило, и неслабо, надо думать. Появилось сильное желание шваркнуть урода кувалдой, а потом еще и еще раз — пока не иссякнет его хваленый щит. И потом добить.

К’арлинд, увидев мою реакцию, улыбнулся уголками рта:

— Я не со зла напомнил тебе о твоем отце, мне и самому очень больно об этом вспоминать. Но что поделать, если ты не внемлешь мне по-хорошему? По приказу Александра Тимофеевича я обучал твоего отца семь лет, с тех пор, как он женился на твоей матери и стал вхож в Дом Сабуровых. Когда вы приходили в гости, ты шел играть с другими детьми, а твой отец — вот сюда. Я научил его так хорошо, как мог и как позволило время. И если бы в какой-то момент у него не пропал интерес к магии и он продолжил заниматься, я стал бы твоим величайшим благодетелем, а ты — не был бы сиротой. Твой отец разминулся с жизнью на четыре минуты. Всего лишь.

— Что ты несешь?! — удивился я. — Все, кто был в лимузине, погибли мгновенно, какие четыре минуты?!

— Это тебе сказали, чтобы ты не так сильно терзался. Однако правда в том, что твой отец выжил и после столкновения с грузовиком, и после падения с шоссе. Его вытащили из того, что осталось от лимузина, живым и без единой смертельной травмы. Он прожил еще полтора часа, скончался от множественных внутренних повреждений и не дожил до приезда спасателей и целителя девять минут. Проживи он на четыре-пять минут дольше, и целитель его откачал бы. Но мозг — штука тонкая. Через пять минут вернуть к жизни еще можно, через девять — уже не удалось. Появись целитель на четыре минуты раеньше — твой отец выжил бы. Или, поучись он у меня еще пару месяцев, смог бы дожить до приезда целителя. Такие вот дела. Но тебе, конечно, сказали, что он умер мгновенно. Я бы и сам так сказал… А что до остальных пассажиров — то они действительно умерли на месте и превратились в неузнаваемый фарш. Твоего деда, Нормана Рэмма, опознали только по галстуку, а секретарей деда и отца — по зубному прикусу.