Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

Я кивнул:

— Все правильно, кроме одного момента. Общество, по мнению древних римлян, суть коллективный договор граждан. Добровольный договор. Ты можешь его принять, получить блага и смириться с недостатками. Но если не принимаешь — общество должно тебя отпустить на все четыре стороны. Общество, в котором несогласные удерживаются против их воли, обречено на такое явление, как терроризм, и если правитель не понимает, что не прав, то однажды может обнаружить в своем подвале много бочек пороха, которые он туда не ставил. Или в блюде — «приправу», которую он туда не сыпал. Ну там мышьячка щепотку или чего-то из той же оперы.

— Ладно, — сказал Аксель, — я тебя понял. Поговорю с отцом и Кейнами, может быть, и удастся как-то эту ситуацию неприятную разрешить.

— Не стоит, — ответил я, — не бери в голову. Может статься, вскоре все это не будет иметь никакого значения.

— Что ты имеешь в виду?

— Пока сложно сказать. Но ты узнаешь одним из первых, если что.

— Ну что ж… Мне-то нетрудно поговорить насчет твоего вопроса, вдруг да получится. И это, Горди… На нее сильно непохоже, чтобы она тебя сдала. Она не такая. И врать ей тоже несвойственно.

— Приму к сведению, — кивнул я, — и спасибо.

— Всегда пожалуйста. Обращайся в случае чего.

Аксель ушел, а Мартин так и не появился. Пришлось искать его самостоятельно, и после занятий я перехватил его, как раз когда он направлялся на тренировку к «искрам».

— О, привет, Реджи! Ты тоже идешь на?..

— Привет, Мартин. Тут такое дело — за тобой должок, а мне нужна помощь.

— Чем я могу помочь?

Я достал из ранца небольшой сверток с деньгами.

— Ты пойдешь по этому адресу. Скажешь пароль — «камикадзе». Запомнил?

— Это что за слово? — удивился Мартин.

— Просто пароль. Скажешь, что я не смог прийти или позвонить. Отдашь сверток и возьмешь то, что владелец ломбарда тебе даст.

— И что он мне даст? — нахмурился приятель.

— Мой билет на свободу, Мартин. Документы, по которым я смогу уехать из Аквилонии.

— Это как-то связано с ИСБ?

— Ага. Они меня не отпустят по-хорошему.

— Почему?

— Потому что я не желаю обучать имперских убийц своей технике. Ты, как целитель, может быть, поймешь меня. А император и Гронгенберг не понимают слова «нет».

Мартин вздохнул.

— Хорошо, я сделаю.

— Спасибо, Мартин.

Покинув университет, я прошелся по магазинам и разжился высококачественным диктофоном и чувствительным микрофоном к нему. Ничего особенного, просто хорошая модель для руководителя, кроме того, некоторые студенты, в частности Цинтия и Сноу, постоянно используют их на лекциях, возле кафедр в лекториях даже предусмотрен специальный столик, предназначенный для диктофонов всех желающих. Так что ИСБ вряд ли что-то заподозрит, а если и заподозрит — вообще-то план с диктофоном не против них нацелен, другой вопрос, что мне ни к чему будить их подозрительность.

На следующий день, придя в университет, я умышленно задержался в вестибюле, якобы изучая расписание занятий, пока не дождался Мартина. Вскоре он появился, заметил меня и подошел, тоже сделав вид, будто его интересует стенд с информацией.

— Привет. Как все прошло?

— Нормально. — Он достал из внутреннего кармана конверт и протянул мне. — И… когда ты надумал отчалить?

— Спасибо. Я еще не надумал. Это запасной вариант, на случай, если других совсем не останется.

На занятия я не пошел, вместо этого отправился в библиотеку, в отдел юриспруденции, и сказал, что должен написать реферат на тему сравнительного обзора дворянских кодексов разных стран. Библиотекарь сразу выдал мне целую стопку литературы, и за несколько часов я основательно все проштудировал, не выходя на перекус, дабы случайно никому на глаза не попасться. Попутно удалось разобраться в политической картине: если бежать, то туда, где нет договора об экстрадиции с Аквилонией.

Мое намерение сбежать постепенно обрастало деталями и превращалось в конкретный план.

Еще одна трудность, которую надо как-то решить, — постоянная опека филеров. Я пришел к выводу, что для реализации как минимум одного элемента плана мне потребуется быть вне их поля зрения, при этом никуда не сбегая. Выход один: сделать дальнейшее наблюдение за мной слишком накладным. Я рассмотрел несколько вариантов и решил, что единственный, который может сработать, — привлечь к моей проблеме внимание общественности и сделать репутационные потери ИСБ и того, кто их ко мне приставил, слишком большими.

Был вариант и позлее: устроить пару-тройку публичных драк с филерами и продолжать избивать их до тех пор, пока у пфальцграфа не лопнет терпение и меня не арестуют по его приказу. Пфальцграф наверняка захочет поставить мне жесткий ультиматум — тюрьма или служба. Я выберу суд и затем, когда все будут с интересом следить за процессом, разыграю своего «джокера». Версия о том, что моя «секретная техника» ниспослана мне свыше со строгим наказом не применять без необходимости и не учить солдат, может вполне прокатить на фоне чудес со Слезой бога и моим воскрешением в пустыне. При этом пфальцграф и император, добивающиеся раскрытия моего секрета наперекор прямой воле господа, предстанут в очень невыгодном свете, а симпатии дворянства, да и простолюдинов тоже, окажутся на моей стороне.

Однако я счел этот план неприемлемым: во-первых, элемент риска, ведь что-то может пойти не по моему плану, а побить служащих службы безопасности — это не на тротуар плюнуть. Во-вторых, сами филеры в общем-то народ подневольный, цепные псы империи, не питающие ко мне персональной злобы, и резона бить их у меня нет.

Потому после библиотеки я перекусил в ближайшем кафе и пошел по магазинам. Правда, в Заречье нужного не оказалось: действительно, откуда тут возьмутся баллончики с краской? Дворяне не красят свои машины, и слугам не поручают. Если надо — дворецкий отгонит автомобиль в мастерскую в центр города, в Заречье ни автомастерских, ни автомагазинов нет.

Потому я отправился в центр, в самый крупный супермаркет, и там основательно затарился голубой, белой и оранжевой краской в баллончиках, а потом, нарочито подозрительно озираясь, пошел в отдел электроники.

Свой хвост я просек еще до входа в магазин, потому теперь мне оставалось только найти его в толпе. Вот и он, неприметный человек в рыжем пиджачке. Видя, что я иду в его сторону, филер проявил необычайный интерес к выставленным в витрине галантереи галстукам и даже не подал виду, что услышал странное шипение за спиной.

К тому моменту, как он понял, что его красят, я успел нарисовать на его пиджаке большую и красивую букву «X» во всю спину.

Он рывком обернулся, явив мне большие удивленные глаза на слегка перекошенном лице.