Наталья Лустина - Нечеловеческие хроники

— Как? Я же суженого вызывала, я что, сама себе судьба на всю жизнь?!

— Ты что заказывала, помнишь? — от зеркала начало веять могильным холодом, как впрочем, и от взгляда.

— И что теперь делать? — руки начали ходить ходуном, в голове прозвучало Ленино «помнишь», и я почти уронила зеркало на стол. Свет погас, холодный порыв ветра принес дыханье: «поздно!», а что дальше я уже не помнила. Девочки рассказывали, что почти час не могли открыть дверь и зайти, а потом дверь открыло сквозняком, непонятно откуда взявшимся, и нашли они меня на полу без сознания.

Вот тогда и стало тяжело, просто невыносимо! Моя тень теперь вытворяла, что хотела! Хорошо, что люди этого не замечали, и я очень надеялась, что это существует только в моей голове. Тетя Женя долго вздыхала и причитала. Она говорила, что сама с таким не сталкивалась и мало что об этом слышала. Обещала «поспрошать» у товарок. Долго мы к этой теме не возвращались, я уже и привыкать стала к тому, что мне мерещилось и, почти не замечала игрища своей тени.

Через полгода умерла Света. Утонула. Я была как чумная и снова меня спасла тетя Женя: «Она ж свет видела, вот на свет и пошла, к Богу вернуться, вот, что было ее судьбой» Это объяснение меня мало успокаивало, тем более, что видела я Свету в одном из своих снов-видений в воде, с синюшно-бледной кожей и еще, она улыбалась. Не вязалась эта счастливая улыбка на ее губах, с тем как она выглядела. И нашли ее улыбающуюся. Потом несколько раз она мне снилась и говорила со мной, это я тоже к своему сожалению, забыть не могла. Она просила маму ее успокоить. Но как это возможно? Тетя Женя долго тогда со мной разговаривала, говорила, что у Бога все предусмотрено и что неизвестно кому хуже, тому кто в лоно к Матери-Природе, да к Богу-Отцу ушел, или тому, кто остался здесь дальше, уроки свои учить. Много она еще рассказывала всякого, не помню уже всего, но после разговоров с ней, всегда легче становилось.

Спустя два года я потеряла своих приемных родителей, сразу обоих, единым махом. Я проснулась затемно от собственного крика, который разрезал зарождающееся морозное утро и расколол его сверкающий лед на куски. Я уже знала, что из поездки они не вернутся никогда. Отец не справился с управлением на скользкой дороге, когда встречную машину понесло на их полосу.

На похоронах было множество людей, но я их толком не помню. Моя тетя и с этого момента опекунша, стояла рядом и вместо меня принимала соболезнования. Я слышала лишь гул множества голосов и не сразу поняла всю катастрофичность моего положения. Позже, мрамор этих могил стал мне роднее и теплее собственного дома. То, что Света задалась целью упрятать меня в психушку, меня мало беспокоило. Я давно научилась обходить все провокационные вопросы подобных специалистов и четко знала «допустимые» нормы для отклонений. Абсолютно нормальных людей не бывает — это тоже подозрительно. Так что «тянула» я на подростка, пережившего травму и это все, что моя опекунша получила. Досадой ее состояние, поведение и отношение ко мне назвать было можно с большой натяжкой. Ее сын Миша, меня побаивался с детства, так что втянуть его в «доведение меня до белого каления» у моей новоявленной мамочки не получилось. Мужа у Светы не было и нет, что удивительно только для нее самой и очевидно для любого человека способного объективно мыслить. Моей проблемой стало совсем другое.

Моя собственная тень, которая и до этого особо не радовала своим «поведением» стала просто сводить меня с ума — теперь я слышала ее голос. Тетя Женя просто с ног сбилась, пытаясь мне помочь. Однако кроме «одержимости» других «диагнозов» она так и не получила в результате всех своих осторожных попыток хоть как-то облегчить мое состояние и прояснить ситуацию. Препирательства и споры по любому поводу в моей голове приводили в бешенство. Я получала кратковременный отдых ночью, в полной темноте. Как ни странно, именно ночь давала мне передышку и я почти перестала спать, т. к. днем мне приходилось отбиваться от навязанного «советчика», очень словоохотливого и всезнающего, а ночью наступало время, когда я могла остаться наедине с собой. Мой самоконтроль, доведенный до автоматизма, трещал по швам и грозил вот-вот лопнуть.

В таком состоянии, мне удалось окончить школу и поступить в университет, на факультет психологии. Однако учиться там я так и не начала, т. к. наступило мое совершеннолетие. Каким образом, почти все, что досталось мне от моих родителей перешло к моей дражайшей опекунше, я не знаю. Какие связи и «аргументы» она задействовала, мне трудно было сказать, т. к. я была в этот момент слишком занята разбором полетов в собственной голове. Пришлось срочно устроиться на работу «куда возьмут». Жила я это время у тети Жени в маленькой комнатке и была рада этому, подозревая, что все могло сложиться намного хуже. Взяли официанткой в кафе средней руки, потом лето — в Крыму сезон отдыхающих, стало немного легче. Южный берег Крыма всегда давал желающим возможность заработать. Правда только тем, кто готов был терпеть временные лишения и жить в условиях «не очень». Поэтому жила я как и мои сменщицы в общей комнате, которую снимали хозяева летнего кафе для своих работников. Два дня назад на работе мне сообщили, что я уволена, без объяснения причин. Тень моя не собиралась замолкать и идти на какие-либо уступки, так что после почти суточных споров о бессмысленности моего существования я, неожиданно для самой себя поставила ей ультиматум: или она замолкает и не подает голос без моего разрешения, или я утоплюсь. Моя вечная спорщица объявила мне, что я блефую, и я решилась оборвать свое существование, т. к. жизнью это давно назвать было нельзя.

— Вот так ты со мной встретилась. — сказала я Монике и отвернувшись уставилась в окно, ожидая ее реакцию, с горечью предполагая какой она будет, т. к. реально представляла КАКОЙ она должна быть. Однако тишина затянулась, и я посмотрела на свою гостеприимную хозяйку с вызовом и горько бросила:

— Моника, ты все еще хочешь подписывать со мной контракт?

Казалось, она не слышала вопроса и смотрела на меня как-то странно, но не так, как я ожидала.

— Катя, а после того, как я вытащила тебя из воды, ты больше не слышишь свою тень?

— Нет…

— Но, тебя мучают кошмары, да?

— Да.

Я непонимающе уставилась на Монику, она не выдала и сотой доли той, ожидаемой мной реакции.

— Я рада, что ты рассказала мне обо всем. Ты даже не представляешь на сколько это важно… А на счет чего обычно были споры?

Вопрос был для меня абсолютной неожиданностью! Она мне верит и не считает сумасшедшей?! Я уставилась на нее так, будто видела впервые.

— Ну… о том, что я не должна молчать о своих видениях и предчувствиях, что люди имеют право знать из чего им выбирать и что я зарываю свой талант в землю…