Наталья Лустина - Нечеловеческие хроники

— Это была неудачная шутка. — робко сказала я.

— Кто шутит такими вещами?! — он резко повернулся ко мне, его черные уголья глаз и приглушенный голос обожгли меня своей страстью, почему-то страх мгновенно исчез.

— Хорошо же тебя охраняют. — едко сказал он. — Все надо делать самому.

— Юра успел вовремя! — я почему-то отчаянно хотела защитить своих «церберов». Во мне все кричало: «Они не виноваты!»

— Они делают что могут. — со вздохом сказал он уже спокойно. — Хорошо, десерт отменяется, а как предложение в целом?

— Согласна даже с пресловутым десертом, будь он не ладен. — я нервно смеялась, радуясь, что буря миновала.

Дарий с улыбкой нацепил маску, выбрался сам и протянул мне руку. Я выбралась из лодочки и расправила платье. Посмотрела на моего кавалера и, неожиданно для самой себя, встав на носочки, дотянулась и поправила, сбившийся набок берет. Его плечи затряслись в беззвучном смехе.

— Идем. — голос все еще смеялся, меня снова взяли за руку и я почувствовала электричество, разливающееся по всему телу волной тепла, ледяная ладонь заметно дрожала.

Мы шли через мостики, сворачивали куда-то, пока не оказались на набережной моего сна, но Дарий направился не к маленьким лодочкам, а к большой гондоле с паланкином в центре, помог мне в нее забраться, запрыгнул сам и оттолкнул послушное судно веслом от причала.

Под паланкином оказался низкий восточный стол, уставленный всевозможной снедью, а так же два удобных диванчика, по-восточному закиданные подушками всевозможных размеров. Рядом в ведерке со льдом охлаждалось несколько бутылок шампанского. Я подняла одну из штор, чтобы иметь возможность видеть своего гондольера, и закрепила ее в таком положении. Он легко, словно играючись, уводил гондолу подальше от оживленного движения, словно знал всю сеть венецианских каналов как свои пять пальцев. Расположившись на диванчике, я обложилась подушками и стала наблюдать за мерными взмахами весла. Хотя я не знала где мы и куда плывем, но мне было так же уютно и спокойно, как в моем сне.

— Дарий, — он заметно вздрогнул при звуке своего имени, — вам надо было переодеться восточным халифом или султаном, замечательная сказка бы получилась.

— Я сейчас. — отозвался он, причалив гондолу сразу за мостом и закрепил ее, закинув канат с петлей на колышек вверху. Течением нас прибило к берегу, канат натянулся, и движение прекратилось. Дарий забрался в паланкин, сел на второй диванчик и, скинув маску, взялся за бутылку шампанского.

— Моя госпожа желает восточных сказок? — спросил он, выстреливая пробку и наполняя бокалы.

— А это возможно? — в тон ему ответила я и тоже сорвала маску.

— Под этим солнцем все случиться может. — смеялся он — Хотя если быть точным, то под этой луной.

Я посмотрела на луну, она уже не была полностью круглой, но яркой все еще была. Ее свет заливал весь паланкин, делая нас и все вокруг почти нереальным, Дарий снова был похож при этом свете на мифическое божество, развлекающееся маскарадом. Я взяла протянутый бокал.

— Какой будет тост в этот раз, мой господин?

— За вас, прекрасное создание!

Вкус шампанского больше походил на божественный нектар. Я закрыла глаза, и какое-то время просто наслаждалась великолепным мгновением. Тишина затянулась, и я открыла глаза. Дарий полулежал на подушках, опираясь на локоть, и смотрел на меня не отрываясь. Мне казалось, что он заглядывает прямо в мою душу, где сейчас поднималась буря, захлестывая каждую клеточку моего тела. Он приподнялся, немного отпил из бокала и поставил его на стол.

— Кажется, в этой сказке не хватает музыки.

— Пожалуй. — с сожалением согласилась я.

Дарий обернулся назад, что-то поискал рукой и извлек гитару.

— Сейчас мы это исправим. — сказал он с улыбкой, касаясь струн.

Гитара тут же отозвалась на его прикосновение стройным, мягким рядом звуков. Поиграв какое-то время, переходя с мелодии на мелодию, словно прислушиваясь к звукам инструмента, он остановился, а потом запел. Его бархатный тенор завораживал и увлекал в страну неизвестного мне певучего языка, в сопровождении звуков потрясающей мелодии. Эта серенада, а может баллада, перенесла меня в один миг во власть грезы.

Я видела виноградники, расположившиеся по бокам широкой дороги, согреваемые ярким солнцем. Я чувствовала, что несусь верхом на лошади к виднеющемуся впереди замку, а за спиной, слышался стук копыт. Я обернулась, меня догонял Дарий, верхом на кауром скакуне. Я, смеясь, пришпорила свою лошадь и, легко увеличивая дистанцию, понеслась к замку, словно у моей лошади вырастали крылья. Однако Дарий не сдавался, вскоре мы поравнялись и продолжали нестись во весь опор, попеременно обгоняя друг друга на полкорпуса, не больше. Он тоже смеялся, и меня пронзило чувство щемящего счастья. Примчавшись к парадному подъезду, я пустила лошадь шагом, давая ей остыть. Жеребец Дария шел рядом.

— Кто победил на этот раз? — весело спросил он.

— Я. - гордо вскинув голову, со смехом заявила я.

— Сдаюсь на милость победителя.

Дарий выхватил поводья из моих рук и остановил лошадей. Ловко спрыгнул, и сгреб меня в охапку, стаскивая с лошади. Я смеялась не переставая, он кружил меня, не выпуская из своих объятий.

— Отпусти, у меня голова кружится. — отбивалась я.

Меня поставили на землю, но руки снова обвились вокруг моего тела, и я почувствовала ледяные губы на своей шее. Я вздрогнула как от удара электрошока, ощутила резкую боль и вырвалась. Дарий смотрел на меня широко распахнутыми глазами, в которых затаилось сожаление, смешанное с болью.

— Прости. — тихо сказал он.

— Ничего, это я виновата, не уследила. — тихо сказала я.

Лошади уже забрели Бог весть куда. Я тряхнула непокорной челкой и заявила.

— Стар с Метой, совсем от рук отбились, поймаешь сам или помочь?

— Я буду быстр, как ветер. — задорно сказал он.

— А я еще быстрее. — бросила я и сорвалась с места.

Хохот за моей спиной приближался, и я побежала еще быстрее, так, что все краски мира смазались, а ноги почти не касались земли.

— Не убежишь. — голос звучал рядом.

— А если убегу?

— Я разыщу тебя, и буду целовать до тех пор, пока не добьюсь раскаянья.

Я резко остановилась, мимо меня промчалось торнадо, лошади встали на дыбы, мы их напугали. Торнадо вернулось и схватило меня в объятья.

— Ты серьезно?! — я задыхалась.

— Ты теперь моя жизнь. — прозвучало в моих волосах, в которые он спрятал свое лицо.

Звуки голоса смолкли, осталась только мелодия. Я вздрогнула, пытаясь определить, что же на самом деле реально. Дарий тихо перебирал струны и смотрел на меня горящим взором.

— На каком это языке?

— Это провансальский, язык трубадуров, воспевающих любовь.