Наталья Лустина - Нечеловеческие хроники

Дарий замолчал… я тихонько запела, вспомнив песню, написанную когда-то, и его гитара, уловив мелодию, теперь оплетала уже мой голос:

Я писала эту песню как мечту-желание, в то время, когда была уверена, что между нами ничего не может быть. Что любовь — это мечта, недоступная для нас.

Звуки гитары смолкли, и я вздрогнула, услышав негромкие аплодисменты.

— Прекрасные слова! — Маркус с Моникой стояли рядом, аплодируя, а я даже не заметила, когда они подошли.

— Почти недостижимая мечта… — выдохнула Моника.

— Хорошая поправка на ветер, — рассмеялся Дарий, вставая, — есть тост: за «почти»!

Мы, улыбаясь, взяли шампанки, и, чокнувшись ими, выпили.

— За нашу мечту… — тихо сказал Дарий и бросил бокал за борт.

— Пусть эти бокалы запомнят и воплотят нашу мечту… — поддержал его Маркус и тоже выбросил бокал за борт, Моника последовала его примеру.

— Да будет так… — сказала я и, бросив свой бокал, наблюдала, как он скрылся в темном зеркале воды.

Дарий подошел ко мне, время остановилось, нежно и осторожно, словно я создана из тончайшего хрусталя, он взял мое лицо в свои ладони, и заглянул прямо в глаза.

— Я люблю тебя… — прошептал он тихо, для меня одной.

Мои глаза мгновенно наполнились жгучей влагой. Впервые, за все наше время он сказал это ТАК, не шутливо, как раньше, а обжигающе страстно, абсолютно серьезно и благоговейно.

Я закрыла глаза и два ручейка влаги заструились по моим щекам прямо в его ладони.

— Почему ты плачешь? — его пальцы, легкими еле ощутимыми движениями, стирали слезы с моего лица.

— Я счастлива… — прошептала я, не открывая глаз.

Мои губы сами нашли его губы, я обнимала эту ледяную и прекрасную статую, сгорая от желания. Его руки обнимали меня так, что на какое-то время мы стали одним целым. Внезапно Дарий отстранился, и я удивленно открыла глаза.

— Что случилось?

— Дайте мне отдышаться и прийти в себя, любовь моя. — одной рукой он держался за поручень, другой сжимал мою ладонь.

— Тебе плохо? — он отрицательно покачал головой, а я сощурившись пошутила — С каких пор тебе нужен воздух?

— С тех самых, как я впервые ощутил ваш аромат… — он действительно перевел дыхание и с улыбкой заявил, — Я смог… Я справился… Я удержал время, держа вас в своих объятьях, и не поддался искушению немедленно вас съесть.

Его широкая улыбка обнажила белоснежные, хищные зубы.

— Браво, мой хищный рыцарь! Отпускайте время, не то я продолжу вас искушать. — смеялась я, в душе ругая свою неосторожность и забывчивость.

«Ты же знаешь, каких усилий ему стоит находиться рядом с тобой! Где твоя осторожность?! Ты опять причиняешь ему боль!» ругала я себя.

— Мне не хочется отпускать время… я не хочу, чтобы этот миг заканчивался!

— Я думаю, что нам пора возвращаться. — сказала я печально.

— Не грусти, я буду рядом, даже когда ты будешь спать. — он поцеловал мою руку и время продолжило свой бег.

Статуи Маркуса и Моники тоже ожили, они, как и мы стояли, держась за руки, только их руки были в перчатках. Я тихонько выдохнула, наполнившую меня печаль. «Не может быть, чтобы не было выхода! Должен быть выход, он просто обязан БЫТЬ!», я с трудом сдерживала свою внутреннюю истерику, прекрасно понимая, что сейчас передо мной картина моего скорого будущего. Мы с Дарием точно так же попадем в капкан закона, придуманного не нами! «Могут же некоторые летать, нарушая закон всемирного тяготения, значит и для нас есть выход, просто мы как всегда бьемся лбом в стену, не замечая двери!»

— Мы уже возвращаемся? — спросила Ника.

— Мы пока еще нет. — ответил ей Маркус. — Я думаю, что будет лучше, если Дарий вернет Дезирэ, а после этого появишься ты, и сразу ее «навестишь».

— Спасибо за информацию. — тихо сказала я Маркусу.

— С нетерпением жду твоих идей.

Дарий помог мне сойти на берег, и время вновь остановилось. Он нес меня на руках, прижимая к своему сердцу, а я просто наслаждалась этим моментом нашей близости, стараясь запомнить малейшее ощущение, которое затем бережно пряталось в моей новой огромной памяти, под грифом «счастье».

Дарий остановился, поставил меня на ноги, и мы пошли к гостинице, минуя оставшиеся несколько кварталов.

— Готова? — спросил он меня возле самого отеля.

— С тобой ко всему.

Он засмеялся и, посадив меня к себе на спину, устремился вверх к балкону моего номера.

В номере было тихо, все было на своих местах, дверь заперта, как я ее и оставляла. «Значит, мое отсутствие в этот раз останется незамеченным», подумала я, тихонько отпирая дверь, зная, что Ника должна будет скоро появиться меня «проведывать». Я переоделась и забралась в кровать, завернувшись коконом в одеяло. Дарий, сидевший в кресле все это время, подошел и присел на краешек кровати, по своему обыкновению.

— Одеяло достаточно теплое. — прошептала я.

— Достаточно теплое для чего?

— Для того чтобы спать в твоих объятьях и видеть красочные сны…

Дарий вздрогнул и, бросив на меня быстрый, словно молния взгляд, отвернулся.

— Я сказала глупость? — умоляющим тоном спросила я.

— Нет, просто ты озвучила то, чего я сейчас хотел бы больше всего на свете. — робко проговорил он.

— Неужели мой дар пробивается даже через то, что я сейчас просто человек? — неловко пошутила я.

— Ты никогда не сможешь быть просто человеком… — возразил мне Дарий, абсолютно серьезно.

Его рубашка медленно легла на пол, обнажив великолепный торс. Очень медленно, словно сам себе не веря, он обошел кровать, неотрывно глядя мне в глаза. Его движения невольно напомнили мне хищника перед броском, он двигался медленной грацией подавляемой силы. Прыжка не последовало. Продолжая двигаться медленно, словно с опаской, он аккуратно лег рядом и замер. Я тихо засмеялась и, подвинувшись ближе, устроилась на груди этого Адониса, ее холодный жесткий камень, теплел под моей щекой, согреваясь, мне казалось, что я слышу редкие удары его сердца, отмеряющие время нашего пугливого счастья. Осторожно проведя пальцем по его груди, я прислушалась, Дарий превратился в статую, словно он мгновенно замерз, осмелев, я взяла холодную, безупречную руку, поцеловала и положила себе на плечи. Несмотря ни на что, мне было удобно. «Мне еще никогда не было так хорошо и безопасно» толи подумала я, толи произнесла тихо вслух.