Наталья Лустина - Нечеловеческие хроники

Кровь, рваные куски тел, каменные глыбы, колья, горящее масло и жир, копья, все это смешалось позади Дария и его преследователей.

Сардонистический смех [45] Сардонический смех (др. — греч. — язвительный, презрительный) — это смех жертвы, утраты, отречения. Этот смех у греков стал поговоркой в отношении людей, смеющихся в момент своей гибели. Древние сравнивали его с действием ядовитого растения, «вкушая которое люди охватываются конвульсиями и смеются против воли». , сменялся рычанием и перворожденный вампир, вел своих преследователей к центру лабиринта, создавая видимость беспорядочных метаний жертвы, в поисках выхода, дразня и взвинчивая их инстинкты охотника.

Несколько десятков горящих жаждой насилия, кровавых глаз его преследователей, были для него символом того, от чего он, как выяснилось, безрезультатно хотел избавиться все эти столетия, вытравливая из себя эту жажду убийства каленым железом, сбегая и увиливая, усыпляя свои инстинкты… И он убивал их, разрывая на куски, толкая навстречу смертельной западне, сталкивая в зияющие пропасти, кидал в горящее масло, нанизывая на частокол… В их лице, он убивал себя, того себя, которого он считал недостойным не то что Любви, Жизни, а самого факта существования!

Каждый предсмертный крик, каждый стон и вопль, отзывался в нем болью и восторгом собственной смерти!

Дарий уже давно перестал быть собой, он был вездесущим, несущим смерть, все разрушающим ликом Смерти.

«Да это же боевой транс! [46] Боевой транс — термин, обозначающий изменённое состояние сознания людей, участвующих в боевых действиях. В этом состоянии боец не чувствует страха («афобия») и боли («анальгезия»). В состоянии боевого транса человек способен проявить крайние формы альтруизма (например, пожертвовать своей жизнью для спасения товарищей), но также и крайние формы агрессивности (например, участвовать в массовых убийствах). Состояние боевого транса может возникнуть спонтанно, в экстремальной ситуации », перворожденный восторженно захохотал, останавливаясь в центральном зале лабиринта, куда он так стремился.

Вампир развернулся к своим преследователям, давая им возможность окружить себя и занять наиболее удобные позиции для боя.

Учитывая, скольких он убил, сколько уничтожили самих себя, количество тех, кто его сейчас окружил и количество вновь прибывающих, заполняющих все свободное пространство, Дарий понял, что это действительно армия. По самым скромным подсчетам, здесь собралось не меньше сотни вампиров, причем многим из них не было еще и месяца и они, не справляясь с разбушевавшимися инстинктами, бились друг с другом на смерть, за право напасть первым.

«Что ж, тем лучше! Нельзя такой необузданной силе позволить ворваться в мир людей! Я должен уничтожить ВСЕХ!», и перворожденный призывно зарычал, приглашая к бою.

Рык Дария, разлился эхом по сводам всего лабиринта, подхваченный глотками сотенной армии.

— СТОЯТЬ! — этот голос, словно хлыст, осадил всех присутствующих и они, передергивая плечами, скалясь и утробно рыча, нехотя расступились.

По образовавшемуся проходу царственно шествовала Гертруда.

Она остановилась метрах в десяти от Дария и картинно рассмеявшись, развела руки, словно приглашая его оценить объем проделанной ею работы.

— Я ждала не тебя, — она гордо вскинула голову, — но так даже лучше! Где Маркус? — ее глаза впились в лицо Дария, — Голову Моники, мои вассалы уже наверняка несут мне на блюде, как я того и хотела, так почему здесь ТЫ?!

Дария, словно громом поразило «Голову Моники?!», мысли понеслись вскачь, «Значит, я ушел перед самым боем, который либо уже закончен, либо сейчас идет!», его вены вздулись как канаты, мышцы свело, лицо превратилось в мертвую ничего не выражающую маску.

— Я пришел за тобой… — его тихий голос буквально звенел в мертвой тишине.

— Что ж, — ведьма уже не могла скрыть улыбки удовольствия, — сегодня я увижу, как ты УМРЕШЬ! Убейте его!

«У меня на это нет времени!», только и успела мелькнуть мысль, как Дарий остановил время и, продираясь, сквозь застывшую вампирскую экспозицию, устремился к каменной панели, активирующей солнечное освещение всей анфилады лабиринта, которую он заприметил заранее на случай необходимости и отпустил время.

В центре шел ожесточенный бой, новички не поняли, куда он делся, и схватились друг с другом, более зрелые, пристально его высматривали.

«Давай же, быстрее!», Дарий честил строителей лабиринта, на чем свет стоит, а многотысячные зеркала тем временем с грохотом разворачивались в скалах, синхронизируясь между собой, чтобы осветить этот затхлый вампирский притон живым дневным светом.

Вновь остановив время, Дарий ринулся к Гертруде и ее охране, по пути разрывая на части всех, кто попадался под руку. Одного за другим, Дарий разодрал охрану Гертруды, тех, кто в силу возраста мог быть не уничтожен солнечным светом, он остановился за спиной ведьмы, намереваясь заставить ее увидеть, как ее армия, которой она так гордилась, сгорит и отпустил время…

Еще несколько мгновений продолжалась общая неразбериха, бойня, крики, рычание и…

Все вокруг заполнил свет!

Вой боли и смерти раздирал барабанные перепонки, но для Дария сейчас это была сладчайшая музыка, из всех существующих.

Гертруда рванула к выходу, но Дарий предвосхитил это, и она с разбегу врезалась в него, как бьются о мраморную стену. Мимолетным движением, он схватил беглянку и, связав ведьму ее же собственными руками, развернул лицом к разверзшемуся аду кромешному…

Поджаривающиеся вампиры, разрывали горло и собственную грудь, задыхаясь от зловонного дыма, горящих рядом, их глаза лопались, куски кожи слезали, плоть жижей стекала с их костей, превращая все в единое шевелящееся месиво на полу пещеры.

Крики боли, проклятия, предсмертные вопли, полные отчаяния, нарастая, достигли своего апогеи и стали стихать.

Клубы дыма стелились над однородной массой, которая испаряясь, наполняла зловонием все залы лабиринта.

Гертруда вырвалась и бросилась бежать, Дарий остановил время, оббежал ее, перекрыв единственный путь к отступлению, вход, он же выход из центральной пещеры и отпустил время.

— Ты собиралась посмотреть на мою смерть… — прошипел он.

Странная улыбка заиграла на ее сморщенном лице:

— Конечно, — она начала кокетничать, что уже само по себе было премерзко, — давай посмотрим! — с последним словом она выбросила в строну перворожденного вампира правую руку, выплеснув липкую жижу из флакона, который она до сих пор прятала.

Несмотря на то, что Дарий был к этому готов, несмотря на то, что он остановил время и отпрянул, несколько капель, все же достали его, забрызгав руки.