Анна Бессонная - Осколки миражей

— Здесь можно дождаться утра.

Итилеан взглянул на часы и едва не выругался. Элейн нашарила на поясе свои, подвешенные на цепочке. Все вторжение в допросные и побег заняли чуть более получаса. Было около двух. А светало уже довольно поздно, значит, дождь прекратится в лучшем случае часов в шесть. И все это время беглецов будут искать по всем подземным помещениям. С вадритами и с помощью магов.

— Здесь можно попробовать дождаться утра, — скептически поправила Элейн. Усталость и нервное напряжение пробудили в ней раздражительность и желание придираться ко всему и вся. Она осмотрелась.

Свет лампы выхватывал из темноты то затянутые в пыльные футляры монументальные бока каких-то шкафов, то старинные кресла и диваны из цельного дерева без подушек, то составленные друг на друга стулья с фигурными спинками, украшенными гербами династий, которые уже более пяти веков назад отошли в небытие, то сваленные в кучу столы. Мебельная кладовая. Склад устаревшей ненужной мебели, место которой давно было в музее… или на костре. Элейн осторожно села на резной диван с изогнутой спинкой.

— Чтобы найти эту кладовую, им нужно будет или случайно оказаться под дверью, или отыскать сначала карту замка времен Молионов. На новом плане ее нет, — успокоил Таренн. Элейн откинулась на жесткую спинку и решила поверить ему как члену исторического общества. У нее уже не было сил бояться.

Остальные расположились на диванах и в креслах рядом. Лампа стояла поодаль, но когда глаза привыкли к темноте, Элейн разглядела, что София сидит у Итилеана на коленях, а он прижимает ее к себе и греет ее руки в своих.

— Зато если нас здесь застанут, то шансов вырваться не будет… — буркнул Дарн.

Холод подземелья пробирал до костей.

Элейн влезла на диван с ногами, отыскала на связке бытовой вадрит и активировала его часть, регулирующую температуру. Тело немедленно окутал теплый воздух. Так-то лучше.

— А теперь, господа, — проговорила она, — знает ли кто-нибудь, свидетелями чего мы только что были? Неуязвимая королева… Неубиваемая гвардия… Итилеан, насчет гвардии — вопрос к вам.

— Определенная защита на каждом есть, — нехотя отозвался начальник гарнизона. — Против проклятий, магического оружия и прочего из того же ряда. И у каждого есть вадрит-щит… Но эти вадриты точно были не активны. Иначе никто не был бы ранен.

— Они были не просто ранены, — мрачно добавил Дарн. — Двоим я собственноручно продырявил головы. Я сам, Хешшу, видел, как входит пуля! И все равно…

— Значит, все как и с королевой, — подытожила Элейн. После того, что произошло, она даже в мыслях не могла заставить себя назвать Вистарию матерью.

Ответом послужило молчание. Недоумение и растерянность, казалось, были разлиты в воздухе. Лампа тускло мерцала со стола. Масло в ней медленно сгорало, неотвратимо приближая момент, когда придется передвигаться на ощупь.

Элейн уже начала засыпать. Усталость давила все сильнее. Хотя день был не особо насыщенный. Свободное утро, подготовка к балу, немного беготни и сильное потрясение… А руки и ноги все равно казались ватными, и меньше всего хотелось продолжать бесконечный бег. Может, лучше просто лечь на этот жесткий старый диван, свернуться калачиком, и пусть воронка времени засосет в себя тело, а дух так и останется блуждать в мебельных лабиринтах… За Софию можно не беспокоиться, о ней позаботится Итилеан, причем куда лучше, чем это сделала бы сама Элейн. Воспитание Эреола есть воспитание Эреола, сегодня она в этом убедилась. Способность заботиться не входит в число умений. Она чуть приоткрыла глаза, чтобы увидеть неизменное зрелище в кресле напротив — София, заметно успокоившаяся, и начальник гарнизона, растерявший в этот момент всю свою грозность…

Внезапно картинка из недавнего прошлого вспыхнула в мозгу, разом вырывая из пучин апатии.

— Итилеан, — звенящим голосом произнесла Элейн, — вы ведь сами были ранены. В руку. Я видела, сколько было крови. Это произошло в допросной. А уже через минуту, когда вы открывали дверь в запасной ход, кровь вам совершенно не мешала. Сейчас вы держите Софию за руки, и кровотечения нет. Иначе она бросилась бы перевязывать… Так как, если выстрелить вам в голову, будет то же, что и с гвардейцами? Абсолютная неуязвимость?

О начале их исхода из дворца у Софии остались лишь обрывочные воспоминания. Зато все, что происходило потом, отпечаталось в памяти так четко, что можно было в любой момент пережить все заново.

Лучше бы так случилось с чем-то более приятным.

Сначала был холод и страх. Потом — бег, спешка, темнота и размытые кляксы света от лампы, прохладный сквозняк в лицо, твердая рука Итилеана, не дающая упасть. После из забвения всплывали бесконечные сырые коридоры, звуки шагов, шорохи, капающая вода, совсем как в допросной, и невеселая компания реваншистов, сосредоточенно переговаривающихся вполголоса. Если постараться, можно было даже вспомнить, о чем они говорили. О погоне, поисковых вадритах, водоотводных пещерах…

Картина мира становилась четкой и ясной лишь с момента прихода в мебельную кладовую. То, что происходило там, София помнила со сверхъестественной точностью. И сначала это были даже приятные моменты. Сидеть на руках у Грейсона, чувствовать его уверенные объятия, позволять ему греть ее ладони в своих, знать, что ты в безопасности и под защитой, хотя все могло быть с точностью до наоборот.

Но потом вмешалась Элейн и все испортила.

Старшая сестра вообще умела портить настроение. Еще в детстве.

— Итилеан, вы же были ранены, — воскликнула она таким тоном, как будто это было преступлением. А потом принялась говорить о гвардейцах, которых не брали пули… София не помнила, что происходило в допросной, но остальные явно что-то поняли. И вся теплота момента сошла на нет. А Элейн все гнула свое.

— Вы начальник гарнизона, — продолжала она. — Скажите, какова смертность в гвардии?

— За последнее время во дворце не происходило ничего серьезного. Гвардия — во многом дань традиции, — ответил Итилеан. — Соответственно, смертей не было. Случались травмы, несколько раз гвардейцы пропадали без вести… Это нормально. Не сказал бы, что они бессмертны, как вы пытаетесь доказать.

— А вы сами? Давно за вами такая сверхъестественная регенерация?

— Да нет никакой регенерации! — вспылил Итилеан. — Выйдем на свет — я готов лично продемонстрировать вам все раны, если после этого вы оставите в покое свою теорию.

— Выйдем на свет… а там нас встретят ваши сородичи, которых тоже не берет дождь, — задумчиво заметила Элейн. Дарн с Таренном переглянулись в неверном свете лампы. Им, видно, тоже пришла в голову эта мысль.