Ксения Лазорева - Точка бифуркации

— Осторожно, принц, — ладонь Арауна едва не выдернула ему руку, когда он резко рванул юношу к себе. Только что Кальвин находился посредине широкой улицы, а в следующий миг на него неслась с огромной скоростью странная конструкция. На первый взгляд это был обычный экипаж, но никаких лошадей не было и в помине. Вместо них там, где обычно сидел возница, находилась светящаяся золотом широкая дуга полумесяцем рассекающая воздух перед повозкой. Ветер, пронесшийся вслед за ней, едва не сдул капюшон с головы Кальвина.

— Что… что это такое? — не смог удержаться он.

— Тссс, — отчаянно прошипела ему на ухо Рона. Она и Тенио словно молчаливые тени следовали за ними.

— Средство передвижения, также как и все, оно использует силу сока Древа. Чем чище сок, тем выше скорость. Но тем и дороже он. Скорость в нашем обществе определяет статус. Только правительственные чиновники и высшие служащие могут позволить себе быструю езду, всем остальным это к тому же… без надобности.

'Без надобности', — подумал Кальвин. Араун говорил о простых людях так, будто это были лишь инструменты, созданные чтобы служить винтиками в этом сложном механизме, под названием 'мир демонов Хаоса'.

— Сюда, — Араун, ведший их отряд, свернул с главной улицы, или которая казалась таковой, и повел их все дальше от центра города. К великому сожалению Кальвина они так и не приблизились к тому удивительному зданию — правительственному центру, как назвал его Араун. Секретные исследования и политические дебаты — все это было взаимосвязано в этом мире.

Странно, как же странно было все вокруг, как будто он попал в другой мир. Хотя это и был иной мир. Мир под корнями Древа. Однако дело было не в этом. Холодок пробежал по спине Кальвина. Дело было в том, что этот мир, все это общество, все эти удивительные технологии, наполнявшие его — все они казались недосягаемыми высотами для остального мира. Даже со всей их магией, у Кальвина возникло ощущение, что если бы только демоны пожелали, они могли бы с легкостью подавить все страны на поверхности. Как будто сам этот мир находился на много лет в будущем. Как подобное оказалось возможным? — такой вопрос задал Кальвин Роне. Но та лишь приотстала на шаг, и Араун вновь пояснил вместо нее. Общество, отделенное от остального мира так долго — естественно, что оно развивалось по иным законам и по иным принципам, его история была отлична от истории остального мира. Не имея возможности использовать достаточное количество магии, закрытые щитом от остального Древа, они имели лишь две возможности: стать изгоями и жить в мире на поверхности в качестве полукровок — детей Хаоса, вечно гонимых и презираемых, или приспособиться и использовать то, что было им дано. Сок Древа — основа из основ технологии этого мира. И он не был видом магии — всего лишь то, что способна была дать человеческая мысль. В такое трудно было поверить.

Город заканчивался, и впереди уже почти полнеба закрывала гора — точная копия той, с которой они спустились. Однако она была засажена настоящими деревьями, даром что их листья были того же малинового цвета с золотистыми прожилками. Тонкие и острые, они свивались в кольца и спирали, никогда не видя солнечного сета. Однако, хотя в этом месте, смена дня и ночи была невозможна, но цвет неба изменялся, пусть и не сильно. Сейчас он поменял свой оттенок с темно–бардового на туманно–бардовый — теперь, когда все оттенки стали еще более призрачными, они, наконец, подошли к подножию горы, и начали взбираться на нее. Дорога, совсем не широкая, к удивлению Кальвина была вымощена аккуратно подогнанными ромбовидными плитами, создающими сложный узор. Эта дорога, петляя, поднималась в гору, и идти становилось довольно сложно. Темно. Как же быстро здесь наступала ночь.

— Рона, а ты… — Кальвин оглянулся, желая спросить девушку об этом явлении, полагая, что Араун позволит ей ответить хотя бы на такой вопрос. Но он говорил с пустым местом. Ни Тенио, ни Роны рядом не было.

— Араун, что случилось с Роной и Тенио? — спросил Кальвин.

— Дальше они не имеют права идти — это территория дворца принцессы, вашей матери.

— Моей… матери… — хотя Кальвин слышал это раньше, но сейчас, в этой тишине, нарушаемой лишь звуками ветра, шелестящего в листве, значение этих слов стало очевидно для него. Мама… — неужели это правда, и он действительно увидит ее? Здесь? В этом месте? Сейчас? После стольких лет?

— Почему мама… почему принцесса выбрала такое место вдали от города? — Кальвин прислушался, но так и не смог уловить ничего, кроме звука ветра. Город совсем не напоминал о себе с этой высоты. Ничего, кроме тишины, да и сам город уже стал просто сиянием множества холодных и малиновых огней. Воздух… дышать стало тяжело. А значит, они поднялись уже довольно высоко. Почему принцесса в этом месте?

— Ее высочество не любит шум и суету, но раз в месяц она появляется в Правительстве, чтобы решить неотложные задачи. Или, в крайнем случае, просители могут подняться наверх, но такое случается нечасто. Принцесса очень ценит свое одиночество, оно помогает ей в ее исследованиях.

— Исследованиях?

— Да, ее высочество любит селекцию цветов.

— Селекцию… цветов… — повторил, словно эхо, Кальвин.

— Мы на месте, — вместо ответа проговорил Араун. И действительно, подъем закончился так же внезапно, как и начался. Они оказались стоящими на ровной поверхности. Перед ними простиралось широкая площадка, на которой находилось одно из самых удивительных сооружений, которые Кальвин когда–либо видел.

Под бледно–бардовым небом, в окружении аккуратно подстриженных деревьев и кустарников, меж россыпей удивительных цветов, среди журчания нежной воды, меж камешками, в этом воздухе, наполненном влагой и свежестью, вдруг ухо Кальвина различило тонкий перезвон колокольчика. Здесь?

— Принцесса ожидает вас. Дальше вы пойдете один, — сказал Араун. — Позднее я присоединюсь к вам, если принцесса позовет меня. А пока, я оставлю вас одних, таково желание ее высочества. Идите прямо, в этом дворце… ваша мать ожидает вас, — Араун слегка поклонился, сложив ладони перед грудью, и отступил на шаг

Сглотнув комок в горле, Кальвин двинулся вперед, прямо к высящейся перед дворцом странной по форме арке. Изогнутая дуга увенчивалась изображением фигуры, напоминающей змею, но у нее были крылья бабочки. В свете угасающего дня она мягко сияла серебром. Этот оттенок был редким здесь.

'Ммм', — голос внутри его головы прозвучал так резко, что Кальвин вздрогнул, и лишь потом понял, что это был Микалика.

'Что ты хочешь сказать?' — мысленно спросил Кальвин.

'Странное чувство охватывает меня при взгляде на эту арку'.

'Странное чувство?' — Кальвину послышался оттенок тревоги в голосе Микалики.