Ольга Хараборкина - Гнев гор (СИ)

— Твоему Хозяину!

— У меня нет господ, старик, — чуть ли не прорычал эту фразу ректор, а пространство вокруг наполнилось такой силой, что у церковника перехватило дыхание. — Сегодня, ты сделаешь так, как мы договорились!

— Может…

— Нет! За все надо платить! Не ты ли с пеной у рта утверждал, что люди забыли про Истинный Свет? Что им нужен враг, видимый враг? Ты его получил? Получил! Не спорь! То, что орки захватят всю восточную часть материка, твоя ошибка!

Церковник молча выслушивал все обвинения лича. Он хотел на старости лет славы для Церкви, Истинной веры для людей — он ее получил. Из‑за войны тысячи беженцев ищут спасения у Лучезарного, прося уничтожить зеленомордых чудовищ. Он же, как последний остолоп, допустил подобное.

— Но убивать Императора, — тихо проговорил Ламер III, понимая, что Велиар символ, знамя под которым стоят войска лордов. Не станет его, и исчезнет объединенная армия людей.

Друг мой, — ректор приобнял толстяка за плечи, — не бойся, вы все когда‑нибудь умрете. Мы просто ускорим неизбежное.

Ламер промолчал. Он в последнее время часто это делал, ему просто нечего было сказать.

— Скажите мне, Аделард, в чем ваш интерес? Никогда не поверю, что вы что‑то делаете просто так?

— Старик, я, как и любая нежить люблю сеять хаос, — произнес Аделард, после чего рассмеялся.

— К нам гости, — оборвал его веселье Ламер III.

— Надеюсь, ты все помнишь, человек? — холодно произнес лич, глядя, как к ним приближаются орки.

— Все, — скинул с плеча руку нежити старик, в одно мгновение, превратившись в Главу Церкви Лучезарного Света. Даже взгляд мужчины изменился: страх спрятался где‑то в глубинах разума, оставляя место холодного расчету и хитрости.

— Время собирать камни, — глухо произнес Ламер III.

Морнэйлд — столица Империи Сарратал, город, который занимал особое место в сердце Илоны. Она любила его всей душой, но, увидев его вновь, не испытала ожидаемого чувства. Счастья не было и в помине. Теперь стройные башни и причудливые крыши домов, виднеющиеся вдали, вызывали лишь грусть, и чувство потери. Дом перестал быть домом для нее, от понимания этого на душе у женщины становилось только хуже, а лицо мрачней. Ей бы радоваться, что выбралась живой из западни, но не получалось. Морнэйлд же, будто нарочно, переливался всеми цветами на солнце, как драгоценный сувенир на столе. Снег, укрывший его покрывалом, делал картину еще ярче и живей. В это время года вся аристократия возвращалась в город. Зима заставляла их оставлять свои летние поместья и родовые замки, чтобы начать новый сезон деловых визитов, балов и встреч.

Илона поймала себя на мысли, что желает все забыть. Забыть страшный сон, в который превратилась ее размеренная жизнь, и вновь окунуться в прошлое. Лазар, сидящий перед ней, пошевелился, и Биар отпустила прочь мучительное желание все изменить. Гар Корем одним своим присутствием разрушал иллюзии.

Лейф, чутко отзывающийся на каждое движение хозяина, начал спускаться с холма. Зверь был так же изранен, как и гар Корем, но это ничуть не мешало ему нести на своей спине двоих. Сейчас они направлялись в Морнэйлд, Лазар сам предложил посетить столицу людей. Илона была ему за это благодарно, решив, что так гном хотел расплатиться с ней за спасение жизни. Биар ничего против не имела. Пусть сейчас она поняла, что дорога в прошлую жизнь для нее закрыта, у женщины были иные мотивы. Она хотела увидеться с братом, хотя особой любви между ними не существовало, но ей почему‑то вдруг стала важна его судьба. Кровь не обманешь: он единственный родной человек во всем мире для нее. Лазару она не говорила, но ей хотелось забрать Илара с собой, у людей бы его жизнь превратилась бы в кошмар наяву. Брат просто стал бы очередной разменной монетой, либо сложил бы голову на войне. Илона не сомневалась в том, что после смерти деда, судьба Илара не пожалела. В голове у волшебницы, против ее желания, зазвучали словами, которые когда‑то сказала ей Зертиш: "Тяжело, благородная? Вижу, что тяжело. Так вот, теперь так будет всегда. Я вижу лишь два исхода для тебя: сдохнуть, сломавшись, или, сцепив зубы, прогнуться под обстоятельства."

— Что нас не убивает — делает сильнее, — одними губами прошептала Биар.

— Верь в это, женщина, — холодно произнес гар Корем. Гном после их счастливого спасения был непросто молчалив, от него исходили ощутимые волны недовольства. Илона бы это состояние назвала штилем: до поры все тихо, а потом… Что конкретно потом, Биар старалась не думать, надеясь на благополучный исход. Сначала она все списывала на раны, но позднее поняла, что они не при чем. Волшебницы не отказалась бы узнать, какие именно думы терзали воина. Гном же не торопился излить душу благородному слушателю. Даже Лейф, чувствуя тревогу хозяина, вел себя тихо — тихо. Илона вновь удивилась насколько был разумен зверь, ведь он сам тогда отыскал их в Терольском лесу. Ей даже перепала от него благодарность за спасание тара Корема: теперь волшебнице разрешалась его гладить. Биар бы с удовольствием отказалась от подобной чести, но размеры пасти боевого медведя заставили ее переосмыслить многое, в том числе и отношение к ее хозяину. Медведь был не просто опасен, он воплощал в себе живое оружие: именно зверь увел основную группу охотников за головами. Судя по тому, что нашел их он, в живых из тех глупцов никого не осталось. Правда и медведь пострадал. Лазар тут же принялся лечить товарища, и даже прикрикнул на Илону, чтобы помогла:

— Чего встала? — недовольно рыкнул он на нее. К своему стыду Биар потом призналась себе, что успела забыть о возможности обращаться к источнику. Она уже привыкла жить без него, что делать со сбывшейся мечтой волшебница не знала. Поэтому, чтобы не думать Илона принялась за дело. Всех боевых магов обучали искусству исцеления, Биар не была исключением. В тот вечер, уже после того, как зверь был приведен в порядок, у волшебницы состоялся странный разговор с гаром Коремом.

— Паршиво? — тихо спросил он, но Илона все равно вздрогнула. Она настолько глубоко ушла в себя, что голос гнома стал для нее раскатом грома. Самое странное заключалось в том, что она ни о чем не думала. Илона будто окунулась в пустоту, где не было ни мыслей, ни чувств.

— О чем вы?

— Дар снова с тобой, Биар. Вот только, что делать с ним ты не знаешь, — гном читал ее, как раскрытую книгу. От этого на душе у благородной становилось только хуже.

— Да, — согласилась Илона, смысла спорить она не видела.

— Что ж, добавлю и я немного огорчения в ту чашу, где оседают на дне сбывшиеся мечты, — усмехнулся гном. — Если ты желаешь уйти, то отпущу, — великодушно разрешил Лазар.