Ольга Хараборкина - Гнев гор (СИ)

" — Желаю твоим потомкам жить в эпоху перемен, старик, — с о злостью произнес он.

— П ошел прочь!"

Тогда Илона не поняла, что так разгневало деда, и почему он сделал крупное пожертвование Церкви Лучезарного Света. Теперь все встало на свои места. Лара Биар осознала страшный смысл тех слов. Эпоха перемен наступила, неся Империи Сарратал и ее жителям лишь голод, боль, страдания и смерть.

Знаменитое Имперское кладбище в центре столицы славилось не только своими "жителями", но и архитектурой. Но тару Корему некогда было любоваться видами каменных усыпальниц. Он четко шел по следу Биар, хваля себя за предусмотрительность. Если бы он не прикрепил к ее ауре "маяк", то найти бы ему ее не удалось. Да, и кладбище было бы последним местом, куда он бы заглянул.

Биар нашлась в семейной усыпальнице. Лазар со смесью жалости и брезгливости сейчас смотрел на нее. Он сам себе напомнил Илву, когда воительница пришла к нему, а он был пьян. То, что Биар совершит нечто подобное, он не ожидал. Волшебница удивила его тем, что напилась. Ведь он оставил ее всего на пару часов! Гар Корем недовольно поморщился: не вовремя волшебница раскисла.

Биар же не заметила прихода воина. Она сидела на полу, спиной облокотившись на каменный гроб своего деда, отмечая долгожданную встречу поминальным вином.

— Смотрите, что стало с нашим благородным родом! — зло выкрикнула она. — Все зря! Слышите, зря! Зря вы пытались выковать из меня клинок, который уничтожит врагов семьи! — женщина прервалась, чтобы вновь отпить вина. — Зря! Вы потратили свое время зря! Я сломалась! Я подчинилась! Я не достойна! — разрыдалась Илона. Сомкнув руку в кулак, она ударила каменный гроб, представляя на его месте лицо деда. На стене ложа лорда Биара появилась кровь.

Лазар, как и любой мужчина, не терпел женских слез, тем более пьяных.

— Успокойся!

— А это вы! — узнала его Илона. — Знаете, вы бы были неплохим мужчиной, если бы являлись человеком, — разоткровенничалась она.

— Из тебя бы достоянная дочь Великой Матери не вышла, — не остался в долгу гар Корем.

— Так я и не рвусь, — Илона откинула голову назад и стукнулась затылком о каменную стенку. — Больно! — обиженно произнесла она. — Даже после смерти вы воспитываете меня!

Лазар, глядя на женщину, не испытывал сочувствия. В его голове вертелись мысли о том, что весь их поход похож на отвратительный спектакль. Страсти, погоня, бегство, спасение и смерть врагов — на подобные представления зрителей всегда хватало. И будь он одним из них, то честно бы сказал: "Дерьмо!". Но тару Корему "повезло" во всем этом участвовать, поэтому приходилось терпеть.

— Вставай! — приказал он и шагнул к волшебнице, чтобы поднять ее.

— Не хочу! — начала вырваться она.

— Плевать на твои желания, женщина!

Волшебница внезапно замерла, прекратив вырываться, и вновь разрыдалась. Что делать с такой Биар, гар Корем не знал, поэтому решил сменить тактику.

— Мне, — тяжело начал говорить он, — нужна помощь.

Эта простая фраза вмиг высушила слезы у благородной.

— Правда? — недоверчиво, но в тоже время с надеждой спросила она. Илона попыталась выпрямиться и расправить плечи, но пошатнулась и оперлась на гроб.

— Я слушаю вас, гар Корем.

Лазар, видя, что подобная тактика общения помогает, сказал:

— Мне нужно незамеченным пробраться в Городок Знаний.

— Зачем? — требовательно спросила Биар. Гном не стал придумывать что‑то, а честно признался:

— Еще в Вечных скалах мне дали артефакт, настроенный на кровь Зертишей. Так вот он указывает на Городок Знаний.

— Значит, — произнесла Илона, и голос ее был подобен угрожающему шипению, — мы завернули в Морнэйлд из‑за Зертиш?

— Да, — согласился гном, понимая свою ошибку. Ему нужно было подождать, пока волшебница протрезвеет.

— Я‑то, дура, думала, что здесь мы оказались из‑за моей просьбы, — каждое слово было сказано с такой горечью, что гар Корем почувствовал ее вкус на языке.

— Ведь одно другому не мешает, — быстро сказал Лазар, понимая, что окончательно проигрывает.

— Мерзавец! — Илона вспыхнула, как сухая листва. В следующий миг с ее рук сорвалось боевое плетение — Лазар вышиб спиной дверь усыпальницы. Его спасла привычка ставить щит на любой скачок силы у чужого источника.

— Чем я прогневал вас, предки? — в голосе мужчины звучало неприкрытое страдание. Он так устал от всего. Биар же казалось ему личной карой, возмездием.

— Надо было сначала усыпить ее, — вслух сказал он, расстроившись, что эта мысль не пришла ему в голову раньше.

Когда воин вернулся в склеп, то увидел, что волшебница лишилась чувств. Такое развитие событий его вполне устраивало. После чего он занес дверь внутрь, а на ее место навесил качественную иллюзию. Присев рядом с Биар, он переложил ее к себе на колени, решив дождаться пробуждения волшебницы, и моля предков, чтобы с Зертишами ничего не случилось за это время.

Коридоры Академии Начал были пусты и безмолвны. Студиозы, которых не коснулась война, прятались по классам, стараясь не попадаться на глаза магистрам и мастерам. И тому была веская причина. Через несколько дней должна была состояться жеребьевка: все, получившие посох в принудительном порядке участвовали в ней. Те, кому "повезет" отправятся на войну. Умирать же никто не хотел: одно дело учить магическому искусству, совсем другое применять его, чтобы спасти свою жизнь. В преподавательском составе Академии Начал глупцов не держали.

Оливер же посоха еще не получал и потому ему повезло стать частью, тех счастливчиков, которые оставались в Академии. Во — первых, ректор не растерял своего доброго расположения к студиозу Хосу и всячески помогал "юному дарованию", а во — вторых он обучался только первый год. Конечно, многих простолюдинов отправили погибать, не смотря на то, что они ничего не знали, но это были только их проблемы. Свое "везение" охс не считал таковым: ректор был опаснее орков во много раз. Он даже подумывал о том, чтобы покинуть Морнэйлд. Конечно, ему нравилось "жить" в человеческом городе, но не тогда, когда он похож на развороченный муравейник. Если раньше он мог наслаждаться тишиной в парке, то теперь этого удовольствия его лишили. Все общественные места были закрыты для посещения. Власти боялись бунта приезжих. Нежить же любила размеренное существование. Поток беженцев Оливер считал злом. Злом, с которым бороться нельзя, только терпеть. Еще охс с каждым днем все яснее осознавал, что План, который он так тщательно строил и воплощал в жизнь, рушился. Нашествие орков и неспособность Империи отстоять свое испортили Хосу тщательно продуманное будущее.

Хозяин Болот тоже вел себя странно. Если раньше он заглядывал в разум Оливера, чтобы проверить, как его дела, то теперь Туман не торопился навещать свое дитя. Оливер предполагал, что это из‑за того, что он стал бесполезен. Лордство в Империи, которой нет, не имело смысла. Люди бессовестно проигрывали войну, которую в силах были остановить.