Танит Ли - Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

Джарред Ваткрианский вглядывался в темный берег.

— Корабли, капитан!

— Это так, милорд. Но на них никого нет.

Напрягая глаза, они пытались уловить на этих низких палубах хоть какое-то движение. Вместо этого движение произошло на скалистом берегу.

— Катапульты! — закричал Джарред. Им уже овладела какая-то чуждая, неведомая сила. Он приказал своему кораблю стрелять, но струя белого огня не достигла цели, с шипением погрузившись в море.

— Клянусь Ашкар! — закричал капитан. — Милорд… их боги поразили их безумием! Они целятся не в нас, а в свои собственные суда!

Сгусток рыжего пламени, расцветшего на берегу, обрушился на крошечные кораблики, лениво покачивавшиеся на спокойной воде.

Люди ругались и недоумевали. Шансарцы хохотали и выкрикивали оскорбления в пылающую тьму.

Оммосские лодки вдруг взлетели на воздух, разметанные чудовищным взрывом, словно в море вдруг пробудился какой-то подводный демон.

Столб ослепительного пламени взметнулся вверх и наружу, достигнув восьмидесяти футов в высоту, а вслед за ним на передние ряды ваткрианских галер обрушился ливень обжигающей черноты. Водоворот пронизывали красные огни, следом за которым мчалось пламя. Следом за первым взрывом грянул второй, а за ним и третий, и четвертый, и с каждым новым взрывом следующий срывался с цепи все быстрее и быстрее, как будто пылающее инферно перекидывалось с судна на судно. Все море ходило ходуном и кипело.

— Масло..! — капитан, рухнув на колени, рыдал на палубе, ослепленный.

Люди исходили криком, глядя, как от жара лопается их кожа, обнажая плоть.

Корабль Джарреда заполыхал первым.

Его парус распался на сморщенные черные клочья, точно крылья глупого мотылька, влетевшего в пламя огромной свечи. Фигура Ашкар на носу начала оплывать, сочась расплавленной слоновой костью, точно подтаявшим воском. Занялся шпангоут. Море казалось озером жидкого золота.

Люди спрыгивали с охваченных огнем палуб и тонули в пылающей воде. В воздухе стояли дым и вопли.

Шансарские корабли, шедшие последними, отступили назад, подобрав всех, кого могли, и оставив гордость Ваткри догорать.

На берегу больше не предприняли никаких действий. В этом не было необходимости. Бушующая стена огня разбежалась во всех направлениях.

Бочонки с маслом на оммосских лодках продолжали взрываться, скрывая небо. Пожар не утихал всю ночь.

В розовом дымном тумане, опустившемся на море вместе с рассветом, крошечные морские существа вынесло на песок у подножия Карита, а обнаженные тела мертвецов плавали, стучась о его скалы обгорелыми до костей руками. Одно из этих тел еще вчера было Джарредом. От вражеского флота не осталось и следа, если не считать этих все еще дымящихся деревьев с их странными обугленными носами, лежащими на песке на боку, точно переломанные шеи лебедей.

— Откуда он все это знает, друг мой Яннул? Неужели тот Ральднор, с которым мы вместе ходили по шлюхам, стал колдуном из книг?

Яннул пожал плечами. У них с заравийцем Заросом завязалось что-то вроде осторожного товарищества, отчасти для того, чтобы убедить разобщенных Ланнцев и заравийцев в лагере в том, что это возможно. На закате в висских подразделениях армии царило приподнятое настроение. Гопарр пал, и это была первая крепость, которую они разграбили. При первой капитуляции гопаррцы решили попробовать схитрить, и Ральднор отдал город на разграбление с безжалостной справедливостью, которую они уже привыкли ожидать от него. Степняки не принимали участия в грабежах. Они молча сидели у своих костров, вне всякого сомнения, переговариваясь в своих мыслях, как мрачно заключил Зарос. Он тоже чувствовал тревожную неуверенность в народе Равнин и их механических, бесстрастных способностях.

А потом еще пришло это Послание, или как там его. Каким-то образом Ральднор теперь знал, что часть союзнического флота изгнали из Оммоса, а большую его половину уничтожили.

— Как бы там ни было, ясно одно, — заключил Зарос. — Дорфарианские и оммосские солдаты выйдут нам навстречу, а помощи от ваших заморских друзей ждать больше не приходится.

— Их юный король погиб в том море, — сказал Яннул. Это расстроило его — по многим причинам. Он почему-то отождествлял Джарреда с мальчиком, сидевшим на престоле Лана.

— Плохо. Это касается всех нас. Мне очень жаль, что я больше никогда не увижу мою Хелиду. Она чудо что за женщина. Одна из очень немногих, кто думает головой, а не задницей. Ах, ностальгия, Яннул. Интересно, она устроит для меня склеп или просто прыгнет в постель к одному из богатеньких и смазливых младших братцев моего папаши? А кто та девчушка, к которой ты так стремишься по ночам? Ах да, желтоволосая Медаси.

Яннул ухмыльнулся.

— А что там с этим Тара… Тарабан… — как там его? — флотом, плывущим к Дорфару? Если драконам известен наш план, там нас тоже не ждет ничего хорошего. Нет, погоди, я догадался. Ральднор послал этим кораблям предупреждение.

— Это так.

— Ох, клянусь богами. Полагаю, он разделается с каритским войском тоже при помощи колдовства.

— Кто знает, Зарос. Этот мор в Оммосе кажется мне очень странным. И я рассказывал тебе о пыльной буре в Вапфи.

— Предполагая, что нам следует приберечь наши жалкие силы для Корамвиса, что теперь стоит между нами и Дорфаром, если не считать Карита?

— Хетта-Пара прямо на севере, где почти не осталось жителей. И небольшой дорфарианский гарнизон на том берегу реки, чтобы препятствовать распространению мора.

— У меня есть один план, — сказал Зарос, — невероятный в своей гениальности. Пойдем со мной к Ральднору и покажем ему, что честные ребята могут сделать при помощи одной словесной перепалки.

Когда они закончили с этим, в лагере уже ярко горели костры и расхаживали оммосские женщины, несмотря на то, что Гопарр остался в нескольких милях позади. Похоже, они были единственными, кто предпочитал ланнское и заравийское вторжение оммосскому миру.

Форгис из Оммоса, здоровый, как вол, капитан смешанных войск из Карита, потея на ярком солнце, вглядывался туда, куда указывал его разведчик. Он терпеть не мог эту жару и пять сотен дорфарианцев, насмехавшихся над ним — и не за его спиной, хотя она была достаточно широка.

— Ну и? Что мне искать?

— Всадник, на склоне, скачущий по направлению от лагеря степняков, сэр.

— Из равнинных?

— Нет. Видите, сэр, он темный.

Форгис утер со лба пот, заливающий глаза, но так никого и не увидел. Но тем не менее стукнул копьеносца по плечу.

— Поезжай, болван, и подстрели его.

Тот сорвался с места, подняв тучу пыли. Но его усердие оказалось ненужным. Всадник внезапно наткнулся на какое-то неожиданное препятствие, его скакун споткнулся и упал, и человек скатился наземь, полетев по склону вниз, приземлившись в пыль у подножия.