Елена Баукина - Ласточки улетают осенью (СИ)

Сандрин собрала последние силы, приподняла голову и прошептала:

— Ненавижу!

— Ваше сиятельство, предлагаю добить девицу Кордейн прямо сейчас, — услышала она над собой строгий голос повелительницы демонов. — Зачем она нам нужна?

— Нет, — ответил Харт, пихнув Сандрин носком сапога с железными накладками, — сбережём её для виконта Себастьяна Рамерсета и герцога Тараката. На её счёт у герцога были особые пожелания. И, кстати, пленные рассказали о детях Кордейна много интересного. Оказывается, именно они отразили атаку демонов, прогнали туман, лечили раненых и делали многое другое из разряда магии.

Чародейка Мэг стиснула зубы и сжала кулаки. Если бы она посмела, уничтожила бы девчонку на месте. У неё появился ещё один личный враг — ученица Леоноля.

Сандрин подняли с земли резким рывком, связали руки за спиной и потащили к кузнице.

Кузнец оказался мастером из кузни города Кротос. Когда алхимик Нико принёс ему ошейник, обёрнутый в тряпку, кузнец не спешил взять его в руки.

— Не бойся, обычным людям этот металл не причиняет вреда, — успокоил кузнеца Нико, — Да и сплав не такой ядрёный, как в тюрьме Леоса.

Кузнец взял ошейник, примерил его к шее девушки и укоротил на целую ладонь.

Нико приложил Садрин головой к наковальне и крепко держал за плечи. Мысленно девушка сравнила себя с курицей, которой повариха собиралась отрубить голову на плахе. Кузнец стал заклёпывать ошейник.

— Работай поживее, а то девчонка может очухаться и снова войти в Силу, — заворчал на кузнеца Кукольник.

Когда Сандрин заковывали в тиросский ошейник, она вздрагивала от каждого удара небольшого молотка по железу. Как только заговорённый металл коснулся её кожи, девушка почувствовала жжение, словно металл накалялся сам собой.

Вскоре к ним подошла и повелительница демонов. Мэгги осматривала девочку с ног до головы, не скрывая интереса.

— Вот видишь, это почти не больно! — сказал алхимик, отпустив плечи Ласточки. — Как тебе это, Мэг?

— Славное украшение. Создатель сплава сошёл с ума, потеряв волшебную силу? — усмехнулась высокая волшебница с холодным взглядом. — Надеюсь, девчонке он тоже придётся по вкусу.

Руки юной леди развязали. Сандрин вскочила на ноги, схватилась за ошейник, ощутила жжение металла на ладонях и чуть не взвыла.

— Где мои родные, что с ними?! — закричала Садрин, преодолевая желание расплакаться.

Чародеи смотрели на неё, переглядывались и ухмылялись друг другу.

— У девчонки длинный язык, — сказал алхимик и тут же уставился на сине-зелёные глаза юной волшебницы. — И миленькие глазки, не хуже, чем у эльфийки Эолит…

Ради этих восхитительных глаз он не побоялся подойти ближе к Сандрин, взять её за подбородок и склониться ближе лицу пленницы. Девушка вцепилась зубами в узловатые пальцы и пнула его в пах коленом.

Нико зашипел, согнулся пополам, скрестив ноги, побелел лицом и опустился на колени:

— Гадкая девчонка, а-а-а…

Сандрин почувствовала вкус мести и хотела броситься на алхимика с кулаками. Мэгги подошла и равнодушно ударила Садрин по щеке. Пленница, вздрогнула, впала в недолгое оцепенение, у неё задрожали губы, но не от страха, от гнева.

— Заплачь, убожество, я хочу видеть твои слёзы, — Мэгги вцепилась в волосы Садндрин и принялась рьяно таскать из стороны в сторону, — привыкай подчиняться, убожество!

Пленница пыталась высвободиться из рук чародейки, зажмурилась и, плотно сжав губы, сдерживала крики.

-- Мэгги, не оторви ей голову, — остановил Мэг алхимик Нико, еле поднявшийся с колен, — Эту девчонку велено беречь.

— Я не вижу её слёз! — не унималась чародейка и таскала Сандрин за светлые локоны до тех пор, пока не утомилась и не вспотела. — Не вижу слёз…

На лице бесновавшейся чародейки отразилось разочарование и досада. Она громко дышала от странной усталости.

— Похоже, она та ещё штучка, мэтр. Придётся её укрощать, — чародейка отпустила волосы Сандрин. — Кто тебя учил, девка? Откуда ты знаешь заклятие огня? Говори немедленно!

Дочь графа сердито посмотрела на чародейку и засопела носом:

— Это ты — девка, а я дочь графа Кордейн! — огрызнулась Сандрин и получила новую звонкую пощёчину. Щека юной леди стала красной.

— Мне плевать, чья ты дочь! Кто твой учитель магии, девка? Я хочу знать его имя! — Мэг оскалилась и даже издала звук похожий на рычание.

— Мастер алхимии, уважаемый мною Мишель Горознай!!! — в голосе пленницы звучала гордость.

— Алхимик обучал магов?! — Нико засмеялся недоверчиво и посмотрел на Сандрин. — Маленькая вруша, такого не может быть!

— Как видите, может! — с гордостью за учителя ответила девочка.

Нико закатил глаза, словно вспоминая старого знакомого:

— Не тот ли это сопляк-полукровка, с такими островатыми ушами и очень наглыми глазками? — припомнил он.

Садрин еле сдержала эмоции:

— Он жив?!

— Жив, — прорычала раздосадовано злая волшебница Мэг. — Жив, лесной сорняк!

— Что делать с остальными, Мэг? — спросил Нико, придерживаясь за низ живота.

При этих словах юная волшебница насторожилась. Мэг посмотрела на неё и так же неопределённо ответила:

— Сделай всё, что велел маркиз Харт. Или ты пожалел их?

Нико Кукольник нервно посмеялся и ничего не ответил. А Мэг отвесила ещё одну пощёчину девчонке. Просто так. Без видимой причины.

Тем временем «лесной сорняк» активно обживал камеру в подземелье замка Кордейн. Камера ему досталась тесная и холодная. Сероватая плесень густым мохнатым пологом покрывала пол и стены. Откуда у графа Эдварда такие запущенные камеры? Видимо, здесь очень давно никто не сидел. Сено на полу давно сопрело от сырости, пахло гнилью, старыми помоями и ношеными чулками. Мишель неточно помнил, как здесь оказался. Не помнил он и того, как его ноги заковали в тяжёлые кандалы. В самые обычные кандалы для преступников. Такие висели целыми гроздьями в комнате для дознаний. Именно там приходила в себя Сандрин…

Его алхимический медальон со змейкой и вьюном теперь наверняка лежал в кармане Нико Кукольника. А вот куда пропали его сапоги, перстень с печатью и счастливая серебряная монета — он знал наверняка. Вернее, слышал острым слухом, как за глухой дверью камеры один из его сторожей пробовал монету на зуб, второй пытался натянуть на свои крупные ножищи изящные и узкие сапоги мастера алхимии, при этом проклинал тощего хозяина мелкой обуви. Без сапог чулки на ногах у Мишеля из тонкой льняной ткани быстро отсырели и покрылись грязью.

Мэтр измерил камеру шагами, осмотрелся, ощупал полы и стены, испробовал на язык серую плесень, попытался понять, в какую именно камеру его могли посадить. От хождения по каменному холодному полу его ноги стали неметь. «Нет, так дальше жить нельзя!» — раздумывал юноша, мурашки пробегали по спине целыми дикими табунами, начиная с пяток и заканчивая макушкой головы, зубы постукивали и немели островатые кончики ушей.