Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

— Своими поступками я отберу множество жизней, счастливых мгновений, — мастер устало прикрыл глаза, — а поможет ли это человечество в его стремлениях и выживании в целом? Этот вопрос лавочник задавал себе уже не в первый раз, но найти выход из сложившихся в сознании противоречий и укоренившихся принципов уже не мог, и словно дитя, он следовал по течению все тех же обстоятельств, в глубине сердца надеясь, что наступит день, когда придут те, кто изменит систему всей жизни, как это произошло когда-то. Капли крови смешивались с солеными слезами, впадая в чистую воду, и ядовитое снадобье растворилось, как туман рассеивается мощным порывом ветра. Отрава проникнет в самое сердце столицы, заражая детей и только вступивших на путь молодых и одаренных академиков, затронет кисловатый аром и торговые площади, где люди съезжались со всех уголков империи, дабы поразить преданных покупателей великолепными винами и искусно выполненными драгоценностями — жемчужными ожерельями, заколками и богато украшенными каменьями поясами, катанами, выкованными из лучшей стали с не имеющими себе равных по красоте ножнами, и на фоне синих небес будут встряхиваться тяжелые ковры, и выставляться пестрые наряды тончайшей ручной работы. Средь дорог, заполненных повозками и разрумянившейся листвой сакуры, бегают дети, вдогонку друг за другом те поглядывают по сторонам, раздумывая в какой конец товарной площади отправиться — к певцам или танцорам, повернуть ли в сторону длинной чайной улицы, откуда веет аромат шоколада и свежих трав, иль стоит им взойти на борт джонки и плыть вниз по реке, огибая на ладье изящные сады и кварталы, пропитанные чудесами, а может стоит закрыть глаза и следовать за птичьим пением, что доносится из центра площади, увитой палатками, где держат в золоченых клетках небожителей. И каких птиц вы там не повстречаете — яркое оперение и вразумительные крохотные пуговки глаз, тонкий черный клюв, высокие хвосты и красные хохолки, смертельные угольные когти и зачарованное пламенное сияние. В этот день пробиться на птичьем рынке невозможно, сюда приехали ценители и фанатики со всего континента, чтобы отдать любые деньги за редкий товар — изящные плетеные клетки из прутиков ядровой древесины или керамические дворцы из белого золота. И чтобы создать решетчатое творение некоторые тратили на изготовление не один десяток лет, уделяя мельчайшим деталям все свое время, вкладывая чувства, мысли и каждый удар сердца. Подмастерья впитывали в себя знания своих учителей, до поздней ночи обжигая хрупкие изделия, делая их прочными и твердыми, чтобы при падении не мог отломиться ни единый кусочек. А после наступало самое чарующее и завораживающее зрелище, когда тонкая кисть наносила рисунок на гладкую поверхность — свет, краски, опрятный вид и легкая улыбка на устах, чуть сдвинутые к переносице брови — человек, что со стороны наблюдал за необычайной терпеливой фигурой художника, и привлекал не столько живописный орнамент, сколько пылкий взгляд, обращенный на творение людских рук, одержимая подверженность и отдача делу, которому ты предназначен судьбой. Танцовщицы изящно распахивали полупрозрачные одеяния, оголяя плечи и ключицы, открывая взору драгоценный корсаж из крупных камней дымчатого кварца, отчего те походили на божественных и всевышних существ, состоящих из кристальных частиц водной сферы — чистые как первые слезы ребенка и обольстительные как ласка сияния полной луны. Кончики пальцев ног ступили в искусственный водоем, и девы, вздымая руки к солнцу, мягко раскрывая ладони и медленно с упоением на лице поднимая их выше к небу, начинали петь. И уста женщин разносили молву голосом небывалым, и те, кто слышали пение впервые, замирали на ходу, оборачиваясь на мелодичное звучанье, казалось, они передавали свободу ветра и воды, воспевали величие огня и благодарили богатую почву родной земли, а закрывая глаза любой смог бы ощутить как капля свежевыпавшей россы, стекает с темно-зеленой листвы, соединяясь с горным ручьем. Они ровным строем шли вперед, и после первых ударов барабанов раскинули руки в стороны, начиная медленно опускаться вглубь, пока их сглаженные горячим гребнем макушки не скрылись под водой. Шанхайские богини, музы и созвездия искусства, что так воодушевляли сказателей пересказывать их извечную красоту от одного поколения к другому, и тем, кому воочию довелось взглянуть на кукольные руки, поднимающиеся с бутоном расцветших лотосов, застывали на месте, не смея пошевелиться или моргнуть, и даже когда от слепящего солнца начинали болеть глаза, они не отводили взора, боясь упустить мгновение величавой красоты. Движения их были тягучи и стремительны, словно те стали едины со стихией, они водили причудливый хоровод в мириадах хрустальных капель, двигаясь свободно и легко, а экспрессия и харизматический накал мимолетного жеста порождал бурю рукоплесканий и восхищенных изумленных вздохов. Руки сами тянулись к ним, желание прикоснуться к бесподобной коже или стать подобным им, столь зависимым от танца в воде, когда утонченные тела сливаются с волной. Люди открывали клетки, откуда вылетали золотистые иволги, разнося музыку флейты; юные акробаты, которые только достигли десятилетнего возраста, делали сальто на высоте, изящно приземляясь на высокие шесты, а танцовщицы раскрывали алые шали, кружась в вихре белоснежных лепестков.

— Ну, что малыш, держи, — говорил мужчина, протягивая небольшую корзинку с поджаренными каштанами мальчику, стоящему с друзьями возле палатки кондитера, наблюдающими за девушкой, которая укладывала сладкие пирожные в золотые сундучки или посыпала сахарной пудрой и шоколадной глазурью медовые палочки. Ребенок весело улыбнулся, и ребята мгновенно пристроились на скамье, очищая скорлупа и быстро засовывая в рот горячие и сладкие орехи. Вкус напоминал сладкую картошку с корицей, которая таяла во рту.

— Вот это да! — мгновенно вскочил на ноги один из мальчиков, показывая пальцем в небеса, откуда на землю спускался феникс, полыхающий ярким пламенем, но когда перья его опускались к радостным лицам, то те не обжигали, а мягко растворялись в золотистых искрах. — Голограммные созвездия, птица вечности, вы видели! — не унимался малыш.

— Успокойся, сегодня же последний день перед официальной церемонией, — покачивая ножками, сказала девочка, несмело пробуя на вкус сладкие орехи. — Ничего удивительно, что в администрации во всю готовятся к торжеству. Мне повезет, если я во второй раз в своей жизни смогу увидеть такой наплыв торговцев и такое великолепие на улицах за один день. Все только начинается, нужно дождаться кульминационного момента в полночь, наверняка будут салюты и фейерверки, а еще будут разносить карамельные цветы.