Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

— Ты будешь колебаться? — спросила жрица изменившимся, мягким и успокаивающим голосом.

— Нет, — еще не веря себе, ответил он.

— Будешь ли ты жалеть?

— Никогда, — выдохнул Скай и взял сапфировую серьгу, обрамленную золотыми переплетами. Сияние голубого захватило его, и он долго рассматривал в своих детских пальцах эту удивительную драгоценность, испытывая странное чувство восхищения. И именно с этого момента он понял, что родился не зря. Осознание этого приходит для любого живого существа во Вселенной. Но в это время, он осознал это сильнее, чем кто-либо другой, поскольку само понимание судьбы и случайности, возвышает смысл неизбежности. Возможно, мы можем увидеть только часть той нити, что соединяет нас другими в бесконечности, но именно эта нить является тем порядком, который не нарушить ни одному. Никому не сломать судьбу. И человек не способен построить свой путь, поскольку все замкнуто, как круг.

Но что, если вера окажется сильнее порядка?

— Властелин Ветра, — безжизненно произнесла ведьма. — Этот мальчик станет самым свободным из всех живущих когда-либо.

Когда черноволосая красавица сказала это, золотые врата распахнулись, впустив в ее маленькую комнату свежий морской бриз — мальчик пошел по направлению ветра и только хотел он обернуться, чтобы последний раз посмотреть на ведьму, как врата с громким стуком закрылись за его спиной. Женщине только и оставалось, как смотреть на свою великолепную золотую клетку, такую маленькую, но содержащую такие богатства, которые и не снились обычному смертному. На лице ее играла человеческая улыбка. Улыбка, которую она думала, что потеряла давным-давно, но может быть судьбу все еще можно изменить и в этот раз конец истории будет счастливым. Странное создание человек, он и маг, и предсказатель, и искатель, что вечность пытается ответить на собственные вопросы.

В тот день мальчику снился странный сон. Ему виделись сумерки, сгустившиеся на самом дне огромного озера, похожего на море. В облаках открывались небольшие просветы, и лучи солнца проникали сквозь толщу воды и заскользили по играющим на поверхности волнам. Стоял холод и на его лицо медленно опускались кристаллы снега, которые при соприкосновении с его разгорячённой кожей превращались в прозрачные полосы и стекали по его щекам. Видение длилось всего лишь миг, сменяясь другим. В следующую секунду просвет в тучах заволокло, а вода озера превратилась в темное гладкое зеркало, и он смог разглядеть в этом отражение стоящую за его спиной маленькую фигурку. Зеркальная гладь покрылась ледяной корой, а медный полдень сменился глубокими сумерками. Скай стремительно обернулся и увидел девочку его возраста, которая стирала кровавые подтеки с колен. Ее лицо было перепачкано в грязи, неухоженные расцарапанные руки выглядели столь хрупкими, что Скай дивился, как она вообще способна двигаться. Таких худых детей он не видел даже в самых отдаленных окраинах Империи, поэтому в первый миг он подумал, что это кукла. Ему особенно заполнились ее красные губы, на верхней части которых образовалась кровавый порез и, конечно же, глаза, сверкавшие таинственным изумрудным оттенком. Кожа ее была настолько белой, что он с расстояния мог заметить синеющие прожилки вен на запястьях ее рук. Девочка, похоже, не замечала его и с деловитым выражением оглядывалась вокруг, словно боясь, что ее могут заметить за преступлением.

— Эй, девчонка, — окликнул ее Скай. — Где я?

Но она даже не повернула головы, будто его здесь и не было вовсе. Наконец она вытащила из-за пазухи своего серого плаща клинок и крепко стиснула в своих маленьких ладошках. Сталь сверкнула в лунном свете и, Скай насторожился, встав в боевую стойку. Она посмотрела прямо ему в глаза, или, быть может, ему только это почудилось, и побежала прямо на него, шепча про себя какую-то молитву. Но только он приготовился к удару, как его руки прошли сквозь нее, а она призрачным миражом проскользнула вперед. Девочка побежала к снежному склону и, выставив перед собой ноги, заскользила вниз. Она быстро встала и была готова в любую минуту ринуться вперед, что и сделала, как только сделала глубокий вздох.

В глазах Ская появилось нечто отдаленно похожее на раздражение:

— Да что с ней такое?

Через долю секунды он почувствовал, как в воздухе появился запах смерти и горящей плоти.

Оскал страшных зубов, острых, как бритва и пронзительный взгляд золотистых глаз, от которых сердце сжималось от ужаса. Это существо было сложно назвать волком, скорее оно имело какое-то сходство с этим зловещим зверем. Его тело напоминало огненное размытое пятно из лезвий и клыков, которое с легкостью раздробило бы кости, а безумный жар, исходящий от его плоти прожег бы металл, а человеческое тело превратилось бы в густую слизь горелого мяса и крови. Существо издало настолько омерзительный вой, что от этого у мальчика пошатнулись ноги, от чего он практически потерял равновесие, но вовремя смог скоординировать свое тело. Скай уставился на чудовищный оскал, чувствуя, как его тело немеет от страха. Горло болезненно защемило в преддверие раздирающих плоть когтей. Волк опустил свою заостренную в шипах морду и посмотрел на Ская, слегка принюхиваясь. Из его горла вырывалось грозное рычание, и темное создание подпрыгнуло, зловеще демонстрирую свои белоснежные клыки. Не в силах отвести глаз от янтарных зрачков надвигающегося волка, он крепко зажмурился, стыдясь своего волнения, когда волк двинулся к нему со стремительной скоростью. Однако мгновенной смерти не последовало. Создание ночи промелькнуло в сантиметре от его лица и растворилось в ночной мгле, становясь частью мрака, окутывавшего все живое.

Его взгляд затерялся в великолепии белоснежной пустыни простиравшейся впереди него. Эта хладнокровная экзотика ночи произвела на Ская глубокое потрясение: чуждый небосвод, на котором не было видно звезд, сухой и острый, как клинок, воздух и естественное чувство заблудившегося путника. Он вдруг вспомнил о девочке, которую видел, и сердце его перестало биться. Сделав несколько шагов в ночь полную ужасов, он обнаружил странную и необъяснимую для самого себя вещь — зимний пейзаж исчезал, и Скай уже не мог сфокусировать свой взгляд на отдаленных чертах снежных долин, а вскоре пропал и неумолимый порыв холода.

— Что происходит? — процедил он сквозь зубы.

Его окутала всепоглощающая тьма, и в следующий миг он широко распахнул свои голубые глаза. Тело его было покрыто мокрой испариной, во рту стоял неприятный кисловатый привкус. Скай резко сел, откинувшись на мягкие шелковые подушки, и посмотрел на свои дрожащие руки. Он попытался спустить ноги на холодные деревянные половицы, и в какой-то момент почувствовал стыдливый укор, словно он был сломанной куклой, вздумавшей пошевелится без помощи спасительных ниточек и сильных пальцев, не хватало только флейтиста, чтобы прийти в движение.