Криптонов Василий - По ту сторону Алой Реки

Снаружи кричали. Визжала мать, отец что-то говорил про воду. Несколько раз слышался голос Саквобета. Исвирь закрыла глаза, стоя в новом красивом платье посреди горящего сарая.

— Санат, — шептала имя того, кто однажды вытащил ее из огня.

Его не было. А без него — не было и жизни, не было и боли. Исвирь не дрогнула, когда огонь переметнулся на волосы и платье. Лишь ощутила, как жар становится сильнее, а потом рухнула без чувств на пол. Дым свалил ее быстрее огня, а огню осталось лишь подбирать остатки.

— Я хочу гулять! — И топнула ножкой, звенья цепи забренчали. — Куда я днем денусь, ну?

Левмир посмотрел на великана, который в задумчивости поглощал завтрак.

— Может, хватит держать ее на привязи? — спросил мальчик.

Великан посмотрел на него, потом на И.

— Может, и хватит, — сказал он. — Да только пусть лучше так.

Согласившись оставить И в живых, великан выдвинул два условия: девочка должна остаться у него, а гарантом выступит цепь. И на удивление легко согласилась. Правда большей частью она грустила на лавочке, подперев подбородок руками. Левмир пытался говорить с нею, но девочка молчала. Почему-то она предпочитала обращаться лишь к великану, который надел на нее цепь.

Одежду И так и не обнаружили. Вместо нее великан принес нечто, назвав это «платьем». На взгляд детей «платье» больше напоминало грубо перешитый мешок, но И безропотно его надела. Вымытые сияющие волосы, рассыпавшиеся по мешковине, выглядели еще прекраснее, чем прежде. А вот улыбаться И перестала.

— Послушай! — Левмир давно перешел в общении с великаном на «ты». — Но ведь можно вбить кол снаружи и пристегнуть там!

Великан прекратил жевать и задумался. Гигантские плечи приподнялись и опустились.

— Это можно, — сказал он. — Поем — устрою. А ты собирайся. На охоту пойдем.

Левмир устремил на И взгляд, исполненный радости. Девочка посмотрела на него холодно и, фыркнув, отвернулась. Что с ней? Почему она ведет себя так? Левмир не понимал. Он стеснялся говорить с ней при великане, а ночью она делала вид, что спит, и не отвечала на его шепот.

Покончив с завтраком, великан выдернул из бревна в стене длинный штырь, к которому крепилась цепь, и пленница смогла, наконец, увидеть неяркое осеннее солнце. Неподалеку от землянки боролся с гниением старый пень. Великан выбрал на нем самое прочное место и вколотил штырь туда. И уселась на тот же пень и поежилась.

— Замерзла? — тут же подскочил Левмир. — Я сейчас!

Он скрылся в землянке, тут же выбежал обратно, неся плотное одеяло, которое пожертвовал ему великан. И сделала вид, что не заметила, как он ее укутывает.

— Точно тут сидеть будешь? — спросил великан, почесывая бороду. — Мы, может, до ночи проблуждаем. Не замерзнешь?

— Я люблю лес, — отозвалась И. — Посижу тут.

— Смотри. А бежать не думай. Ближайшая деревня Сатвир, а там вампиров ой как теперь не любят. Попробуй к кому с клыками сунуться — сразу на костер.

И улыбнулась вместо ответа, что вполне удовлетворило великана. Девочка не пыталась бежать. Знала, что стоит ей остановить сердце, как организм потребует крови. Великана ей не одолеть, а Левмира она больше никогда кусать не хотела. Значит, оставалась деревня… Которая находится незнамо где. Выросшая во дворце, И плохо ориентировалась в лесах. К заветной полянке, где никогда уж, верно, не танцевать ей при луне, вела память. Но и полянка осталась где-то далеко, в другой жизни.

Левмир, держа здоровенный самострел, улыбнулся девочке на прощание, и она едва сдержалась, чтоб не ответить улыбкой. Когда они скрылись из виду, И, поджав под себя ноги, плотнее закуталась в одеяло. «А вот найдет меня сейчас кто-нибудь — что я ему скажу?» — думала она. В голове мелькнула мысль воспользоваться кровью этого путника. Потом — узнать у него, где Сатвир, и бежать. До темноты. Потом — лететь. Добраться до дворца, обнять папу, заплакать…

— Ни за что, — шепнула девочка, представив, как впивается в человеческую плоть. Ее передернуло от этой мысли. Отец много рассказывал о тех, кого он лично отправил на костер за подобную охоту на людей. «В моем королевстве людей кусают только по приговору, — говорил он. — Кровь в пробирках — единственный приемлемый вариант».

Принцесса не могла нарушить волю отца, а потому сидела и ждала, когда вернется Левмир. Когда он поймет, что делает с ней собственными руками.

— Дурак чертов, — прошептала И.

«Я погоню его на тебя, а ты стреляй прямо в грудь!» — так сказал великан, прежде чем уйти.

Левмир притаился за деревом, чуть дыша. Взгляд не отрывался от вершины холма, где нет-нет, да и появлялись оленьи рога. Хитрый зверь знал, что с холма быстро заметит опасность и сможет легко убежать. Как великан собирался заставить его выбрать нужное направление — этого Левмир не понимал. Предпочитал не думать, а просто покрепче сжимал самострел. Таких ответственных заданий раньше никто ему не давал.

«А что если я промахнусь?» — спросил он великана, прежде чем тот ушел. «Тогда твоя женщина останется голодной», — ответил тот. Левмир стиснул зубы: «Не бывать этому!»

Мысли об И навели Левмира на грустный лад. Он всеми силами прятал от себя воспоминания о последней страшной ночи в деревне, но И спрятать не мог. Каждый взгляд на нее, вызывал в памяти колодец…

Зашипев сквозь стиснутые зубы, Левмир вытер глаза рукавом. Не время сейчас для слез. Ночью, когда все уснут, и не раньше.

Он поднял голову, и сердце на мгновение замерло. Олень взбрыкнул, издал странный звук и понесся вниз. Он бежал не прямо на Левмира, а южнее. Мальчик поднял самострел, но понял, что промахнется. Что же делать? Решение пришло быстро: Левмир кинулся наперерез. Бежал так быстро, как никогда. Ветер свистит в ушах, ветки хлещут по лицу. Он уже не обращал внимания на шум, который производит, шум, который не мог не привлечь внимания даже перепуганного оленя.

Зверь повернул голову, и Левмир заглянул в его перепуганные глаза. Будто время остановилось. «Пора!» — понял мальчик. Он вскинул тяжелый самострел и спустил тетиву. Свистнула стрела. Олень поднялся на дыбы, потом припал на передние лапы и, выпрямившись, побежал дальше. Из груди торчала стрела. Мальчик думал, что олень сразу упадет, и потому выдернул из колчана новую стрелу. Прицелился, выстрелил. Олень уже далеко, и стрела вонзилась на излете — кажется, в круп. Раз моргнув, мальчик потерял оленя из виду.

Руки дрожали, стучали зубы, а успокоить сердце никак не получалось. Левмир скорее не услышал, а почувствовал тяжелые шаги великана, бегущего к нему.

— Успел? — спросил тот.

Левмир кивнул.

— Пошли.

«Куда? — думал мальчик. — Домой? Все равно ведь олень убежал».