Георгий Паксютов - Что мне приснится

Нежить снова остановилась. Орест каким-то диким взглядом обводил пространство перед собой, на его лице было написано сильнейшее напряжение -- и это после того, как он играючи прорубился через толпу чудовищных противников. Наконец добежав до него, я вопросительно заглянул в его лицо -- чего он ждёт?

Орест молчал и как будто не замечал никого. Я бросил взгляд на остальных. Сами с гримасой изумления смотрел куда-то за моей спиной. Посмотрел и я.

Мертвецы яростно сражались друг с другом, рвали бледную плоть руками, терзали зубами. Теперь они точно вышли из того вялого состояния, в котором пребывали до сих пор - и занялись истреблением друг друга.

- Идемте, - отрывисто произнес Орест. - Наш путь к центру болота. Нам еще встретятся такие, как они, и хотя они тоже должны были обезуметь, спокойной прогулки не будет.

Спокойной прогулки никто уже не ждал. Не подвергая сомнениям слова Ореста, не задавая вопросов, все хмуро кивали и покрепче сжимали оружие в своих руках.

Орест развернулся и пошёл. Я сделал шаг за ним, а потом кто-то всей своей тяжестью оперся на моё плечо.

Это был Антонин. Он вымученно улыбался. Мой взгляд машинально скользнул вниз, и я увидел, что его одежда пропитана кровью. От неожиданности я чуть отступил в сторону, и Антонин, не удержавшись, упал.

Я присел рядом с ним. Приподняв полы его рубахи, я увидел, что его живот покрыт страшными ранами, как будто весь изжеван. Кто знает, в какой момент он получил эти раны, да и нет никакой разницы. Посреди этого ада нельзя терять ни секунды. Даже если кто-то, подвергая немыслимому риску свою жизнь, потащит его на спине -- Антонину все равно конец, он истечет кровью.

Антонин дотронулся до моего плеча. Я поддержал его. Из последних сил, преодолевая боль, он прошептал, глядя мне в глаза и пытаясь придать лицу значительное выражение:

- Во времена империи мой род... был богатейшим... Сейчас мы должны были бы председательствовать в Сенате...

Это были последние слова, которые он произнес в своей жизни.

Глава четвертая

Часть первая

Темнота опустилась на болота быстро и бесповоротно, заполнив пространство как нечто, что можно потрогать руками. В небе виднелось множество звезд, но их нездешний, достигающий из чудовищной дали свет не давал четкого ориентира. В ориентирах, впрочем, не нуждался ни Орест, который мчался вперед, словно руководствуясь другими чувствами, ни я - холодная решимость наполнила меня, и теперь я не делал разницы между путем через топкую грязь и путем по суше.

Топь, однако, скоро кончилась - вернее, в какой-то момент мы обнаружили, что топкие места покрыты гатью. Деревянная гать была ладная, бревнышко к бревнышку, на беду своим строителям: сейчас она позволила нам двигаться еще быстрее.

Несколько раз - не так часто, как я подумал после предостережения Ореста - нам встречались ходячие мертвецы, по большей части занятые сражениями между собой или потерянно шатающиеся по сторонам. Мы избегали их или походя уничтожали, не встречая сопротивления - в зависимости от того, как мы могли сэкономить больше времени.

Впереди, на некотором расстоянии друг от друга, сделались различимы контуры нескольких небольших одноэтажных построек - два... три... четыре деревянных домика. Не сговариваясь, мы направились каждый к одному - я к крайнему левому из них.

В темноте домик и с близкого расстояния было не отличить от обычного крестьянского жилища. Разве только чище - даром что в сердце огромного болота. На участке вокруг крестьянского дома всегда полно всякого хлама, как бы приспособленного для бытовых целей, а тут, напротив, никаких следов присутствия людей. Хотя я не особо смотрел по сторонам.

Почему-то даже не попытавшись открыть дверь, я бросился на нее плечом вперед. С первой же попытки дверь покорно, без треска, вылетела внутрь. Я удивился бы своей силе, если бы было время подумать.

Внутри оказались трое людей - живых, пока что. Не задумываясь о том, что могли обнаружить другие, я криком позвал их сюда.

Эти трое были одеты в обыкновенную одежду и вообще выглядели абсолютно нормально, если не сказать непримечательно. При моем появлении они сперва вытаращились на меня в ужасе, но потом, как будто поняли, что обознались, молча и спокойно сгрудились в углу дома, не переговариваясь между собой. Я ощутил неожиданную неловкость, не понимая, что делать, и так же молча встал у выхода с мечом в руках.

Трое моих спутников собрались почти одновременно. Последним в дверном проеме показался Орест. При его появлении троица пленников, до этого момента безразличная, явно пришла в ужас.

Без спешки, не говоря ни слова, Орест направился в их угол. Троица притихла, а потом один из них метнулся к Оресту - я невольно вздрогнул и вскинул меч наизготовку - и с визжанием рухнул ему в колени:

- Пощади, господин! Пощади!

Орест равнодушным движением, как будто стряхивая грязь, рубанул мечом. Кровь фонтанчиком плеснула из взрезанного горла, оросив штаны Ореста, живот, руки. Напрягшись, я выступил вперед - мне показалось странным убийство пленника, которого можно было бы допросить - но потом подумал, что сейчас уже не то время, чтобы спорить с Орестом. Остается довериться и наблюдать.

Чуть помедлив, Орест шагнул к тому из двоих, у которого были русые волосы и борода; он смотрел прямо и даже как-то торжественно, не выказывая сильных эмоций. Когда Орест приблизился, он вдруг плавно опустился перед ним на колени и задрал голову вверх, к деревянными потолку, как будто мог там что-то увидеть.

- Восходят черные звезды... я знал, что буду с моим господином... На небе черные звезды, и я вместе с тобой...

Орест недовольно фыркнул и снова коротко рубанул мечом.

- Ничего-то сообразить не могут, - ни к кому не обращаясь, произнес он, переступая через тело убитого.

Третий и последний пленник, бритый мужчина с серым лицом, в дорожном плаще, вжался в самый угол комнаты, раскинув руки и вцепившись в стены, как будто пытаясь удержаться. Он был в смятении, ужас и непонимание поочередно проходили по его лицу. Я поморщился - происходящее не оставляло меня равнодушным - и сразу же ощутил саднящую боль в плече; напоминание о выбитой двери.

Когда Орест подошел ближе к нему, он сжал свои согнутые пальцы еще сильнее, наверняка до крови. Перекошенная страдальческая улыбка выступила на его лице, как бы проступив из глубины, и, бросив взгляд на два окровавленных тела, он залепетал:

- Пощадите, добрые господа... Я простой работник, я ничего не знаю!

- Если ты ничего не знаешь, зачем ты нам нужен? - каким-то ласковым голосом спросил Орест.

Несчастный, наконец-то отцепившись от стен, в ужасе рухнул на колени.

- Я много знаю, знаю! Я имел ввиду, что я простой человек, я вам не враг!