Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера (СИ)

Мастер Шуа надолго замолчал в сосредоточенном размышлении, которое его спутник не захотел и не посмел прерывать словами. Лишь в конце прогулки, когда бывший ректор Хеертонского магического университета и его гость уже подходили к дому, где их ждали ужин и серьезный разговор, старец решил добавить к своему рассказу последний штрих.

– Кстати, на островах архипелага бытует предание, что еще при жизни Тао Инь Сиа несколько горячих слезинок гурии сумели достичь земли неповреждёнными и упали на раскрытую ладонь принцессы, когда та стояла под открытым небом и, в свою очередь, точно так же предавалась печали по утерянной небесной подруге. По рассказам, эти слезинки затвердели тогда наподобие драгоценных камней и обладали чудотворной силой. Но что стало с ними потом – мнения разнятся. Кто‑то полагает, что принцесса Сиа до самой смерти не расставалась с этими камнями и что они так и были погребены вместе с ней. Другие же утверждают, что по крайней мере один или два "гурийских" самоцвета сумел заполучить некий юный имперский ювелир, лицом схожий с покойным женихом принцессы и удостоившийся по сей причине ее благоволения.

– Зато нас, юный друг мой, ожидают сейчас драгоценности пусть и не столь экзотического происхождения – но, по крайней мере, гораздо более вкусные. А то я что‑то проголодался. Так что, прошу к столу!

И с этими словами Шуа‑Фэнь бодро и энергично распахнул дверь "Приюта для покоя и размышлений", как в высоком стиле именовалось его нынешнее жилище.

….

– Итак, застоявшийся скакун перемен сумел вырваться на волю из стойла повседневности, – задумчиво произнес мастер Шуа, смакуя первый глоток бамбуковой водки. За едой в Чжэн‑го было принято пить лишь вино или ключевую воду, но проворные слуги, повинуясь жесту хозяина, уже унесли все остатки завершившейся трапезы, и теперь подошло время для неторопливой беседы. А какая же вдумчивая философская беседа без водки?!

– Да‑да, друг мой… Пока еще только первый камешек сорвался с горы, и причем не без твоей помощи, заметь! Всего лишь один маленький камешек, но он уже катится вниз, набирая скорость и предвещая лавину камнепада.

– Вы полагаете, Учитель?

В голосе архимага звучала известная доля сомнения. Пожалуй даже, максимальная доля, допустимая при данных обстоятельствах. Ведь это там, снаружи, Нгуен Эффенди мог именоваться "его сиятельством", твердой рукой направлять многочисленное сообщество чародеев в одной из великих империй, вести поочередно с остальными четырьмя старейшинами заседания Магического Конклава и быть принятым едва ли не на равных монархами и владыками на всем необъятном пространстве Круга Земель, от Шэньчжоу до Хеертона. Но здесь, в пределах скромной усадьбы на окраине Дьема, за ее невысокой оградой, в этом насквозь пропитанном стариной и покоем доме… Здесь он ощущал себя всё тем же, кем и был несколько десятилетий тому назад: юным учеником перед лицом своего наставника. И сегодня этикет дозволял ему лишь обратиться к учителю со смиренной просьбой: пояснить и уточнить свою мысль, дабы суметь уяснить ее во всей глубине. Ибо впрямую оспорить мнение того, кто многие годы учил тебя мудрости и магическим искусствам, было столь же немыслимым, как усомниться, например, в том, что солнце встает по утрам и заходит по вечерам.

– Вы полагаете, Учитель? А мне сегодняшняя ситуация видится так, что наш жеребец споткнулся, не успев проскакать и первой версты. И покатившийся было камушек угодил в первую же встретившуюся на пути ямку, где благополучно и упокоился. Да, разумеется, великий князь Ренне безропотно проглотил нашу наживку: разыскал опального Юрая и отправил его на поиски легендарной шестой стихии. Но путь Охальника – или теперь уже Отшельника – безнадежно обрывается где‑то на просторах Малой Роси. Уже долгое время о нем ничего не слышно, а посланнику Филофея не удалось обнаружить на месте катастрофы ничего, кроме следов панического и безадресного телепорта. В меру моего понимания, наш "последний иодай" уже безвозвратно канул в вечность. Хотя, впрочем, для тех планов, которые мы с вами обговаривали в прошлый раз, вполне достаточно и этого: нынешний ректор Университета всполошился и запаниковал. Уже сегодня он активно интригует против Мальгариона, заметно ослабляя тем самым позицию Вестенланда и западных держав в целом. Что и позволяет рассчитывать на восстановление равновесия магических сил по линии "восток – запад", которое за последние годы изрядно покосилось из‑за вялости Всесвята и уклончивой, непроявленной позиции бен Эльма…

Верховный маг внимательно и почтительно заглянул в глаза своему собеседнику.

– Я чего‑то не заметил, Учитель?

– Не заметил, малыш? Да, пожалуй, что и не заметил. Впрочем, заметить это было достаточно непросто…

На лице Шуа‑Фэня промелькнула выразительная гримаса, в которой гордость удивительным образом смешалась с огорчением.

– Вот в этом‑то, юный мой друг, и заключается преимущество старости, и одновременно – ее же слабость.

Еще один лицемерный вздох, скрывающий самодовольство под показным сожалением, и старик неторопливо продолжил свою мысль.

– Воистину, дальнозоркий взгляд умудренного летами порою не способен различить того, что лежит у него под самым носом, на расстоянии вытянутой руки. Но тот же самый взгляд отчетливо наблюдает течение событий на самом горизонте. Даже и за горизонтом, если достанет терпения и умения. Так что давай‑ка мы с тобой посмотрим вместе! – И мастер Шуа начал неторопливо выстраивать свое волшебство.

Верховный маг государства Шахваристан тоже не вчера на свет появился, и поначалу он не заметил ничего необычного в той магии, которую задействовал сейчас его учитель. Заклинание дальновидения было достаточно стандартным и, с большим или меньшим успехом, доступным любому выпускнику Университета. А нацелить его точно на Юрая для профессионалов класса Нгуена или Шуа тоже не составляло особого труда: с одной стороны, тот снова был теперь волшебником, чей магический профиль Нгуен уже давно отыскал в архивах Университета. С другой же – Юрай все ещё оставался начинающим магом‑дилетантом и маскировать свой чародейский след толком не умел. Хотя он этого даже и не пытался, впрочем. И все то, чем сейчас занимался Шуа‑Фэнь, его способный и сделавший неплохую карьеру ученик уже давным‑давно проделал самостоятельно. Так что теперь он спокойно и с легким оттенком скуки наблюдал, как на стене зала возникает серое туманое окно, в котором по мере наслоения заклинаний все четче и ярче проявлялась фигура энграмского алхимика.

Понятно, что путь Юрая проще всего было отследить с того момента, когда Кларисса надела ему на палец прежнее ученическое кольцо, "помилованное" Конклавом, и тем самым заново соприкоснула с магическим слоем реальности. Напротив, его прежнюю жизнь как отлученного от чародейства алхимика вытащить из прошлого было бы гораздо сложнее. Но ни одного из двух чжэнских магов это пока что и не интересовало. А все течение связанных с Юраем событий, которое отображалось сейчас на созданной учителем пространственно‑временной проекции, было для Эффенди уже не в новость. Вот, пожалуйста, встреча Отшельника с великим князем Ренне и с верховной волшебницей, Клариссой. А вот и знакомство с помощниками по миссии (Один воин и одна магичка, как и следовало ожидать. О, да это же Энцилия, легка на помине! Очень неплохой выбор – сам же лично и выбирал, помнится. Точнее, подсказал князю Ренне эту кандидатуру).