Свят Заставный - Книга Чужаков (СИ)

Посмотрев на владельца квартиры, я даже несколько разочаровался в образе «знойного типа». Рабинович был вполне стандартным, если можно так говорить о людях, евреем. Как бы по антисемитски это не звучало в лихую пору толерантности.

Чистокровнейший из иудейского народа. Это я понял по манере разговора, а оберег на дверной раме лишь подтвердил мои выводы.

Рост немного выше полутора метров, седые коротко стриженные волосы, серая рубашка в клеточку с подкатанными рукавами и очень старые, все в пятнах каких-то жидкостей, джинсы. О черненькой кипе примостившейся на макушке хозяина квартиры, даже вспоминать не стоит, хотя именно ее я заметил в последнюю очередь. Это был весь Рабинович. А, ну и конечно, — хитрющие глазки за очками цвета «хамелеон».

— Ладно, хорош осматриваться. Сразу к делу. Жди здесь, я сейчас вернусь. И ничего не трогай!!!

Последнее он сказал, повысив тон. Для чего, — ума не приложу. Тем не менее, я кивнул и проводил худосочного мужичка взглядом на, как я понял по планировке, кухню.

Что, знакомец моего «сэн-сэя», делал на кухне еще пять минут — останется для меня секретом навсегда, точно также как и причина его жесточайшей одышки, но вышел он оттуда не с пустыми руками.

— Вот, — он протянул мне деревянную шкатулку, размером с кулак.

На ней был кодовый замок, что заставило меня удивленно изогнуть бровь, вопрошая у Рабиновича объяснений.

— Код — сегодняшняя дата. И не смотри на меня так! Да шкатулка имеет еще один замок, Власов знает, как его открыть! И да — она внутри железная, точнее из сплавов металла.

М-да… Либо у старика острая паранойя, либо, то что внутри, шкатулки — действительно очень важно и ценно. Хотя он и конуру свою под буквально десятью замками держит.

— Я свою часть уговора выполнил. Забирай шкатулку и проваливай. У меня еще куча дел!

Вот теперь я понял, почему Рабинович знойный тип. Мне было по боку на его хамство, но все равно неприятно.

— Удачи! — Угрюмо молвил я захлопывающейся двери.

И снова оказался во тьме.

Честно говоря, я даже немного удивился. Старик казался неторопливым, когда впускал в свою берлогу, но вот выпускал со скоростью света. Меня это, почему-то весьма повеселило.

В мгновении ока оказавшись выброшенным, я лишь хмыкнул. Рабинович не страдал излишней любезностью. Его право.

Вновь осветив телефоном потемки, я спрятал шкатулку в рюкзак и направился к выходу. Там и дальше лил ожесточенный дождь. Поэтому, только оказавшись под покровом подъездного навеса, набрал таксиста.

В надежде, что он еще где-то поблизости, пришлось перезванивать несколько раз. Лишь для того, чтобы понять, — сигнал отсутствует напрочь.

Тем временем ливень только усилился и различить детали улицы уже становилось проблематично. Промокнув до нитки я критически осмотрел джинсы, кроссовки и поношенную плащевую куртку, под которой скрывалась такая же мокрая кофта.

— Зашибись! Езжай, говорили они… развеешься, — твердили они… — заворчал я, пытаясь засунуть намокший телефон в сумку, что была единственной недоступной для всепроникающей воды вещью из моего скудного реквизита.

Я поправил капюшон, пытаясь хоть немного защитить глаза и сохранить видимость, но ветер будто взбесился и дождевые капли все равно неприятно долбили по лицу. Вода камень точит. Увы или нет, — я не камень, но сейчас это не в мою пользу. Так что следует равномерно ускоряться…

Не безуспешно оценив обстановку и выбрав нужное, на мой взгляд, направление, двинулся вперед. Дождь урезал видимость до полуметра, и это было уже чревато не лучшими последствиями.

Так недолго и под машину попасть.

Хорошо помня дорогу, я мог бы дойти в два счета, но минимальный круг обзора сбивал с «пути истинного». Надеюсь, — выбрал верный путь и впереди меня ждет стоянка такси, а не поцелуй с капотом.

Пройдя метров тридцать по вымершей улице, я услышал отдаленные звуки моторов, магнитол, голосов и… чей-то оклик. Сначала я не обратил внимания, посчитав, что мне почудилось. Ведь в таком хаосе звуковых колебаний можно и самого Сатану услышать.

Но вот оклик повторился и гораздо ближе. Я оглянулся, но, как и ожидалось, ничего не увидел. Черт с ним, с окликом. К стоянке совсем недалеко. Надо идти.

Шум моторов приближался темпами контуженного моллюска, но все же. Очень хотелось поскорее дойти, поскольку сухими остались разве что разрекламированные «труднодоступные места», а с моим-то здоровьем можно смело запасаться медикаментами и прочей атрибутикой самоврачевания.

Благо я хоть более-менее разбираюсь в том, что принимаю, — специализация обязывает.

Отвратительно чавкая кроссовками я, с немалой радостью, узрел огни фар метрах в тридцати. Дошел, все-таки. Аллилуйя!

Намереваясь ускорить ход, — уже занес ногу для шага, когда почуял мощный толчок в левый бок.

Судя по площади и плотности — кто-то с разгону врезался в меня, а по силе — это было явно умышленное мероприятие. Благодаря телосложению клопа в маринаде, от удара я отлетел на добрых два метра и для пущей радости впал в объятья бетонной стены, вдоль которой, собственно, шествовал.

Нет. В глазах не потемнело, не забегали искорки и тому подобная чепуха. Оглушенный двусторонним приветом, я плавно начал сползать по неоднородной поверхности дома. Боли пока не было. Она придет скоро, очень скоро. Пока у меня был травматический шок, что при моих болезнях просто-напросто парализовал тело.

«Лишь бы в кому не впасть! Лишь бы не в кому! Ненавижу! Четвёртой встречи я не вынесу! Надоело…» — Отстраненно забродили мысли.

— Чё-та он быро вырубился, — послышался гнусавый голос где-то очень близко.

— Хлюпик, че. Давай, рви сумку и карманы пасмари. Он не просто так к жиду приходил. Че то «звенящее» должно быть.

О-ла-ла, джек-пот! Давно не виделись! Меня опять накрыли гопники. Прелестно. А главное, — как всегда вовремя!

Не в состоянии ощутить что-либо я одним вестибулярным аппаратом осознал, что меня перевернули. Для большой радости, — лицезреть «быковатые» физиономии трех лиц соответствующей комплекции. Двое наклонились надо мной, а третий, по-видимому — главный самец стаи, стоял и что-то гудел, явно руководя процессом.

Вот сняли сумку с плеча, обшарили карманы, конечно же не найдя ничего кроме запечатанной пачки сигарет, пластинки обезболивающего, да ингалятора.

Я мысленно улыбнулся этой гремучей смеси. Слишком часто меня называли ходячим трупом, поэтому и решил ни в чем себе не отказывать. Даже в такой глупости как табакокурение.

— Кроме колес, шмали и еще какой-то херни, — нифига нету. — осведомил сообщников гопник слева от меня.

— Сумку гля, — посоветовал «главный».

Подопечные принялись открывать сумку, но почем-то у них ничего не получалось.