Свят Заставный - Книга Чужаков (СИ)

Уж не знаю как правильно называть могучее железно-дорожнее чудовище, что двигалось при помощи астрального двигателя. Локомотив показался мне чем-то из родни бронированной технике, однако экипажный состав, при этом, выглядел вполне цивилизованной колонной пассажирского предназначения. Матовые, преимущественно черные и украшенные золотыми планками, вагоны, мало отличались от сформированного в голове образа.

Когда огромный железный червь, удовлетворенно выпустил несколько десятков туч пара, двери тамбура сложились, словно жалюзи, в сторону.

Нас встретил проводник-жаб, разодетый в атласный костюм мелкой полоски. Пышные отростки усов, казалось, жили отдельной жизнью, над огромной пастью и под тщательным присмотром сонных, покрытых легкой поволокой, глаз. Манеры, как у дворецкого бэтмена, либо любого другого дворецкого, коих мне не посчастливилось повидать, завершали портрет.

Жабом я его назвал вполне серьезно, поскольку он был зверолюдом. Хуманизированное животное, сколько бы расизма в этом не прозвучало. Не гуманоидальная разновидность, а именно хуманизированной, ибо гуманоид лишь морфологическая характеристика. А, судя по речи проводника, назвать его просто антропоморфным изыском природы, у меня язык не поворачивался. Как и остальных, похожих на него, жителей КРИО.

Жаль, что подобная характеристика всплыла в моем сознании только теперь. Ведь существа по сути являлись самым настоящими отдельными народами. Со своей собственной историей, фольклором, особенностями.

— Мое почтение, гв-у-оспода! — легко поклонился он. — Меня зовут Гаквоуэн и сегодня я буду оберегать ваш комфорт! Пройдемте, будьте любезны!

Дерево, металл, бархат, стекло и кожа, под комплексным соусом изящной мощи, пропустили нас, сначала в светлый тамбур, а после в сам вагон.

Неспешно пройдясь по красному узорчатому ковролину я с удовольствием вдыхал неожиданные ароматные квинтэссенциии. Цитрусовых, вперемешку с корицей, кедром, наплывом сандала и толикой хвои. Странный букет ароматов пропитывал помещение невидимым и прекрасным духом, с едва уловимыми нотками лака на блестящих панелях стен.

— Ваше купе, г-гу-оспода! — едва не квакнув, он пригласил нас жестом.

Зайдя внутрь меня передернуло от нахлынувших воспоминаний такого похожего помещения, где я когда-то ехал в «SV».

— Все в порядке? Ты что-то побледнел, — обеспокоился Оз, присаживаясь на диванчик и уже подобрав свежую газету «Дни КРИО».

— Дубак, — соврал я, смотря в незапотевающие окна.

— Повысить обогре-у-ув? — отозвался проводник.

— Нет, спасибо. Еще кофе, если можно.

— Кофе? — Озадачено переспросил Гаквоуэн.

— Две кружки марры, пожалуйста — пришел на выручку Оз. — И чего-нибудь сладкого.

Обычные лампы накаливания по обе стороны окон, в стеклянных плафонах формы пирамидки, меня приятно удивили. Значит культ астарии гнушается не всех привычных мне технологий. Хотя и не нуждается в их толковом развитии.

— Так что: в банк и по коням? — переспросил я на всякий случай.

Умывшись в купейной уборной с дорогущей сантехникой, я вытер руки и лицо недурственно вышитым полотенцем.

— Ты опять забываешься. Без понятия, что такое «поконям». Если ты имеешь ввиду, путь дальше… — он саркастически развел руки. — То да, конечно.

В дверь послышался деликатный стук:

— Гв-у-оспода, ваша марра! — Педантично отсалютовал жаб подносом.

Мне на мгновение показалось, будто, кто-то у входа в купе напротив, пытается тщательно нас разглядеть. Миг спустя, фигура в широком бежевом плаще и совершенно дурацкой шляпе-конусе, расшитой цветами, пропала внутри своих покоев.

— При перв-вуой же необходимости, — стучите в шар, господа! — вероятно, удовлетворенный чаевыми, щедрого Оза-кредитки, протянул жаб, закрывая двери. — Приятного квау-о-ечера!

— Ты последние пару часов сам не свой, — заметил Оз, размешивая сахар в кофе. — Не поделишься, что произошло во время переноса?

Я задумался. А что в действительности случилось? Сказать, что спонтанные видения — мой конек? Как-то не солидно. Тем более что это не так.

Самому было интересно, чем же мой многострадальный мозг заслужил очередную порцию безумия. Не успев толком расхлебать старые проблемы, новые спешили отяжелить копилку. И что на все это сказать?

— Хрень.

— Что прости? — изумился Оз.

— Хрень, говорю, всякая в голову лезет. Больно ей там понравилось. Видать почувствовала родство, — почти не солгал я.

— Э… Ну как бы это… Ты всегда можешь поделиться, если тебя что-то беспокоит…

— Сколько времени до центральной станции? — решил я сменить тему.

— Около семи, — задумался Оз проводя в уме расчеты. — К рассвету должны приехать. Я подумал над твоими словами и решил, что вынужден согласиться. Зайдем в ближайший банк, снимем деньги, после чего сразу направимся к Белым Тропам.

— Ты имеешь ввиду лок-станции? Белые тропы? Что за чушь? — с очередным беспричинным раздражением, переспросил я. — И что еще должно означать «вынужден»?

— Предки любили романтические изыски в местонаименованиях, — это раз, — хмыкнули в ответ. — А во-вторых, — ты хоть когда-нибудь можешь не оставлять последнее слово за собой?

Я промолчал, недвусмысленно отвечая. Наверное, сказался тяжелый путь и следовало просто расслабиться. Отдохнуть.

За окном пошел снег. По-настоящему сказочный и пушистый, словно в детстве за окном, когда сидишь под ёлкой, даже забыв о детдомовской реальности, в ожидании чуда.

Серебряная искрящаяся пелена вперемешку с дождем заслонила своим крылом от всего мира, миров и вселенных. Принося только покой.

Я и сам не заметил, как уснул крепким и терпким, как стакан английского чая в своей янтарной чистоте, сном. Мне ничего не снилось и ничто меня не беспокоило. За что я был бесконечно благодарен всем богам и всевышним, с высоты их меланхоличной отстраненности…

Спал я недолго. Часа два-три от силы. Но даже этого хватило, чтобы, гулявшие по черепной коробке сквозняки, выгнали на чистую воду тараканов и устроили им разбор полетов в места не столь отдаленные.

Приятная, немного сладковатая нега разливалась по мышцам и всему телу оскоминой тепла и релаксации, заставив лишнюю пару-тройку раз взбудоражиться. Чтобы наконец прийти в себя.

Снег и дождь в обнимку, позвали еще одного собутыльника и теперь, вместе с ними в придачу, завывал холодный морозный ветер.

Воздев очи к небу, я про себя поблагодарил старика Маэду за теплосберегающую одежду, без которой сейчас приходилось бы выстукивать зубами барабанную дробь, не смотря даже на обогрев поезда.

Оз, вместо оговоренного, бдения и ведения почетной стражи, куда-то смылся, отчего я толком не знал, как реагировать. То ли радоваться, что опять могу побыть наедине сам с собой, то ли волноваться о блондинчике, за чьим скальпом охотиться едва ли не половина лиц весьма сомнительного профиля, по всему КРИО.