Ирина Якимова - Либитина (СИ)

«Чего я хочу? Зачем приехала в Карду — центр неузнаваемого, бесчеловечно-жестокого мира? В Донуме я могла бы спокойно дожить до старости. Майя говорила, беда Терратиморэ зовет меня, но пока я не чувствую боль родной земли, чувствую лишь свою: сильную, как в первый день, неугасимую, голодную до моих страданий. Или эти две боли — одно?» -

«Ворох цветов на могиле дочери — срезанных и сорванных, садовых и полевых… «Она была моим ребенком», — эти слова тронули всю Карду. Многие здесь потеряли родных в нелепой войне светлых и темных тварей, многие воют в тоске от несправедливости приговора охотников: неисцелим!»

Скрипнула, приотворившись, дверь главного входа. Пустота звала…

«Эта глупая и жестокая война началась здесь!» — вспомнила я. Сжала плохо гнущиеся от холода пальцы в кулаки. — «Здесь, в этом дворце, когда Кармель не вернула Макте долг Арденсов, и он решил наказать весь край!» Опять поток если бы: «если бы я отказалась играть роль Королевы», «если бы отправила Макту сразу в покои Кармель», «если бы я знала, что истинное жестокое, равнодушное к судьбе целого народа чудовище — не Макта, а моя названная мать!» Судьба наказала меня, ни наивность, ни невинность не стали оправданием и поводом к снисхождению.

Дверь опять скрипнула. За ней чернела гнилая внутренность дворца. Хрипло закаркала незамеченная прежде ворона на портике входа. Пустота звала… А я молчала, не двигаясь с места.

«Какие еще тайны хранит история Арденса и Макты? Что дает сверхъестественные способности и темным тварями, и их противникам? И главный вопрос: возможно ли… нет, не повернуть реку времени вспять, но поставить крепкую плотину на пути разогнавшегося бурного грязного потока, влекущего Терратиморэ в совсем не светлое будущее? Как остановить темных тварей? Кровь, убийства, служение проклятию превращает людей в чудовищ на земле, лишенной надежды. Может быть, надежда на исцеление станет тем камнем, который преградит путь смертоносному черному потоку?

Но хватит ли одной человеческой жизни на поиск неизвестной надежды? Способна ли я вполне понять, где искать ее, будучи смертной, далекой от реалий темного мира тварей?» -

Я решительно шагнула вперед — и на одном вдохе взлетела по ступеням до двери главного входа. Побродив неузнаваемыми без мебилировки и украшений коридорами, вышла на балкон бальной залы.

Отсюда открывался великолепный вид на спящую Карду. С высоты город уже не казался огромным плоским макетом, сдавливающим тебя с двух сторон узкой, наполовину поглощенной тьмой улицы. Выдвинулись прежде скрытые ряды зданий, дав Карде объемность. Сквозь ночь мерцали огоньки свечей в окнах, которые кардинцы зажигали в слепой надежде отогнать тьму и ее голодные порождения. Карда спала и тяжело вздыхала во сне, пыталась сбросить душное, но не греющее одеяло ночи, вместе с которой в последние три года в город по-хозяйски входила Бездна. Я вглядывалась в ночь, чувствуя странное успокоение, сковывающее, как дурманное зелье. Сердце опять затихало, из груди по телу расползалась пустота, а Карда все спала… и вздрагивала во сне от страха. Я думала, что спасусь от этого страха за крепкими дверьми родного дома, но он нашел момент, и забрал моих родных — и дочь, и мужа.

«Был ли ритуал охотников единственным средством? Разве марионеткой Макты была Антея? Охотники уверяли, что спасли душу дочери, но раз так, неужели, исцеляя, нельзя спасти и жизнь новообращенного? Охотники считают, что нельзя, но они люди… А как считают твари? Увы, нельзя узнать, что творится с человеком, ставшим тварью, будучи человеком. Только став тварью, я узнаю все…»

Я падала, падала… — как мальчик в сказке про колодец Лесной Старухи, и постепенно понимала, что лечу: в раскрытые объятия тьмы.

Я скинула остатки плаща, открыв сильную белую длинную шею. Я ждала… И скоро темнота лабиринта дрогнула и разорвалась, выплюнув крылатую тварь. В три взмаха широких крыльев тварь достигла балкона и, опустившись на перила, скинула черную тень. Передо мной стоял отрекшийся от смерти. Невысокий худой мужчина в рубашке с богатым кружевным воротником, куртке с вышитой серебром перевязью, длинных панталонах и широкополой шляпе — позабытая и такая любимая мной свободная мода времен Арденса-Четвертого. Я узнала его кривой, будто прорезанный острым лезвием рот и белые волосы до плеч.

— Нонус? — слабо удивилась я и… тихо засмеялась. Оказывается, я была окружена темными тварями с самого представления во дворце!

— Вы желаете почувствовать величие или юмор момента, леди Эмендо? — ухмыльнулся он. Соскочил с перил и скользяще быстро приблизился. От него пахло холодом и… кровью.

— Мне смешно!

— Тогда можете продолжать смеяться, — разрешил Нонус. — Мне это не помешает. Я услышал ваш зов издалека, Ариста. Но готовы ли вы отречься от смерти?

— Я готова стать тварью, — прошептала я. Нонус искал мой взгляд, но я не удостаивала его этой милости. Я опять следила за дрожащими огоньками свечей надежды в далеких окнах.

— Это был формальный вопрос, — Нонус ничуть не утратил уверенности. В его руке заблестел кинжал. — Подойдите, — велел отрекшийся, но я оборвала:

— Сначала покажитесь мне без чар.

Нонус отступил на шаг. На мгновение показалось, что он обиделся, оскорбился. Но отрекшийся от смерти не уходил. Он странно склонил голову набок, изучая меня.

— Пожалуйста! — прошептала я… и поняла, что вижу и его, и город за его спиной без чар. Чудовищная черная тень разлеглась на улицах, разбросала отростки в переулки и дома, забросила нити с крючками к сердцам людей. А те не видели ее, лишь чувствовали иррациональный страх — то самое нарушение естественной защиты родного дома. Только домом был весь мир, а незванным гостем — Бездна.

Частица Бездны была прямо передо мной. Черным пауком она охватывала сердце преждевременно состарившегося, изможденного человека, нитями-сосудами тянулась от фигуры в стороны и вверх, образуя подобие крыльев. А я была такой маленькой и слабой перед огромным черным чудовищем! Чуждая ему — теплая, дышащая, суетливая… живая, я могла быть только его пищей…

Нет, не только. Я стояла на границе, проходя которую гусеницы превращаются в бабочек, меняя тело и суть в глубине кокона. Звонкая от неутихающей боли пустота в груди рвалась на волю, рвалась взметнуться широкими черными крыльями и унести преображенную владелицу.

Я шагнула к отрекшемуся от смерти, и его тень обняла меня. Блеск лезвия кинжала, быстрый росчерк боли по шее, сверкание лезвия его улыбки:

— Carere morte, — прошелестел вкрадчивый, холодным змеем заползающий в душу голос белого вампира. Было это слово необходимым для завершения ритуала заклинанием или моим новым именем? Я не успевала спросить. Горло издавало бульканье вместо слов, дыхание кончалось. Я уплывала, качаемая ледяными водами северного моря. Жизнь быстро покидала тело, платье спереди стало мокрым, горячим и липким от крови. Я тихо возила по ней руками, но поднять их, чтобы зажать рану на шее, не хватало сил. Я повалилась на пол, во мрак, и худые руки отрекшегося от смерти подхватили ставшее почти невесомым тело. Черная тень влилась в рану, замещая вытекшую кровь, ее холодные шупальца схватили в кольцо шею, потянулись в голову и к сердцу. Задыхаясь от страха, чувствуя, что становлюсь частью этого страха, я потеряла сознание.