Константин Башкатов - Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Среди усеянных костями холмов стоял чёрный чертог Эсхартариона. Со всех сторон к нему вело множество ступеней, а среди колонн стоял каменный престол на возвышении из костей. На нём же восседал и сам наместник мира мёртвых. Мертвецки бледное тело его утопало в обсидиановой мантии, на седеющей голове — тёмно-золотая корона. Длинные волнистые волосы угольного цвета были седы лишь наполовину. Лик его был словно высечен из бледного мрамора, и даже на тёмных губах не мелькнёт ни тени улыбки. Глаза его, словно глубины Океанов Близнецов, смотрели куда-то в пустоту. Эсхартарион пришёл на смену Дартазаэлю и вполне справлялся со своими обязанностями, но не являлся полноправным правителем этого места — низвергнутый позаботился, чтобы никто, кроме него, не смог стать настоящим повелителем смерти. Наместник напряжённо ждал. И наконец свершилось. Тусклый свет, лившийся с небес, потух, всё вокруг погрузилось в кромешную тьму. А у подножия трона выросла исполинская фигура в чёрных шипастых латах. Его белые глаза безумным огнём пылали во тьме, голову венчали три пары длинных рогов.

— Дартазаэль…

— И это тебя мой братец на замену мне поставил? — с издёвкой произнёс низвергнутый. — Жалкое зрелище.

— Творец не простит тебе этого! — с вызовом произнёс Эсхартарион. — Его ангельское войско…

— Что? Что оно сделает?

— Заточит тебя обратно, как уже сделало однажды! — наместник мира мёртвых вскочил с трона, готовый сопротивляться. Хотя он и понимал, что бессилен перед хозяином этого мира. Тьма сгущалась.

— Ангелы не придут, — голос Дартазаэля стал спокойным, полным уверенности в собственной правоте.

— Это ещё почему?

— Потому что они все здесь, — и рогатый бог безумия медленно повёл рукой. Тьма расступилась. И поражённый наместник упал обратно на трон. За спиной низвергнутого стояло ангельское войско. Но не преисполненное светлого величия и сияния — ангелы были совращены, поражены безумием. В первых рядах стояли молодые, которые ещё не носили броню и были обнажены по пояс. Кожа их побелела и покрылась чёрными прожилками. Крылья их словно облезали и были черны. Глаза заволокла чёрная пелена, и с них беспрерывно текли кроваво-чёрные слёзы. Черты лиц всех ангелов истёрлись, что делало их почти одинаковыми. Рта практически не было видно. Оружие их тоже подверглось искажению. Та же участь постигла и серафимов с архангелами. Доспехи их покрылись кровью, сталь словно побывала в бушующем пламени. Лица их были подобно младшим собратьям. Сверкнула молния ядовито-зелёного цвета, ангелы сделали шаг вперёд, окружая престол наместника. На лицах их непрерывно гнев сменял тоску и наоборот.

— А теперь сделай свой выбор, Эсхартарион. На чьей ты стороне?

— Что ты сделал с ними, грязное животное?! — наместник терял контроль над собой, что за всё время случалось всего несколько раз. Он вновь вскочил со своего каменного трона, но к нему тут же подскочили два устрашающих ангела. Схватив его за запястья, искажённые резко усадили Эсхартариона обратно. Наместник мира мёртвых дёрнулся, намереваясь вырваться из рук падших. Один из ангелов до хруста костей вдавил руку бога в налокотник, зарычав в лицо наместнику. При этом рот падшего разверзнулся в огромную, бездонную, словно сама бездна, пасть, окружённую острыми клыками и рассекающую почти всё лицо. А дальше — чёрная пустота. Расширившиеся глаза словно заполнились смолой. Сам же рык больше походил на рыдания.

— Я дал им силу! Я сорвал оковы света! Что ж, а ты решил воспротивиться. Да будет так. У меня нет времени заниматься сразу двумя мирами. Пока что. Но хочешь ты того или нет, ты будешь служить мне, пока я не решу, что с тебя достаточно!

— Как же ты меня заставишь? — угрожающе тихо произнёс наместник, подавшись вперёд.

— Точно так же, как Создатель заставил меня находиться в Бездне, я заставлю тебя служить. У тебя не останется выбора, — Дартазаэль кивнул в сторону совращённой рати, и из толпы ангелов вышел сам Тартарис. Он один из немногих, кто смог сохранить узнаваемый лик. Но кожа его побледнела, короткие волосы стали пепельно-седыми, глаза полны пустоты, из них тоже были видны ручейки кровавых слёз. Тонкие губы скривлены будто в агонии. Его шесть крыльев были черны, словно сажа, и покрыты кровью. Свои святые латы он сменил на ощетинившиеся длинными шипами доспехи чемпиона Дартазаэля — нескольких дюжин избранных воинов и магов, которые стали ближе всего богу безумия. Новая броня не блестела, она была словно покрыта сажей. Безмолвно Тартарис подошёл к наместнику. В его руках появились стальные толстые браслеты, которыми когда-то был скован низвергнутый. Падший серафим сковал руки наместника этими кандалами, и тут же бога по всему телу окутали цепи, уходя куда-то далеко в пустоту этого мира. На лице Эсхартариона было лишь отчаянье, которое подавило гнев. Он безвольно замер на каменном троне, по самую шею закованный в магические путы.

— Ты будешь так же принимать души умерших — исполнять свою работу. Но теперь кое-что изменится. Все те, кто должен попасть в Преисподнюю или Бездну, должны оставаться здесь. Они мне пригодятся. И будь готов потревожить героев прошлого. Они достаточно спали.

— Ты безумец. Как ты собираешься удержать других богов?!

— Ты забыл? — расхохотался Дартазаэль. — Это измерение принадлежит МНЕ! Ты — лишь наместник. А сегодня явился истинный правитель. И моей волей мир мёртвых закрыт для всех богов.

С этого момента Дартазаэль вернул свои права, оставив невольного наместника, на страже которого стояла сотня обезумевших ангелов. В момент, когда низвергнутый вернулся к своему престолу, в мире живых умерли миллионы людей и нелюдей — раненые, больные, старики. Все, кто балансировал на грани жизни и смерти. Сам же бог безумия вернулся в Бездну. Не стоило надеяться на поддержку других тёмных богов, но там он стал таким же родным, как и в мире мертвецов. А поскольку сейчас именно в Бездне находилось главное сосредоточие сил Дартазаэля, там оставаться было разумнее. Пока кто-нибудь не освободит его. А претенденты были — с каждым месяцем всё больше героев становились слугами низвергнутого бога. Были такие, как Иирс Нар — эльфийский маршал пока был бесполезен, да ещё и готов покончить с собой. Но есть и другие. А скоро появятся целые секты — когда память о былом наконец воскреснет.

По чертогам Создателя разнеслось эхо лёгких шагов. Вестальд поднял суровый взгляд на неожиданную гостью. Он ожидал, например, Ллос, вышедшую из тени, чтобы позлорадствовать. Но нет. Это была Альмис. В облике высокой стройной эльфийки, облачённой в просторную белую тунику, она явилась пред удручённым серафимом. Её длинные каштановые волосы кудрями спадали на полуобнажённые узкие плечи. На идеальном лице отображались жалость и сострадание. Но и печаль нашла на прекрасном лике своё место. Ни для кого не было тайной, что Альмис питала весьма тёплые чувства к Эсхартариону, несмотря на то, что являлась богиней совершенно противоположной сущности.