Константин Башкатов - Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

— Постой, сородич, — произнёс он. Шаман, судя по всему, но не старейшина — молодое лицо. Полуобнажённое тело покрыто разнообразными рисунками и татуировками синего цвета, то же самое и с лицом. Слегка рассеянный взгляд. — Это ты вчерашний гость старейшин?

— Верно. Неужели они решили всё-таки кого-то послать к нам? — произнёс тёмный маг.

— Да. Ты же сам говорил, что у тебя много вопросов, так что меня они выбрали для того, чтобы я ответил на них.

— Но ты не старейшина? — Хотя это и было вопросом, слова Ашамаэля прозвучали скорее как утверждение. В голосе мелькнуло разочарование.

— Нет, конечно! — выпалил шаман. — Я ещё не скоро стану подобным им… Их духовная сила настолько велика…

— Духовная сила? — переспросил Ашамаэль. Оба эльфа неспешно направились обратно к дому, где расположили гостей. Тёмный маг слышал много толкований и названий магического источника, расположенного внутри каждого мага, и из которого каждый чародей черпает свою силу, но «духовная сила»… Это что-то новое.

— Ну да, — видно было, что шаман несколько смущён. — Сила души каждого эльфа. Чем больше духовная сила, тем сильнее вера и стойкость шамана.

— Вот как… Тогда расскажи мне об этой силе. Дело в том, что ни я, ни мой спутник-маг не ощущаем здесь никакой магии.

— Вы, высшие эльфы, стали слишком далеки от природы и уподобились другим расам. Поэтому вы не ощущаете то, что делаем мы. Если ты помнишь, один из королей много лет назад объявил себя высшим эльфом, поставив под угрозу заветы наших создателей.

— Я знаю об этом, — кивнул Ашамаэль. Видимо, шаман много знает, и диалог может оказаться даже интересным. — Но как это могло сказаться на магических силах?

— В тот день, как ты помнишь, появились разделения на лесных и высших эльфов, хотя разница между нами проявилась через тысячи лет. Сила, которую дали новые — молодые — боги, была огромна, непомерна даже для эльфа, она изменила вашу магическую сущность. И в какой-то момент всё пустилось на самотёк — ваши боги предоставили своей силе волю. Поэтому сила, которую используют многие святые воины и жрецы, шаманы и друиды — иная. Боги дают её, они же могут её и забрать. А сила твоего друга, например, с божественной никак не связана, хоть и больше по силе, зачастую. Впрочем, эльфийская магия отличается от существующей духовной ещё больше.

— Значит, боги же вас оберегают от запретной Тьмы?

— Боги бывают разными. Среди них есть и злые. Тому пример Ллос — богиня-паучиха у дроу. Именно поэтому некоторые тёмные собратья вернулись к старым истокам колдовства.

— Если зашла речь о богах… — протянул Ашамаэль, смотря прямо перед собой. Тема святости, Создателя и прочей чепухи была ему противна, и хотелось знать мнение северных собратьев. — Существование божественных сущностей, вроде Ллос, доказано — они действительно проявляют себя, хотя и не вмешиваются в судьбы миров. Они даруют силу своим слугам. Но это старые боги, а есть молодые, как ты сказал. Как раз те, которые дали другую магию и её же забросили на произвол смертных. Подлинно ли их существование?

— Мы не знаем, — помотал головой шаман. — В сказаниях говорилось, что молодые боги, как подростки, ленивы и праздны. Возможно, они давно забросили этот мир, о чём говорит бесконтрольность вашей магии. А возможно, что они намеренно так поступили, ведь год от года силы ваших чародеев растут, даже тогда, когда расти уже и некуда.

— А Создатель и прочий святой пантеон? — поморщившись, произнёс тёмный маг. — Правда ли, что смертный может вознестись, став равным богу?

— Смертные, которые делали хорошие дела, а потом умерли и стали богами — бред. Но по поводу Создателя идут долгие и порой кровопролитные споры. Многие считают его отцом старых богов, даже ходят легенды о монахах и жрецах, которые обрели его мощь. Но сейчас его влияние угасает, уже много лет прошло, и многие истинные жрец Отца умерли. А каково твоё мнение?

— Красивая выдумка для слабых людей, — резко произнёс эльф, и сразу пожалел об этом. Даже, скорее сказать, о своём тоне. Всё-таки беловолосый не так часто разговаривал с кем-то в вежливом тоне, а чар со сменой внешности, как правило, хватало, чтобы подойти и ударить без всяких слов. Но сейчас было редкое исключение.

— Мда… — скептично фыркнул шаман. Эльфы уже подходили к дому, в котором их встретил сонный Дрейк, впечатлённый полуночным гостем и решивший продолжить бодрствовать. Увидев вернувшегося Ашамаэля, да ещё и не одного, он мигом встрепенулся.

— Что ж, — церемониально произнёс шаман. — Раз вы оба в сборе, пора мне представиться. Вирин Индар, сын Исурима Индара. Как мне называть вас?

Ашамаэль и Дрейк удивлённо переглянулись. Эльф вспомнил, что чернокнижники ещё никому здесь не представлялись. Дрейку было бессмысленно скрывать своё имя, а вот Ашамаэль не мог назвать ни одного из двух, поэтому пришлось быстро придумывать другое:

— Дамиан Имирир, — произнёс первое, что пришло в голову, чернокнижник.

— Николас Дрейк, — представился рыжий, сонно зевнув. Вирин же недоумевающе нахмурился.

— Так коротко? Неужели у вас нет отцов и кланов?

— Мы свободные путники, представления, подобного вашему, у нас нет, — отозвался Дрейк, буквально на пару слов опередив Ашамаэля. Но шаман всё равно выглядел озадаченным. Но оно и к лучшему, ибо Ашамаэль постоянно забывал о том, что он представился магом-недоучкой. Роль «лидера» должен был играть как раз Дрейк.

— Хорошо… Ну, у вас, наверное, полно вопросов?

— Конечно! — Ашамаэль устроился на одном из твёрдых стульев, вовсе позабыв о вежливости и манерах. Впрочем, вспомнив об этом, маг подумал, что и это северный эльф воспринял бы как странность.

Вирин сам занял свободное место. Завязался долгий разговор, в ходе которого все позабыли даже о завтраке, который и без того стоял под вопросом — в доме не было еды. Да и Ашамаэль смутно представлял себе, чем же всё-таки питаются северные сородичи.

Первым делом шаман подытожил тему об их магии. Если современная магия, которая распространена намного больше, дана богами и ими же забыта много тысячелетий назад, то сила шаманов и священнослужителей держится на воле богов и всегда контролируется своими покровителями. К тому же, шаманы, жрецы, клирики и прочие кудесники черпают силы из своего духовного резерва, а магический у них может отсутствовать вовсе. Именно этот факт подтверждает существование, по крайне мере, некоторых богов.

Интерес Ашамаэля был почти исчерпан, и он задал свой последний вопрос: что же это за клятва, которая сдерживает здешних преступников от необдуманных поступков. Для северного эльфа честь жизненно важна, и таковая есть даже у преступников. Дав клятву, северный эльф связывает себя обетом с богами, нарушив который, он накликает на себя гнев всевышних, проклянёт свой род и лишит себя спокойной загробной жизни. Ашамаэль понимал, что половина всего этого — лишь вымысел. Но, учитывая замкнутый образ жизни этих эльфов уже многие века, в разумах их эти морали и заповеди неуклонно закрепляются каждое поколение, а долголетие позволяет передавать всё в точности. Для них всё это — норма, неоспоримая и единственная. Это было видно даже по реакции шамана на этот вопрос — вновь удивление, смятение. Он не понимал, как можно это не понимать. Сама же клятва была только одна и являлась своего рода заклинанием, которое действительно имеет некоторую божественную силу. Впрочем, эти громкие слова богам давно потеряли свою надобность. Честь стала образом жизни северных эльфов. Впрочем, многого Ашамаэль не понимал. К примеру, подавляющее большинство преступников самостоятельно является с признанием к стражам закона — лишь единицы приходится ловить. Все обитатели этого города поразительно честны. Это звучало даже как-то дико для Ашамаэля и Николаса, не укладывалось в голове у жителя грязного, поросшего ложью и злобой мира. Особенно у чернокнижника. Всё это даже вызывало у беловолосого какое-то отвращение. Впрочем, Вирин упомянул и о тех, о ком говорят: «в семье не без урода». Эта настоящие дегенераты, изгои любого общества. Их либо казнят сразу, либо связывают более мощными ритуалами-клятвами, нарушение которых приводит к медленному летальному исходу.