Константин Башкатов - Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

— Но почему просто не начать сажать таких в тюрьмы? — удивлённо спросил чёрный маг.

— В наших городах нет тюрем, — флегматично пояснил шаман. — Они плохо влияют на любого. В них преступники разлагаются окончательно, не имея шанса переосмыслить и действительно покаяться.

Далее вопросы задавал в основном Дрейк, который, как оказалось, тоже был заинтересован в культуре эльфов. Впрочем, свою лепту вносил и «Дамиан Имирир», который теперь предпочитал всё-таки уступать право говорить «великому магу».

Шаман поведал чернокнижникам о том, что и северные эльфы, подобно лесным братьям, живут в полной гармонии с природой. Они не едят мяса, никогда не вырубают деревья, а строить предпочитают из камня и льда — на последнее силы шаманам и старейшинам, конечно, дают боги, ведь их лёд крепче стали. И его много здесь, в холодных горах, близ ледяного перешейка. Корни северных эльфов идут опять же от появления так называемых «высших» — большая часть «не высших» ушла в леса, но группка изгоев двинулась намного дальше, уходя от бесконечных людских гонений и притеснений другими расами, они избрали эту границу ледяных пустошей, которые существовали долгое время уже тогда. Здесь не было никого, и по сей день нет, кроме самих хозяев предгорий. Северные эльфы первое время здесь умирали десятками, и это было нормально, но потом они, как и остальные подвиды, изменились, адаптировались к холоду. Их внешность начала меняться — кожа приобрела оттенок, который имеет сейчас, прекрасные лица несколько изменились под действием невыносимого холода, а глаза стали уже. Сохранился только голос, он стал даже прекраснее. Отдалённость от других цивилизаций позволила северным эльфам сформировать свою культуру, на которую не действовали эмигранты, войны, торговля.

Конечно, после всего сказанного встал ещё один вопрос: чем они питаются тут, в безжизненных пустошах. Как выяснилось, лидеры пришедших сюда эльфов принесли не только население, но и чудесные растения, подобно тем, что растут среди лесов лесных эльфов. Так же как и свои хозяева, они подверглись значительным изменениям. Удивительно, но, по словам Вирина, рядом с городом имелись целые поля так называемой ледяной пшеницы, из которой так же пекут хлеб — значит, огонь всё-таки используют. Также в холодных садах растёт много ледяных фруктов. Шаман на полном серьёзе заверил, что это боги дали им благословение и силы, но Ашамаэль был уверен, что разгадка этой тайны кроется в чём-то более прозаичном и близком к этому миру.

Но, когда тема зашла о еде, все тут же вспомнили о том, что солнце уже давно начало свой путь с зенита к закату, и было бы неплохо поесть. По крайней мере, Дрейк считал именно так. Вирин радушно предложил пообедать под своим кровом, коль старейшины не подумали о питании своих гостей — с ними такое случалось довольно часто, если забыть о том, что гости здесь и без того редки.

Троица отправилась через город к дому шамана. Жилище у служителя богов оказалось довольно простым и, как выяснилось, абсолютно пустым — Вирин был не женат.

— Нескромный вопрос, но сколько тебе лет? — медленно произнёс Ашамаэль, осматривая аккуратную гостиницу. Всё тщательно прибрано, в центре комнаты овальный стол, вокруг стулья, всё из камня. Окна уютно оплетал какой-то ледяной вьюн синевато-голубоватого оттенка, как ни странно, с густыми листьями и ответвлениями.

— Сто восемьдесят шесть, — удивлённо отозвался шаман, скрывшись в другой комнате — кухне, очевидно. Шум на кухне на пару секунд прервался — видимо, эльф задумался. — Если ты о браке, то мы, шаманы, редко женимся — нет времени уделять внимание женщине. Хотя, становясь старейшиной, шаманы женятся чаще.

— И много вас таких? — усмехнулся Дрейк.

— Не очень. Не каждый может найти в себе достаточно духовных сил, чтобы их услышали боги. Ведь это у вас, колдунов, всё просто — есть дар, и можешь колдовать почти сразу, служители же всевышних должны провести около пяти или вообще десяти лет в молитвах и ритуалах. А до этого нужно ещё найти себя…

— Гармония с собой? — произнёс чернокнижник.

— Что-то вроде того. Многие отсеиваются ещё на этом этапе. Хотя, я слышал, что ваши и людские боги более милосердные.

Вскоре началась трапеза. Что примечательно, вся пища была холодной, кроме какого-то подобия чая, что был подан в кувшине. Чего и стоило ожидать, пища северных племён не была слишком разнообразной, но была непривычна даже для Ашамаэля. Единственное, что выглядело обычно — хлеб. А остальное: ледяные перцы, больше похожие на скульптуры, но имеющие неподражаемый сладковатый вкус и неимоверное количество жидкости внутри; тускло-красные яблоки с синей мякотью, вкусом, впрочем, больше походящие на что-то другое. За едой затянулась обычная беседа «о том о сём», и Ашамаэль вовсе утратил интерес к шаману и, тем более, к Дрейку. Хотя эти двое неплохо болтали — Николас хорошо подходил для роли великого болтуна. Сам же чернокнижник пытался понять, что же не так с этими ледяными овощами, но, видимо, не судьба ему это было осмыслить. Вскоре чёрный маг забыл и про это.

Под конец обеда Ашамаэль вспомнил о том, что, в общем-то, ждать решения старейшин он не собирался.

— Вирин, а есть какой-нибудь щит или проход, который закрывает выход за город?

— Да, есть барьер, — кратко отозвался шаман. Кажется, эта тема ему не очень нравилась — видимо, понял, к чему это может привести.

— Какого рода? — не отступал эльф. — Подобно тому, что защищает ваш город от проникновения извне?

— Нет. Просто барьер, видимый всем, но пройти через него может отнюдь не каждый.

— Кто может? — напирал эльф. Вирин же становился всё более напряжённым.

— Северный эльф. Или тот, кому дали разрешение старейшины — в данном случае тот, кто наложил барьер. Предвижу твой вопрос и скажу: я не знаю, кто именно из старейшин создаёт барьер. Раз в месяц они снимают барьер и накладывают новый, а тот, кто будет его создавать, избирается тайно.

— Умно. Барьер не пускает с обеих сторон или только со стороны города? — чернокнижник ослабил напор.

— С обеих. Дамиан, надеюсь, ты не собираешься?..

— Нет, что ты! — с улыбкой отозвался Ашамаэль, бросив косой взгляд на Дрейка. Тот же ответил более прямым, но недоумевающим взглядом. Чернокнижник провернул этот обмен взглядами так, чтобы Вирин увидел это, чтобы все дальнейшие события относили только к «великому магу», а не к какому-то там недоучке-эльфу.

Следующая ночь у Ашамаэля была бессонной. Когда на город в предгорьях опустилась ночная тьма, и лишь снег холодно блестел в свете луны, беловолосый чернокнижник отправился к краю города, избегая открытых мест. Поскольку города маг не знал, пришлось потратить время, чтобы найти выход в горы. Ашамаэль хотел избежать стражников, при этом не применяя своей магии, но это не вышло — трижды тёмный маг был на грани обнаружения, но магия помогла отвести взгляды стражников и вновь скрыться в ночи. И вот Ашамаэль узрел своими глазами этот знаменитый барьер.