Эшли Дьюал - Смертельно безмолвна

— Ты чего? — Спрашивает Джейсон, прочистив горло.

— Порядок.

— Выглядишь…

— …паршиво, да, я помню, ты тоже, — взмахиваю рукой и усмехаюсь, — тоже похож на восставшего из ада трупака. Не только мне досталось.

— Закуришь?

Джейсон протягивает испачканную в крови пачку, а я растерянно кривлю губы. Мне кажется, он не из тех, кто разбрасывается словами, и если он предложил мне закурить его , я подчеркну, «его» сигареты, я определенно поднялся в его хит-параде.

— Я не курю. Но спасибо.

Мужчина коротко кивает и стремительно сходит с места, будто и не держится левой ладонью за живот, чтобы кровь не так уж быстро скатывалась по рубашке. Он отталкивает калитку носком ботинок, делает всего несколько шагов, как вдруг дверь открывается, и из дома выбегает Норин Монфор.

Просканировав наши лица, она округляет глаза и на ходу восклицает:

— О, Боже, Джейсон. Что стряслось?

— Ничего, — бросает он, вытянув спину. — Мы в порядке.

— В порядке? Разумеется, вы не в порядке!

Женщина хватается за плечо Джейсона так крепко, что создается впечатление, будто это ей нужна помощь, а не ему. Она семенит с ним рядом, а я вялой походкой иду за ними, поглядывая на голубое небо. Какое же оно сегодня чистое.

— Мэтт.

— Да? — Опускаю взгляд. Норин обеспокоенно хмурит брови. — Не отставай.

Киваю и послушно прибавляю скорость, осознав, насколько сильно вымотался, и как жутко хочу свалиться намертво, прямо здесь, на тропинке, и уснуть.

Норин проводит нас на кухню.

Я падаю на стул, Джейсон облокачивается о разделочный столик, и мы принимаемся молчать, в то время как, Монфор принимается носиться с травами и тарахтеть себе что-то под нос, будто одержимая. Правда, я слишком устал, чтобы отреагировать.

— Дамочка, не мельтеши, мы никуда не торопимся.

— Будь добр, Джейсон, закрой рот.

— Какие мы вежливые, — в ответ усмехается мужчина, но улыбка у него вялая. Все мы в какой-то момент становимся поломанными, сбитыми с толку; не уверен, что существуют исключения. Наблюдаю за тем, как взгляд Норин вспыхивает недовольством, и закатываю глаза.

Нашла, на что злиться.

— Мы в порядке, — выступаю я, прежде чем ведьма успеет вторично проклянуть моего чересчур самоуверенного напарника. — Целы и невредимы.

— Невредимы? — Поражается она.

— Почти.

— Почему так долго? Мы волновались.

— Кстати, где Мэри?

— Я уговорила ее прилечь, — Норин бросает на стол разноцветные миски и быстрыми движениями раздавливает в каждой по несколько веток неизвестной мне травы. — Впервые мы сидели и бездействовали, а это трудно. Я пыталась позвонить, но поняла, что я не знаю твой номер! Столько всего произошло, а мы даже телефонами не обменялись.

— Дамочка, я не ослышался? — Удивляется Джейсон, выгнув левую бровь, и, несмотря на рану, подается вперед. — Ты просишь мой номер?

Я не удерживаюсь и вновь закатываю глаза.

— Так, — поднимаюсь из-за стола и вскидываю руки, — я наверх, а вы общайтесь.

— Нет, Мэтт, подожди, — просит Норин, растерянно взглянув на меня, — ты не можешь уйти, не обработав ссадины. Ты серьезно ранен.

— И ты ничего не рассказал, — вмешивается Джейсон.

— А у нас есть время на серьезный разговор? Мне показалось, вы другим заняты.

— Мальчик…

И вот опять я — мальчик . Сплетаю на груди руки и бросаю:

— Не начинай. Я все расскажу. Только давайте без… — Мотыляю пальцами в воздухе и ловлю себя на мысли, что слишком часто я пытаюсь выразить чувства подобным образом.

Джейсон вновь облокачивается о разделочный стол. Норин Монфор отводит взгляд. А я недовольно потираю пальцами глаза, так как совсем не собираюсь быть нянькой еще и для этих двоих. Мне и Хэрри с Ари хватало. Но потом я опускаю руки вниз и киваю. Если мне одному по силам сконцентрироваться на проблеме — отлично. Мне не привыкать.

— Когда я коснулся Ловари, я попал под землю, в огромный зал.

— Ловари согласились с вами сотрудничать? — Деловым тоном спрашивает Норин, а я в очередной раз вспоминаю о том, что на моих плечах теперь десятки смертей.

— Ноа Морт прислал Манэки, — отвечает за меня Джейсон.

— Удачу?

— Да. Она нашла Джофранку и подговорила его помочь.

— Весьма удобно. Так, на чем ты остановился?

— На том, что я попал в огромный зал, — потираю пальцами глаза и вновь усаживаюсь за стол. — В центре находился бассейн, наполненный кровью, позади меня — зеркало.

— Зеркало? — Норин Монфор поднимает подбородок и с интересом вскидывает брови. Ее взгляд мгновенно становится серьезным. — Как оно выглядело?

— Огромное, с деревянной, толстой оправой. Старое, по всей видимости. На раме еще была написана повторяющаяся фраза, но я плохо знаю латынь. Что-то про огонь и воду.

— Сгорающий в Огне, в Воде возродится, — шепчет женщина, а я хмурюсь.

— Знаете, о чем идет речь?

— Верум.

— Кто?

— Верумское зеркало, — поясняет Джейсон на выдохе, — Зеркало Правды.

— Весьма интригующе. И почему оно так называется?

— Потому что отражение свое в нем видят только бездушные твари. Люди, у которых нет души, проще говоря. Обычный, хороший человек в зеркале не отразится.

— Вообще?

— Вообще.

Я сглатываю и чувствую, как леденеют пальцы. Внезапно мне становится не по себе. Да, я видел свое лицо неотчетливо, смазано. Но мой силуэт все же появился в зеркале.

Это навивает на плохие мысли, от которых перехватывает дыхание.

— Ты побледнел, — подмечает Норин Монфор, и неожиданно ее губы дрогают от едва заметной улыбки. — Неужели Мэттью Нортон отразился в Веруме?

— Нет.

— Нет? Тогда что именно тебя так напугало, мальчик?

— Там… — Я встряхиваю головой и откашливаюсь. — Там отразилась Ари.

Миска неуклюже выпадает из рук старшей Монфор, и женщина пронзает меня таким испепеляющим взглядом, что внутри все каменеет и покрывается трещинами.

— Ты ее видел? — Осипшим голосом спрашивает она, подаваясь вперед. — Видел Ари?

— Да.

— Что же ты молчал?

— Я рассказываю по порядку.

— Как она? — Норин прищуривает глаза и, поставив руки на стол, нависает надо мной, словно огромная неприятность. — Она цела? С ней все в порядке?

В порядке ли? Ариадна купалась в бассейне с кровью, а потом едва меня не убила.

Я не хочу делиться своими переживаниями, они сумбурны и пугают даже меня. Ари собиралась высосать из меня жизнь, а я вспоминаю об ее поцелуе с тупым трепетом, будто это один из тех хороших моментов, которые оставляют в памяти теплый след.

— Она жива, — аккуратно отвечаю я, прочистив горло, — и она немного другая.

— В каком смысле?

— Ну, она… Вы перестанете меня пытать, если я скажу, что Ари остается все такой же невыносимой занозой в заднице?