Эшли Дьюал - Смертельно безмолвна

Это он зря. Джейсон покачивает головой, выдыхая серые, узорчатые клубья дыма, и медленным, ровным голосом отрезает:

— Не стоит так меня называть.

— Почему же?

— Потому что ты хочешь жить.

Я усмехаюсь и вижу, как усмехается Хэрри. Только идиот будет злить Джейсона; мы все прекрасно знаем об этом, поэтому одновременно переглядываемся, испугавшись, что в какое-то мгновение Дюк Роттер добьется своего, и Эбигейл станет сиротой.

— Вернемся к проблеме, — отрезает Джейсон, выбросив окурок в мойку. — Не против?

— Да ради бога, — отмахивается Роттер, вальяжно расположившись около стены, но от меня не ускользает вид его расширенных, бегающих зрачков, едва Джейсон оказывается с ним рядом.

Значит, Дюк не такой уж и идиот. Не все контакты еще отошли. — Валяйте.

Я прошу Хэрри принести из пикапа папку со снимками, а сам поднимаюсь на ноги; у меня перед глазами все кружится от стреляющей боли в ключице. Но вряд ли это важно. Я опираюсь ладонями о край стола и выдыхаю:

— Сегодня утром уехала Бетани Пэмроу.

— Дочь шерифа? — Уточняет Джейсон, потерев глаза, и я киваю.

— Она понимала, что отцу здесь находиться небезопасно, и поэтому уговорила семью, как можно скорее съехать. Она оставила фотографии, сделанные экспертами в участке, все снимки с мест преступлений, в которых подозревают… вас.

— Нас? — Не понимает Мэри-Линетт, взглянув на меня из-под густых ресниц.

— Да, вас.

— Неудивительно, — вмешивается Норин и подходит к Джейсону; он кладет ладонь на ее плечо, а она чувственно накрывает пальцами его пальцы. — Этот городок всегда во всем винил нас. Не стоило ожидать другой реакции.

— Мда, ваша племянница хочет перерезать всем глотки, — шмыгая носом, напоминает Дюк Роттер и усмехается. — Кого ж им еще винить?

— Она не понимает, что делает.

— Она все прекрасно понимает. Она бездушная тварь, чего вы ожидали?

— Вы здесь, чтобы помочь нам, — напоминает Мэри, сверкнув глазами. — Верно?

— Конечно, сладкая.

— Тогда сделайте себе одолжение — заткнитесь. Иначе я лично выставлю вас за дверь.

— И кому ты сделаешь лучше, куколка?

Джейсон делает шаг вперед, но Норин останавливает его, схватив за руку. Он шумно выдыхает, а я недовольно отворачиваюсь, паршиво осознавать, что единственный человек, который может нам помочь — кусок дерьма. Дюк Роттер даже воняет, как кусок дерьма. Не представляю, как он сумел вырастить такую дочь. Эбигейл светлая, умная, чистая. Она его полная противоположность. Мне хватило нескольких секунд, чтобы увидеть ум девочки, и хватило пары мгновений, чтобы увидеть гниль ее папаши.

Наконец, возвращается Хэйдан. Он вытаскивает из папки снимки и раскладывает их на столе, старательно соблюдая ровные линии, будто клеит макет. Перфекционист. Я был уверен, что только у меня мозги повернуты. Но, оказывается, в каждом из нас живет псих.

— Бет сказала, что директора нашли подвешенным к потолку. А вот этого мужчину, — я указываю пальцем на лицо с выеденными глазами, — нашли в поле. Вчера вечером.

— Кто это?

— Грегори Тимболд. Член Доминиканского Ордена.

— Доминиканского Ордена? — Не верит Норин и поднимает на меня взгляд. — Мэттью, это невозможно. Доминиканцы жили во времена…

— Я знаю историю, поверьте. И я был удивлен не меньше вас.

— То есть выходит, в Астерии нашли пристанище фанатики, сжигающие ведьм еще в средневековье? — Удивляется Мэри-Линетт и неожиданно прыскает со смеху. — Классно.

— Не понимаю, почему ты смеешься, Мэри.

— Надо же внести разнообразие в будни.

— Вряд ли мы имеем дело с Доминиканским Орденом, — задумчиво отрезает Джейсон и прокатывается ладонями по вспотевшему лицу. — Это культ, пародия. Последователи.

— Неизвестно, кто хуже: доминиканцы или фанатики, стремящиеся ими стать.

— Проблема в том, что этот орден знает правду, — говорю я, сжав пальцами пылающее плечо, и морщусь. — Они знают правду об Ари. И они попытаются ее убить.

— Это не так-то просто, — дергая уголками губ, шепчет Норин. — Ариадна сильна, ты и сам сегодня видел, на что она способна.

Да уж, видел, слышал, чувствовал . Сегодня я познакомился с новой стороной Ари. И мы друг другу не понравились. Я встряхиваю головой, пытаясь отогнать образ Ариадны с черными от ненависти глазами, и поджимаю губы. Не стоит сейчас думать об этом.

— Посмотрите, — я указываю пальцем на красные буквы. — Смерть не приходит одна. Я уверен, это послание. Предупреждение. Ари хотела сказать, что будут еще жертвы.

— Или она просто ждет, пока вы намочитесь в штаны, — предполагает Дюк.

— Она хочет, чтобы мы думали. — Настаиваю я. — Чтобы мы думали и остановили ее.

— Похоже на месть, Мэтт. Эти люди пытали ее, вот она и вернулась, чтобы…

— Это глупо. Поверьте. Возвращаться, чтобы просто отомстить? Люцифер заполучил ее душу, но с какой целью? Ари не девушка, в которую Дьявол случайно ткнул пальцем.

— Разумеется, у него был план, — соглашается Норин.

— Вот именно. Все поступки Ари сумбурны, привлекают слишком много внимания. Я не силен в составлении стратегий, но разве плохие парни заявляют о себе? Только идиоты выставляют преступления напоказ. В жизни убийцы молчат и просто делают свое дело.

— Ариадна отвлекает наше внимание, — неожиданно протягивает Джейсон, нахмурив брови, и наклоняется вперед, изучая фотографии. — Она хочет, чтобы мы думали о ней.

— В то время как происходит нечто более важное, — протягивает Хэйдан, встревожено посмотрев на меня, и я громко сглатываю. Становится тихо. Из окна прорываются порывы холодного ветра, шум, проезжающих машин, а мы просто стоим по кругу и не шевелимся.

Что задумал Люцифер? Для чего ему на самом деле понадобилась Ариадна?

— Подождите, — едва слышно шепчет Мэри-Линетт и берет в руки один из снимков.

— В чем дело?

— На его груди, взгляни-ка Норин, я видела нечто подобное. Как же называется…

— Пентаграмма? — Не понимаю я, склонившись над фотографиями.

— Нет, не пентаграмма.

— Разве? Круг и пересеченные линии, треугольники. — Я растерянно взмахиваю рукой и с силой стискиваю зубы, когда боль лавиной прокатывается по спине. Черт.

— Это не треугольники, Мэтт. Это звезда.

— Какая еще звезда? — Недоуменно переспрашивает Хэйдан, отняв у Мэри фото, а я с изумлением отмечаю, как вытягиваются лица сестер Монфор. Опять они знают о чем-то, о чем я не имею ни малейшего понятия.

— Это звезда Хаоса, — объясняет Норин, выпрямив спину, и отворачивается; она вдруг сжимает в кулаки пальцы, отходит назад, морщит лоб, а я терпеливо жду продолжения. Не хочу торопить Монфор. Ее лицо бледнеет так сильно, что становится не по себе, и я жадно наслаждаюсь мнимыми секундами спокойствия.